— На крючке сидишь? — хмыкнул Шац, но скорее для порядка. — Ну Бита, понятно. Придаток. Но ты-то мог и в консильери податься.
— Чего сразу придаток? Я оригинальный организм! У меня своя трудотерапия, — вздохнул уже Бита. — Херня такая с тех пор, как Князь от тюрьмы отмазал. Вот тебе Пахом бы сказал и что? Не сделал бы?
— Но не сказал же, — добавил Шац укоризненно и вновь на сослуживца взгляд перевёл. — И не сделал же. Эх, Лапоть, Лапоток, говна ты кусок. Ну что ты за человек-то? По лицу ботинком.
— Ну… да, — не стал отрицать бывший напарник. — Сложный я, когда моих баб имеют.
— То дело прошлое. Как и контейнер. Забыли, короче. Пацану груз принадлежит. Он — артиллерист. Мы на его земле. А вы тут лишние.
Боря задумался, расслабившись. Но ноги затекать начали, напрягся. Тут же из-за куста до компании новая очередь донеслась. Бандиты головы пригнули, дёрнулись к земле. Но застыли. Оглянулись друг на друга, заржали.
Поствоенный синдром. Стреляют — падай.
— Там чё, сто двадцать вторым херачат? — прикинул на слух Бита, что в отличие от морпехов-сослуживцев служил именно в артиллерии. — Не, ну у меня после ряженки и не такое бывало. Может толчковки принести человеку? Ах да… не могу. Она в машине осталась. Шац, ну обидно мне за машину теперь! Что мне по рабочим вопросам теперь на личной кататься?
— Обидчивых ебут, Бита.
— Я думал, воду возят, — почесав массивный подбородок, заметил потерявший автомобиль.
— Это в фильмах. По жизни сложнее. Так что решаем шустрее, — подогнал в выборе без выбора Шац и быстро обрисовал ситуацию. — Лопаты в фуре, палец на взводе. Нервы ни к чёрту. Напарник отравлен. Долго не продержится. Ловим расход или вас пускаем в расход?
— Нет предъяв, забыли, — сказал Бита за себя и за Князя.
А затем даже руку поднял как с парты, имея сию привычку с третьего класса младшей школы. Уж больно учительница строгая была.
— Ну чего ещё, Бита? — недовольно пробурчал Шац.
— Вопрос есть.
— Какой?
— Почему «Шац»? — спросил тот. — По фамилии?
Лапоть заржал, но тут же сам руку поднял.
— Ой, можно я расскажу? Можно?
— Валяй, — буркнул предприниматель.
— Это его армейское прозвище. Если схожий по звучанию кинематографический Кац предлагал своим сдаться, то Шац предлагал сдаться только врагам. Но тоже три раза. Бог любит Троицу, всё-такое.
— Так. Не богохульствуй, Лапоть, — обрубил смешки товарища Шац подзатыльником и перекрестился. — Все под смертью ходим.
— Ну, да, — протянул сослуживец, достав крестик и поцеловал распятье.
Тут же в себя пришёл, стал серьёзным, как агнец перед закланьем.
— Это да, — добавил Бита, перекрестившись и татуировку креста на запястье поцеловав. А чтобы вопросов не было, добавил. — Ну чего смотрите? Удобно. Всегда с собой. А золотые кресты я всегда в проруби проёбываю на Крещенье. Грехов много. Все не смываются.
— Так это жертва Водяному, — хохотнул Лапоть. — Ты только пирсинг следом на члене не сделай. А то щука отхватит.
— Бля, не подумал, — ответил Бита и следом заржал.
Шац вздохнул, достал из Макарова обойму, протянул пистолет. Чего взять с малахольных? Лапоть под его началом два года ходил, да всё тот же распиздяй.
Весёлый сослуживец убрал разряженное оружие в кобуру скрытого ношения под куртку и с тоской посмотрел на обойму, возмутился:
— Не, комдив. Ты чего? Ты хоть знаешь, сколько патроны сейчас стоят?
