Крановщик взял операцию по грузопереносу на себя, ловко потеснив водителя советами в стиле «с запасом бери» и «ну кто так за рычаг дёргает? Нежнее надо!»
Боре под завывание ветра вновь пришлось карабкаться на контейнер. Цепляя тросы, он ощущал, что ветер продувает уши насквозь. Потому что мозгов работать в такую погоду после больнички у него точно нет.
Но мужики ждали. И в этот раз он спускался на контейнере уже без боязни. Как гордый капитан за штурвалом корабля обозревая окрестности.
Когда контейнер был выгружен в поле, а Боря спустился, подошёл Шац.
— Ну что, Борис? Открывайте. Будем перегружать товар. Водители согласились потрудиться сверхурочно, так сказать.
Боря кивнул, но вместо ключа достал из автомобиля двое плоскогубцев. Под недоумевающие взгляды, приблизился к навесному замку и вставил между дужек.
— Что? Я ключ забыл, — ответил он на безмолвный вопрос. — Если сейчас за ним поеду, то вы же все взвоете.
— Конечно, взвою, — пробурчал Шац. — Сколько по-вашему стоит аренда двух фур и крана на колёсах в час? Я теряю деньги.
Боря снова кивнул и дужку обломил. Затем открыл контейнер… Все застыли, гладя на европаллеты. Те покоились одна к другой до пололка и от стенки до стенки, складированные вилочным погрузчиком аккуратно и впритык.
— Что это? — не понял Шац.
— Это… — Боря вместо ответа залез повыше и прорвав упаковку, сунул руку.
Вскрыли первую попавшуюся упаковку и тут же появились новые вопросы. Ведь это оказался полный контейнер консервов: от тушёнки и сгущёнки до сайры и шпрот.
— Нишутя себе эн зэ! — в восторге заметил Стасян. — Некоторым до конца дней хватит! Здесь же только толчковки не хватает! У тебя что, шеф в ядерную угрозу поверил? Или с бабкой живёт? Зачем ему столько?
Ответа Борис не знал. Зато у него были вопросы к Антону.
Глава 4Чем больше дел, тем больше проблем
Мужики переглянулись. Одно дело доставать паллеты в сотни килограмм из прицепа в четыре-шесть-восемь рук, работая как муравьи — коллективом. И совсем другое, ещё и встречный контейнер разгружать. Никто не любит лишней работы.
Разгоняя мысль, можно было даже прикинуть, что и его потом куда-то надо загружать. А это значило, что работы стало не то, что больше, её количество просто умножилось многократно. И всё это время придётся трудится без стремянок, по воле случая, до первого растяжения или возгласа «ай, зажало».
Мужики подкованные. Знают, что случаи бывают разные и даже если все выживут без потерь, дураков выполнять чужую работу нет.
— Борис… я не понимаю, что это за вагон возможностей? — ловко закамуфлировал Шац всё то, что накопилось в душе от вида этой картины.
На людях он был культурным человеком. Но судя по суровому, озадаченному виду, ему больше подходило словосочетание «что за ёбаный пиздец⁈». Однако, посредник словно проходил курс управления гневом, где любили подменять глубинные понятия на наносные.
«Вот это у бизнесменов выдержка-а-а», — невольно протянул внутренний голос.
Боря даже кивнул, внутренне согласный с ситуацией. Долго разгрузка пойдёт. Сил требует немалых, а происходит действие в поле, с грязью под сапогами. В условиях, когда ветер дует в недовольную харю, а желудок урчит, требуя обеда. Но обеда не будет. Только подработка. С перспективой сначала разозлить мокрых, голодных мужиков, а потом от них же выхватить, когда первый психанёт и все остальные поддержат за компанию, дружно послав его туда, куда Макар телят не гонял.
— Вы не говорили, что ещё и этот контейнер придётся разгружать, — заметил Шац, поскрёб лоб, а затем продолжил. — Тут же роту грузчиков нанимать придётся попутно! Одна европаллета, она же в простонародье деревянный поддон… — бизнесмен (или им сочувствующий) следом нос почесал, вздохнул и продолжил. — … сама по себе весит от пятнадцати до двадцати килограмм в зависимости от влажности и используемой древесины. А ведь на ней ещё и груз ничего себе получается. И вижу я в загрузке не вату. Так что даже если мы все впряжемся, утром не поднимемся. Поясница взвоет, Борис.
— А… техника? — робко подал голос Глобальный.
Тонущий за соломинку хватается.
— Какая техника? Экзоскелеты в наше сельпо ещё не завезли, — удивился посредник. — А вилочный погрузчик в поле не погоняешь по сырой земле. Ему ровная поверхность нужна, устойчивая. Желательно бетонка, асфальт или хотя бы укатанная грунтовка. Но не в поле же! Колёса маленькие, намотает быстро. Он если и не просядет от груза, то сам в кашу землю на выгрузке превратит довольно быстро. В этой же луже следом и искупается, — Шац даже поморщился. — А погода и так на любителя. Дождь не прекратится, Борис. Земля суше не станет… Да, мужики?
— Я-то впрягусь, — добавил мрачно Стасян. — Но, если верить статистике, четверо из пяти людей не умеют какать под дождём.
Боря посмотрел на кореша. В его бровях собиралась вода. С них как с кормушки могли кормиться синицы. Но те в непогоду попрятались, чтобы ветром не сдуло. Поэтому он оставался не удел.
