В ответ сантехник слова не сказал. Только озноб его пробрал. Не знал неделю ласки, и тут на тебе. Получите — распишитесь. Рос Борис малый, расширялся от тепла и длительного простоя. И удивление в глазах женщины росло пропорционально. Как ракета Сармат поднималась из шахты в боевое положение, так и Глобальный к бою приготовился, нацелившись на покорение отдельно взятой женщины.
Затянулся процесс. Яна всё гладила, Борис младший всё рос.
— Похоже… я не за того вышла, — сглотнув образовавшуюся слюну, добавила женщина, когда нижняя челюсть отстегнулась немного, но ещё не отвалилась от удивления.
— Порой мы выбираем, порой… нас, — сипло ответил Боря.
Тогда она принялась держаться уже двумя руками за прибор. Во-первых, руки греет. Во-вторых, приятно не только для мелкой моторики, но и для крупной. На колотушке на кухне натренировалась. А этот прибор помягче будет, поприятнее.
Боря застыл, боясь сделать только хуже. Чуть не так дёрнешься и предварительный запуск обеспечен. А тут как назло в ход уже поцелуи пошли. Губы на боеголовке неожиданно дополнил язык. Сразу потеплело так, что в одних местах расслабило, в других напрягло… Но процесс пришлось прервать. В замочной скважине соседей провернулся ключ.
Сантехник отпрянул. Убегая почти на трёх ногах вниз по лестнице, он только обронил через плечо:
— Я позже заскочу! Вы не отчаивайтесь, Яна! Мы ещё найдем верный путь!
Яна приподнялась, поправила причёску и только вздохнула. Ноги её мелко дрожали. Подкашивались коленки. А вот голос пропал, ответить не смогла. Но что на «вы» обращались, коробило немного.
С одной стороны, уважали после того, как на флейте кожаной поиграла. Это хорошо. С другой — мог и «заей» назвать. Так привычнее, так короче.
Решив всё же, что пока дело не доделано, никакого «зоопарка» не предвещается, Яна губы вытерла и снова вздохнула. Всё! Отныне она хотела новую встречу. И даже закрывая глазами, перед глазами всё ещё стоял малый Борис. Зашла домой, а он за ней в воображении. Стоит, покачивается, а порой даже подмигивает. Вот такой конкретный инструмент сантехника, который всегда при нём. И видом мил, нарочно не забудешь…
Боря с трудом запихал хозяйство обратно. Пришлось выждать пару минут, чтобы не хромать на обе ноги. Лишь тогда вернулся в автомобиль.
— Ты какой-то красномордый, — заметил крановщик с ходу.
— Так это самое… стыдно, — нашёлся Глобальный.
— За кого?
— Ну не за Родину же, Стасян! — ответил Боря без объяснений. — Только за отдельных представителей.
С теми словами он сел за руль и вскоре выруливал в сторону ближайшего магазина шин.
— Это точно, — протянул крановщик. — За Родину у нас только плохие музыканты и неважные актёры стыдятся. И прочие культурные выхухоли, про которых не знали, а потом ещё и забыли, пока о себе снова не напомнят.
Боря невольно на Стасяна посмотрел.
А тот лицо возвышенное сделал и добавил вдруг как по учебнику:
— Интеллектуально-прикормленная нечисть со стажем чужда духа патриотизма! А мы им сызмальства пропитаны. И в другом не нуждаемся.
— А мы — это кто? — на всякий случай уточнил Борис.
Родину он любил, но и логический подход уважал. А тот к критическому мышлению подталкивал. Но не ранее, чем через полчаса после рук тёплых на причинном месте.
— Как кто? Мы — рабочие люди! — ответил Стасян. — Нам до пизды, сколько стоит доллар, лишь бы Родину в обиду не давали. Так что-либо врага покажите, либо работу давайте. А свой рубль всегда заработаем.
Боря посмотрел на грозное ебало напарника с уважением. Даже добавлять ничего не стал. Сказал, как отрезал. Мужик! Такому каску дай, он сам всех врагов Отечества прогонит. Если ещё и автомат следом выдать, то ещё и накажет. А если не давать, то сам как-нибудь справится. Смекалистый.
Суть да дело, колёса «в круг» на штамповках встали в двадцать тысяч. Даже на шино-монтажку ехать не пришлось. Меняли на месте. Услуга включена в стоимость. Но очередь на замену в преддверии снега внушала уважение. Провозились ещё час.
Теперь автомобиль надёжно держал трассу. А десяти тысяч на транспортировку контейнера должно хватить.
«За сотню такой полный из Калининграда в Магадан отправляют. А тут только из района в район перебросить», — прикинул внутренний голос.
Подъезжая к шлагбауму у порта, Боря почесал нос. Ну прибыл он, и что дальше? Антону в СИЗО звонить? Не безопасно по всем статьям. Может и следственный комитет перезвонить.
Да и если дозвонится, то что говорить? «Вечер в хату, позовите арестанта Иванова?». Там таких каждый второй на пару с Сидоровыми и Петровыми сидит.
Из будки вышел незнакомый охранник в очках, недовольный тем, что перегородили проезд. И судя по грозному прищуренному виду, никто ему не звонил и даже не намекал.
— Какого хрена встали тут? — недовольно заявил он.
— Так крановщик мёрзнет, — буркнул Боря в приоткрытое окно. — Я его прямо из больницы забрал. Он это… это самое…
— Крановщик? — охранник словно засиял. — Наконец-то! Полдня ждём! Проезжайте!
