Боря рефлекторно назвал адрес. Так подтвердили и положили трубку. Запоздало возникли вопросы: на чём подъедем? Почему именно с Ромкой?
«Неужели батя машину купил?» — тут же подкинул важный вопрос и внутренний голос, а потом добавил и провокационный за ним: «А что, если он РОМКЕ купил, а тебе по жизни в гаражах жить приходится?».
Взыграло в Боре внутреннее, необъяснимое. Он уже с трассы на грунтовку свернул, но педаль в пол утопила нога. Помчался вдоль участков ракетой, подпрыгивая на ухабинах. Какой русский не любит быстрой езды? Да по бездорожью!
Вон и знакомый участок, а там грузовики, кран, легковушки какие-то и поля, поля вокруг. Ни кустика!
Только заметил краем глаза Боря, что Шац у контейнера синего на коленях стоит. Свежезаимствованного с порта. А водитель фуры рядом с грузовиком лежит без движения, словно без сознания. Ещё один водитель крана на кран тот залез и молится. Руки к небу поднял.
Рядом с Шацем трое стоят. С оружием в руках. Но не в форме, а в куртках кожаных, что вдвойне подозрительно.
«Их легковушка, походу», — прикинул внутренний голос, и добавив последнюю капельку в стакан терпения, добавил: «Кажется, сейчас начнётся!»
Мелькнул спасительный кустик на периферии зрения. К нему Глобальный и направился, да прямо по полю соседскому, с трассы свернув на землю промёрзшую.
Всё ближе лава к выходу, всё меньше шансов успеть!
Вдарил у самого куста по тормозам! Только не рассчитал, что колёса новые в землю промёрзлую вцепятся, как тигр когтями. Тряхнуло при резкой остановке. Вцепился в грудь ремень безопасности. Вышибло дух. А рядом сбоку в окно баллон с аргоном полетел. По инерции.
А всё потому, что Стасян пристёгивается не любил и другим не советовал.
Глава 6Карманьяки и астроолухи
Порой в жизни случаются ситуации, которые тебе просто не подвластны. И не важно умный ты, гибкий или предприимчивый, всё уже решено за тебя.
Возможно, именно поэтому полетел баллон высоко и далеко. Ратуя за физику, он как бы подтверждал чудеса массы на скорость в квадрате и напоминал, что все спрессованные под давлением газы в баллонах — взрывоопасны.
Пока в тревоге билось сердце, баллон не делал робкую дыру в стекле. Чего стесняться? Он сразу выдавил всё лобовое своей массой! Водитель успел лишь зафиксировать два момента в сознании, чётко охарактеризованных для сознания как команды «кудабля?» и «ойнетудабля!».
Как в один момент шелуху семечек сдувает сильный ветер, так не стало и защиты от летящих в лицо капель. Боря мгновенно отметил для себя, что лобовуха перестала существовать. А снаряд как из танка прямой наводкой пальнули. Но если масса может быть преобразована в чистую энергию, то баллон не желал себе подобной участи, быстро теряя ускорение. Описав дугу по округе, он влетел синим снарядом и угодил аккурат в легковой автомобиль.
Произошла детонация!
«Ой бля-я-я», — добавил следом внутренний голос тоном, полным раскаянья.
Бензобак пробило при попадании в бочину, как бронебойным. Тут же последовал взрыв. Физика сработала, напоминая, что с аргоном шутки плохи. И с транспортировочной оболочкой его стоит обращаться соответственно, а не по кустам разбрасывать и на колдобинах проверять стресс-тестом.
В момент взрыва произошло многое не только для Бориса, но и для всего его окружения. Так легковушка в пламя оделась. Разнесло её стёкла взрывом и чёрное облако поднялось к небу.
Участь автомобиля известна: восстановлению не подлежит. Но в этот же момент Шац с колен подскочил, ствол из руки мучителя подхватил и в лоб босса шайки средней руки рукояткой огрел.
Упал тот в грязь как подкошенный, а двое только дёрнулись на помощь. Но пальнул посредник дважды в небо, напоминая, что бывших морпехов не бывает. Промелькнула перед Шацем служба на Чёрном море, припомнил, как снаряды крупнокалиберные летали, наползла на лицо улыбка блаженная.
Снова дуло Макарова на обидчиков он навёл. Рука крепка. Палец не дрогнет.
— Всё, отвоевались, соколики, — заявил им морпех громко и рассудительно, пистолетом водя от одного к другому, попутно губы в крови вытирая рукавом. — Замерли!
А они и замерли. Стоят, дышать бояться. В чёрном зеве пистолета Макарова чего только не разглядишь с перепугу. Вечность на перемотке для одних, повышенная влажность в штанах для других. Только что вроде были королями ситуации. Да взрыв всё переиграл.
Ствол решает.
Пока бандиты заглядывали в моменты особого единения с огнестрельным оружием в дуло, как в зеркало жизни, каждый из вышибал точно видел в нём одно — карачун ему придёт, если дёрнется. Стоять на своём, права качая — себе дороже.
Кончился диалог. Слова хорошо босс подбирал, да тот лежит без памяти с шишкой на лбу. А позвонить некому. Телефоны в машине горят, один на зарядке, второй рядом, на очереди дожидался.
— Как удачно вышло! — добавил Шац и снова улыбнулся, недобро, но многообещающе.
Боря из-за куста что-то слышал в разговоре, даже местами о потере баллона сожалел, но больше о туалетной бумаге раздумывал. Ладно, что вскрыть замок теперь нечем. Мужики, конечно, расстроятся. Это прискорбно, но гораздо печальнее, что туалетку не прихватил. Трусы шуток не понимают. А на ветру долго с голой задницей не просидишь, отмёрзнет, что вдвойне обидно.