— Тебе повезло, что мои зубы уцелели. Мог и ответить.
— Что я, зверь какой-то зубы выбивать? — пробурчал Лапоть. — Я знаю сколько сейчас вставные стоят. Но и ты подумай. Где я тебе новую обойму достану? Нам Князь только один раз выдал. При найме. Сразу после оргии в бане. Я потом всё удивлялся, откуда он его достал?
Бита заржал в голос. Последнее напряжение сошло на нет. Шац сплюнул, разрядил патроны, протянул обойму в руку, а в ладонь напарнику насыпал патронов.
— Уёбывайте уже, долбоёбы со стажем. И работу нормальную найдите.
Сказал без злобы, с отческой заботой в голосе. От чего оба синхронно кивнули и Князя подмышки подхватили, поволокли по грязи.
— Да не, мы ж староверы, — донеслось от Биты.
— Щас, ты меня знаешь, я за классический подход, — сказал и Лапоть.
А затем понесли босса через рытвину, один за ноги, другой за руки. Со стороны казалось, что пытаются маршировать в ногу.
Но лишь сыпали репликами:
— Пиздец Князь толстый стал.
— Так жопу отожрал на икре!
— Не, ну он же ещё говорил, что яйца стальные. Походу, титан.
— А чего тогда не звенят?
— Ты хочешь сказать, что он мудозвон?
— Это ты первый сказал.
— Оборотень ты, Бита. А ещё в коммунисты подался, — упрекнул напарник и тут же добавил. — Хотя знаешь… от капитализма я тоже не в восторге. Может, действительно, Сталина почитать?
Снова смешки. Уходя с поля, с тоской глядя на догорающий автомобиль, Бита только спросил:
— А такси сюда можно вызвать? Босс за переноску не доплачивает. Тот ещё… мудозвон.
Шац молча показал интернациональный жест, понятный без перевода в более чем двухстах странах. Сразу понятно, такси не будет.
Тут из-за куста показался Боря, делая небольшие, нетвёрдые шаги. После продвижения ноги на десяток сантиметров, он замирал и прислушивался к ощущениям. Всё-таки листья тонкие, не надёжные.
— Боря… родной мой, ты как раз вовремя, — донеслось от Шаца. — Поговорим?
Сантехник молча показал «палец вверх». А вот рук жать бы не стал. Социальная дистанция и всё такое.
«Домой бы, а не это вот всё. Не для того Древний Рим унитазы цивилизации выдал, чтобы в поле по кустам сидеть», — добавил внутренний голос.
— Боря, ты в карму веришь? — начал издалека Шац, махая водителю крана, что уже всё и можно спускаться.
Затем присел перед водителем фуры, похлопал по щекам, в себя приводя.
— Ну… походу, верю, — протянул Глобальный, больше раздумывая над тем, как домой без стекла поедет, чем над превратностями судьбы на своём участке.
Заболеет же, а завтра на работу.
— А в астрологию веришь? Ну, гороскопы всякие там, зодиаки, — Шац сделал ещё один намёк, но слишком далёкий, чтобы сразу всё стало ясно.
Боря головой покачал:
— Да не то, чтобы прям верю…
Шац кивнул и глядя в глаза спросил:
— Тогда скажи мне, как так сошлись звёзды, что ты появился на поле боя с единственным снарядом на полсотни километров в округе и покорил моих врагов одним выстрелом? Причём стрелял без пушки. Ну разве что шрапнель потом по кустам раздавал. Но это осколочные. Нервы, понимаю. Бывает при первом бое. Кто скажет другое — плюнь в лицо!
— Так это… а контейнеры теперь что? — кивнул Боря в сторону груза.