— Так, а мы это… это самое, — попытался всё же объяснить Боря, но порыв ветра швырнул дождя в лицо, пришлось замолчать и спешно приподнять стекло обратно.
— Езжай уже, я сказал! — поторопил охранник. — На территорию сначала, там и разбирайтесь! Работнички, мать вашу. Где только пропадаете?
Шлагбаум поднялся. Пришлось заехать. Не раздумывая, Боря покатил к контейнеру номер «семьсот три», научившись ориентироваться среди рядов ещё в прошлое посещение порта.
Но оказалось, что Шац сориентировался ещё раньше. Фура с прицепом уже стояла. Из кабинки вместо водителя человек в свитере и кепке кожаной вылез и как давай негодовать с разбега:
— Борис, где вас носит? Часики тикают! Время — деньги.
— Так это… это самое, — вновь попытался объясниться сантехник, но тут включилось логическое мышление вдогонку к критическому восприятию мира. — «Переобуться» пришлось.
— Ну да. Погода не шутит, — сменил гнев на милость посредник. — Ладно, какой контейнер? Что внутри?
Боря ткнул пальцем на синий контейнер и на этом его познания ограничились. А ещё понял, что пока Яна за хер держалась, напрочь забыл у неё ключи от ёмкости забрать.
«Вот влияют же на тебя женщины» — попенял внутренний голос: «Ведомый ты, Боря. Мужик вообще ненадёжный среди ласки женской. Крови на всё сразу не хватает».
— Да так, по мелочи, — ответил первое, что пришло в голове Борис. — Тонна может наберётся.
«Правильно. Не мог же туда Антон снова батарей до потолка напихать!», — подсказал внутренний голос: «Куда ему батарей столько? Он же не баррикады из них строить вздумал. Стачки у нас давно и надёжно запрещены».
Глобальный и Шац синхронно на кран портовый посмотрели. Посредник даже помахал стреле. Но кран не двигался. Хотя бы потому, что крановщик отсутствовал. То ли ещё не нанятый, то ли болеющий, а может даже ещё не обученный по профилю.
— Чего стоим? Кого ждем? — напомнил о проблеме Шац, подчеркнув, что кран-погрузчик ждёт их на участке, а здесь только пустая фура.
— А, сейчас, — ответил Боря и вернулся в автомобиль.
Мелькнула мысль позвонить Антону, помноженная на обстоятельства. Но крановщика тот вроде не обещал. В то же время наружу выбрался Стасян. Ловко выпросив у водителя фуры полпачки сигарет. Затянулся и довольный, присмотрелся к крану и объяснил:
— Полноповоротный стреловой? Я на таком работал.
— Так идите и работайте, — поторопил его Шац, не понимая к чему эти рассуждения. Лишь снова скрывшись в кабине грузовика от непогоды. — Хватит перекуры устраивать… работнички, мать вашу.
Просить Стасяна дважды не требовалось. Он спокойно пошёл к крану, а затем полез в башню, мелькая пятками для зевак. Дверь в башню была открыта. Оставалось лишь подняться повыше.
За время подъёма лишь охранник снаружи попенял, что «нарушает технику безопасности, залезая без каски». Но то почти шёпотом, потому что орать смысла нет — ветер и дождь по лицу и сами настучат. На высоте несладко. А дует сегодня так, что боже, помилуй.
Портовый кран скользил по рельсам вдоль порта, лавируя между гипотетическими кораблями, в пустом в это время года доке и контейнерами с грузом. Такие краны имеют механизмы подъёма, изменения вылета, поворота и передвижения. И всё, что не касалось установочного движения по платформе, управлялось крановщиком.
Стасян не подвёл. Потому поворотная крана часть вскоре дёрнулась в сторону искомого контейнера, а затем опустила подъёмный механизм, ткнув в «спину» груз. Человеку оставалось лишь залезть на него и сделать сцепку. К счастью для Бориса, которому и выпало это испытание, на контейнере уже была связка тросов, видимо оставшаяся от прошлой погрузки. Оставалось лишь защёлкнуть сцепку, с чем любой сантехник справится.
Не дожидаясь, пока Глобальный слезет (всё равно же потом обратно залезать), Стас потянул кран вверх. Тросы напряглись. Боря, глядя на них, приготовился к полёту и крепко зажмурился. Но подъёмность ещё советского строения составляла триста тонн, так что с грузом в шесть тонн кран справился играючи. И теперь уже водитель с Шацем бегали вокруг фуры, показывая знаками левее-правее и ниже-выше.
Не доверяя ни одному, ни другому на сто процентов, Боря этот процесс регулировал по телефону.
— Стасян, праве… моё «правее»… теперь выше… стоп… назад… ага, так пойдёт.
Лишь когда контейнер перекочевал на открытый прицеп фуры, Глобальный спустился и выдохнул. Дело сделано. Фура отправилась в путь от порта до участка. Микроавтобус, дождавшись крановщика, вскоре пристроился следом. Затем обогнал грузовик, показывая путь.
Так ещё через час общепогрузочных работ и дороги за город, (когда дело дошло до обеда), все наконец прибыли на участок. Там уже скучали водители крана-погрузчика и загруженной до потолка фуры, которую ещё разгружать. Без грузчиков.
Первым делом вступил в работу кран, заехав на участок. Окопавшись опорами-стоперами в землю для баланса, он выдвинул стрелу и навис стрелой над предполагаемым контейнером. Фуре пришлось пропахать землю следом, пробираясь на участок уже заметно труднее под тяжким грузом. Но земля промёрзла и не провалилась, выдержав испытание. Встала под обозначенную пяткой Стасяна галочку, будто здесь и стояла.