Стараясь об этом не думать, худел Глобальный как мог. Быстрее и эффективнее всякой диеты из себя лекарства выводил. Ветер даже поддувал, остужая напалм. Редкие капли дождя булок касались, да всё без пользы. А на голове стоять не умеет, чтобы к тучам прямой запрос на душ сделать.
— Сраный фаст-фуд, — буркнул Боря и к пожухлым листьям присмотрелся.
Хорошо, не всё ещё природа скинула. Оставила запас для бедолаг придорожных, не считая вечнозелёной горчицы на грядках соседей.
А за кустом тем временем разговор шёл как шёл:
— Короче, слушаем внятно. Мыслим трезво. Князь очнётся, скажете долг в счёт ремонта лица внёс. Другого нету, — заявил Шац, к звукам из-за куста почти не прислушиваясь. — Есть ещё предъявы? Или миром разойдёмся?
— Как это разойдёмся? А контейнер Князя? — спросил один, явно намекая на синее приобретение в поле на сорок футов.
— Обойдётесь.
— А тачила? — не понял другой из верзил, на горящий автомобиль поглядывая. — Я кредит за неё ещё не выплатил. А теперь новый брать придётся. Не на автобусе же ездить! А это была — рабочая. Не палёная!
— Нечего в кредит жить, — хмыкнул Шац. — Пешком ходи, Бита. Целее будешь. Да и не обеднеешь. Где ты и где кредит-то? Скажи ещё, что в банке деньги хранишь.
— А за гуманитарку-то что? — вновь повторил первый.
— Как что? Раздали нуждающимся, — ответил Шац строго. — Лапоть, у тебя ебало уже, как пельмень. На голодающего не тянешь. Значит, не нуждаешься. Какая тебе гуманитарка? На диету садись.
— Да я и так чуть не похудел от взрыва.
Вооружённый морпех седину поскрёб на висках рукояткой и добавил от себя, по-простому:
— Выбор простой, Бита. Либо жмём руки и расходимся, списывая потери на флибустьеров. Либо мы с мужиками разойдёмся, а вы разложитесь. В поле места всем хватит, — тут Шац перевёл взгляд на подельника. — Скажи ему, Лапоть? Ты меня знаешь.
Предприниматель смотрел строго. Взгляд пристальный, пронизывающий. Лапоть вздохнул, и руками развёл, показывая насколько много мест для могил в округе, про которые никто не спросит. А самое печально, что да, мол, знает.
— А ты выразительный стал, Лапоть, — добавил Шац. — Сельхозугодия для того и розданы народу, чтобы копать, сажать и выкапывать в своё удовольствие. Вместо места в спорте профессиональном токмо локальная физкультура людям доступна. На шести сотках, да по выходным. Бухать или спину гнуть — святое право выбора каждого. Но это всё сезонное, ребят. Так что даже если по головы закопаю, шансов, что выкопают не много. А скоро снег пойдёт. Уши обморозите. А кому вы без ушей нужны?
— Ну-у… — протянул Лапоть, явно не горя желанием встречаться с сырой землёй раньше времени и без деревянной обёртки.
Сколько братвы сам закопал, схоронил, да чаще в гробах были. В кожаной куртке без такой оболочки черви быстрее пожрут, не подавятся.
— Ладно, всё польза природе, — улыбнулся Лапоть, как самый бедный из всей бандитской компании и потому самый весёлый и находчивый. — На деревья пойдём. Да, Бита?
— Да не-е-е, нихера! Я пока все сочинения Ленина не прочитаю, на тот свет ни ногой, — заспорил напарник. — А читать мне ещё до ебени матери. Вождь пролетариата был плодовит на творчество.
— В смысле, Ленина читал? — не понял Лапоть. — Я вообще удивлён, что ты читать умеешь. И что там? Как обстоят дела с «жи-ши»? Все ли по понятиям?
— Да как с первым томиком повстречался, когда с Князем за шаурму поспорил, так и подсел, — признался напарник. — Не было больше ничего под рукой. А с тех пор как-то затянуло. А теперь уже и не важно, если не договоримся. Или договоримся может? А, Лапоть? Князю то чего? Утром и не вспомнит. А нам ещё жить!
— Но это же предательство интересов малого бизнеса, — прикинул Лапоть.
Шац на босса обоих у ног посмотрел, затем на Лаптя взглянул, добавил:
— Ну найдут собаки кости ваши по весне, и чего? Рады будете таким интересам? Бита вон хотя бы на глазах умнеет, а ты лучше сразу со Сталина начинай. Тоже написал немало. А там и поймёшь, чем мы владели.
— Широка страна моя родная. Крики, не кричи, не услышат, — кивнул Лапоть с пониманием. — Слушай, ну ты раньше проще был. На службе, так точно. А теперь столько лирики. Может, тоже к Князю в депутаты двинешь? Баллотируется от округа. А дальше — больше.
Шац поморщился. На слабо берут.
— На службе сослуживцы спину прикрывали, а не в лицо пинали. Не подманивай вареньем, Лапоть. Я тебе не Мальчиш-Плохиш. Завязывай с переговорами. Не твоя тема.
— Шац, ну ты чего, обиделся, что ли? — вздохнул бывший сослуживец. — Это ж не я, а босс моей рукой дрочит. Я же по самые гланды у него в работе, и всё не в своё удовольствие. А так, для дела.