Рядом с утрешним сорокофутовым «семьсот третьим» синего окраса теперь стоял красный «триста седьмой» двадцати футов. Всё это дополнялось белым прицепом гружённой фуры сверху и чуть сбоку ещё одним сорокофутовым контейнером. Что даже на первый взгляд казалось весьма патриотичным в подобранной цветовой гамме.
— Короче, Борь. Жизнь ты мне спас, — перешёл к сути дела Шац, не привыкший к предварительным ласкам ни в жизни, ни в работе.
Обойдя пылающую колымагу, он подошёл к микроавтобусу, поцокал над валяющимся неподалёку лобовым стеклом.
— Должок за мной, короче. Я таких вещей не забываю, — сказал Шац. — Мужик ты, Боря, что надо. Звони если что. Сразу выручу. Помяни моё слово.
— Так, а это… это самое, — смутился Боря, но в сторону контейнеров кивнул, чтобы всё как есть на духу рассказать. — А контейнеры то что теперь?
— А-а, ты про плату за перевозку? Забудь. Вопрос решён, — отмахнулся Шац и с шеи ключ снял. — Я с мужиками сам поговорю. Вот, держи ключ от прицепа. Дарю. Сам уже решишь, что с товаром делать. Хоть в поле его оставь, хоть сожги, мне до пизды. Напиться мне надо, Борь. В баню под веники и в речку распаренным. Чтобы жизнь снова ощутить. Понимаешь? Заебало всё в усмерть! Не бизнес, а одна морока.
Боря понимал призыв, но пить не хотел. Хотелось домой и помыться.
— Я главное служил с ним два года, а он в лицо херак вместо «здрасти», — забурчал Шац. — А на кой я его из-под обстрела выносил обоссавшегося, спрашивается? Зачем работали столько вместе?
Боря понимающе кивнул, внутренне солидарный, местами согласный, в целом — не понимая ничего.
— А он чего? — продолжил бормотать Шац. — Комдивом назвал, шутник. Про гуманитарку какую-то ещё плёл. Подумаешь, пуля в черепе. Но с ним я точно пить не буду. Я с ним больше срать в одном поле не сяду… Да и жену его трахать не следовало.
Боря пожал плечами и невольно припомнил Яну. Она словно была женой Шредингера. Трахнутая и не трахнутая одновременно. Это как в гости на чай зайти и… чая попить.
Что он за мужик при таком подходе? Человек же явно на близость намекал, чтобы совсем на путь разврата не уйти. Так, у перекрёстка постоять немного и обратно вернуться. А он не понял намёков, убежал. Дела, заботы. Не до лобзаний.
Шац вернулся к водителю фуры. Тот уже пришёл в себя и завёл мотор. Тогда предводитель мини-войска на участке подошёл к водителю крана-погрузчика и показал на дымящийся остов легковушки.
— Саня, давай эту срань подбитую вывезем подальше.
— Зачем? — удивился тот. — Звякнуть сборщикам металла по весне — сами заберут.
— Какая тебе весна? — удивился наниматель. — Человек тут может огурцы хотел посадить по весне уже. Или того выше — редис! Не стоит окислять металлоломом грядки. Загружай давай!
Саня вздохнул, достал из кабины огнетушитель и принялся тушить прощальные всполохи на легковушке. Перевозить горящий факел в открытом виде он не собирался. У постовых будут вопросы, а он не олимпиец и даже не Прометей. С другой стороны, как потушит, так самому на пункт приёма металлолома отвести можно. О процентах за соучастие никто не заикнулся. Тоже копеечка.
Боря в третий раз хотел намекнуть Шацу, что не прочь поговорить про контейнеры и выложить на стол всю их подноготную и свои предположения касательно решения острой фазы кризиса. Да пусть хоть срок оплаты назначит под проценты. Вон автомобиль можно в первый взнос сдать. А с остальным разгребётся. С гаражом же порешалось… Но комдив с висками седыми ничего не спрашивал. И тем более, не требовал.