— Он прав, после поднятия таких тяжестей всем придётся обосраться, — добавил Шац с пониманием и снова повернулся к Глобальному. — Я жду объяснений, Борис.
Боря почесал маковку и приподнял палец:
— Один момент! Я только позвоню кое-что уточнить.
Глобальный тут же умчался в салон микроавтобуса звонить в СИЗО. Вопросов следственного комитета он больше не боялся, так как пара-тройка мужиков в поле с округлёнными глазами — это угроза явно большего значения, чем гипотетические проблемы со следствием.
Ответили довольно быстро. Боря не успел даже представить, как достают трубку из заднего хранилища. Воображение у него всё-таки было хорошим. Но думал в основном сначала о женщинах, а потом и о работе начал задумываться. Отвлекаться на прочее нет ни времени, ни желания. С другой стороны, такие «склады общественного пользования» могли использовать не только для транспортировки. И Глобальный очень надеялся, что детали пройдут мимо него, если у бывшего шефа что-то пойдёт не так в месте отсидки.
— Мне бы Антона, — сказал Борис вместо приветствия нейтральным голосом.
Понятно, что техника умная и кому надо распознают. Но зачем облегчать им задачу? А ещё ему было совсем не ясно, входит ли он уже со своим уставом в чужой монастырь или ещё располагается на своей территории?
Проще говоря — «нужно ли входить в хату, располагаясь на территории поля под картошку?». Иначе говоря — здороваться надо «по-особому»? Или если трубку следователь возьмёт, то не оценит «вечера в хату бродягам»?
Обидеть Борису никого не хотелось. Ведь ребята во дворе в детстве уверяли, что даже слово «обидеть» имеет другое толкование в местах не столь отдалённых, но огороженных высокими заборами с колючей проволокой. Пока мир по эту сторону чужд тех требований, всё вроде в порядке. Но сейчас ненароком приходится его побеспокоить и нервы играют. А с ними играет что-то сзади в штанах, пытаясь поймать ритм и сокращаться в такт.
«Боря, не ссы, у всех случается, что очко играет», — объяснил простыми словами внутренний голос.
— Шмыга, тебе звонят, — донёс динамик весело и добавил приглушённо, как будто трубку рукой прижали. — Будешь платить или за счёт звонящего?
— Разберёмся, Ущерб, — ответил Антон, у которого судя по прозвищу, дела по ту сторону колючего провода сложились не очень.
Но и у посредника рядом не то, чтобы гладко по жизни. Потому едва проскочила философская подоплека, как динамик заговорил проникновеннее.
Антон выдал громким шёпотом:
— Боря, ты почему ещё не в порту? Я с охраной договорился. Дед тебя после обеда пропустит. Он там смотрящий. Всё на мази.
— В каком, бляха-муха, порту! — обозначил негодование Борис, но пока не настолько глобально, чтобы предъявили за бестактность. — Я забрал уже груз! И по нему есть вопросы!
— Как забрал? — если и отыгрывал удивление Антон Сергеевич, то весьма умело. — Кто бы тебя пустил? И какие ещё вопросы?
— Так получилось… — протянул Боря, не помня подробностей. — Что «семьсот третий» полон припасов. Вот смотрю на него и думаю — а разгружать кто будет твоё «там всё по мелочи?».
— Бляшка… блестящая! — вновь сыграл так, что поверишь, Антон. Видимо, целенаправленно не допуская бранных слов на территории особого порядка жизни. — Боря, я что сказал «семьсот третий»? «Триста седьмой» же!
— Что? — округлил глаза сантехник.
— Борь! Это нервы… Борь… — последние слова он произнёс со слезами в голосе.
«Каков актёрище!» — восхитился внутренний голос: «Рекламируй такой услуги банка, ему бы верили больше, чем очумевшим от окна возможностей и гонораров топовым актёрам, отыгрывающим за народный эпос по причине красивых морд».
— Антон… — Боря сделал многозначительную паузу, подбирая слова по манере Шаца.
Но внутренний голос молчал. А другого не было. И на «вы» бывшего начальника уже называть не хотелось. Разве что степень глубины падения пока точно не определил из-за шока. Можно и потыкать.
— Я, как тут говорят, «за базаром не проследил»! — добавил бывший начальник с ощущением, что всё пропало. — Борь! Сделай что-нибудь… Борь… Боря-я-я… не молчи!
— Да слышу я! — рявкнул Глобальный. — Сделай, ага. Я что, волшебник⁈
Он даже попытался представить, как подходит к мужикам и говорит, что надо всё переиграть, ошибочка вышла. Шутка-юмора, хе-хе! А чего это вы все не аплодируете? Но по итогу вместо веселого времяпрепровождения полетит на землю от прямого в зубы. Да и по земле потом покатается, пока пинать будут. Но дело не в боли. А в принципе. А принцип этот недоумевал и твердил раз за разом — какого хрена⁈
Боря выдохнул и добавил с пониманием:
— Сделать уже ничего не могу. Не обратно же его вести! Там ещё охрана потом череп проломит. Не понимают люди, когда ворованное возвращают на месте. Не по-людски это как-то.
— Боря, да хер с семьсот третьим! — вдруг выдал арестант коммерческой направленности в рабочее время. — Триста седьмой забери!