«Дуня».
Не то, чтобы это был последний человек на земле, о котором вспомнит. Но за суетой совсем позабыл о родне.
— О, привет, сестра.
— Привет, брат, — ответила Дуня. И тут же наехала. — А ты чего это очнулся и не звонишь? Мне отец сказал, что ты в себя пришёл.
— Да… замотался как-то, — ответил Боря, почесывая лоб. — Как Пашка?
— Растёт и крепнет, — осекла та. — А ты размотайся обратно. Мы всё-таки семья. Забыл?
— Да надо. Но давай не всё сразу, — ответил Боря и тут же прищурился подозрительно. — Что, кран сломался?
— Надо ему, — пробурчала сестра и всплеснула руками. Он хоть и не видел, но точно был уверен, что там всё так и обстоит. — Да какой кран? Тут это… знаешь, чего?
— Чего? — приготовился к новому удару судьбы Глобальный.
— Мать прилетает! — огорошила Дуня. — Позвонила, поставила перед фактом. А я уже спальню родительскую под детскую переоборудовала. Поторопилась, походу.
До этого момента Боря считал, что нет больше сил удивляться. Однако, возможности человеческие неисчерпаемы. И брови взлетели к небу.
— Чего⁈
— Под детскую, говорю, переоборудовала, — повторила сестра.
— Да я не про спальню! — отмахнулся брат. — Мать, зачем прилетает? Не сказала? Насовсем или в гости?
— Не знаю. Послезавтра узнаем. Не говорит ничего, секретничает, — ответила сестра и добавила. — Как снег на голову, да?
— Ну… да. Наверное, — пробормотал Боря, уже и не зная, как он теперь относится к матери. С одной стороны, соскучился, ждёт и любит. С другой, отец же рядом. — Одна прилетает-то?
— Не знаю. Она отключилась после второго предложения. «Ждите», только сказала. А первое было «я прилечу…». — И тут Дуня тон сменила на серьёзно-озабоченный. — Короче, брат. Ты встретишь её или как?
— Да встречу, конечно, — ответил Боря, подлокотник удобного кресла поглаживая. — А куда везти? К тебе?
— Ха, ко мне. Скажешь тоже. Это же её квартира! Хотя в детской и так отец ночует. Короче, не маленькие, разберутся, — ответила сестра и хотела ещё много чего рассказать, но тут раздался детский плач. — Ой, всё, мне пора. Сюда вези, да. Хе, адрес знаешь.
Связь отключилась. Боря тупо посмотрел перед собой. Ну да, квартира-то матери. Более того, она по-прежнему наполовину и отцу принадлежит. Статус-кво застыл на уровне пятилетней давности, когда семья Глобальных горя не знала. Или хотя бы делала вид, что всё у них, как у людей.
Как оказалось — есть подводные камни.
Он как сейчас помнил своё пятнадцатилетие: торт домашний, пятнадцать свечек и сестру, мать и отца за одним столом, он дует на свечи, как будто всё ещё маленький. А вокруг какие-то гости, соседи. Ребята давно во дворе ждут. И это был последний год беззаботного детства и собственно, ощущение семьи.
А дальше треш пошёл — «взрослая жизнь», иначе. Аж ухо заболело от воспоминаний! Боря моргнул и вдруг понял, что смотрит на надпись на воротах гаража вдалеке «Антон-гондон».
Там гаражный кооператив в пятистах метрах, за детской площадкой. Он из тех времён постройки, когда можно было выкупить любую муниципальную землю у города по блату, по знакомству или за фразу «ты меня уважаешь?» с последующей перестрелкой.
Но помимо надписи, была нарисована рожа с короткой причёской. Малолетний художник ограничился бы надписью, но какой-то зрелый придурок пытался изобразить бывшего начальника со всеми подробностями: короткая причёска, пиджачок, туфли. Уровень владения баллончиком с краской на стадии «человечек-огуречек», однако, много деталей, которые ребёнку не выдумать. Изображающий точно знал, кого рисует.
Боря не поленился подъехать к гаражу. Вышел из автомобиля и рассмотрел двери поближе. А там надписей нацарапано столько, словно все соседи с округи Антона не любили за несвоевременное отопление и проблемы с канализацией, да постоянные отключения холодной и горячей воды. Когда прорывает, а не профилактика. А прорывает потому, что старое всё, а никто не меняет. Отсюда и отношение к начальнику управляйки.
Надписей много. Почти все говорящие. Одни сделаны ключом, другие мелом, третьи краской. И всё это при том, что на соседних воротах лишь цифры номеров гаражей. Довольно свежие, кстати.
Глобальный, подаваясь интуиции, связку ключей в руках перебрал, прикинул, и ключ, наиболее подходящий по форме под замочную скважину, достал.
Оглянулся. Никого. Конечно, на него могут смотреть из дома, но если вести себя уверенно, то внимания не привлечёт. Да и джип перегородил немало обзора. А к нему на районе наверняка привыкли.
Боря сунул длинный мощный ключ с насечками на конце и замок скрипнул. Лючок подался и отворился сразу.
— А вот это уже интересно, — протянул Боря, но лючок обратно закрыл и полностью открывать гараж не стал.
Это нужно лезть рукой внутрь, отодвигать затворы, которые снаружи не видно, время тратить. Потом закрывать всё обратно. А если кто подойдёт и спросит, но нет у него ответов. Как ни крути — проникновение уже получается… А ему маму встречать.
«Последнее дело — маму расстраивать», — посочувствовал внутренний голос: «Можно и позже заняться гаражным вопросом. Да и Антон всегда может позвонить, снова что-нибудь попросить. А там на кон гараж поставит или жену заложит. С него станется. Толкнул супругу на путь самоспасения, а она и рада открыться… миру. Так что давай, это, не торопись».
С этими мыслями Боря лючок обратно закрыл и в салон вернулся. Другая пришла идея: разглядывая паспортные данные на первом листике договора «купли-продажи», Глобальный прикинул, что такой же можно сделать, повторив на бис. И тем нехитрым манёвром на себя гараж переоформить.
«Так, ты куда разогнался-то?», — тут же заявил внутренний голос: «Это уже мошенничество получается. Ты на Янке женись сначала, а там уже и владей чем хочешь… помимо Янки».
Боря подбородок почесал. Разумно говорит, гад. Но потенциальная жена шмоньку всем в интернете за денежку показывает. А это уже не дело. С другой стороны, если гараж рядом с Яной, это даже удобно. Поставил джип ночевать, а сам в квартиру к жене под бочок и давай её там уму-разуму учить, да отчитывать. Иногда даже наказывать немного. Для профилактики.
«Ночь твоя получается, а днём пусть работает», — прикинул внутренний голос, но тут же засомневался: «Или вебкам-модели и ночью трудятся?»
Много вопросов, а Боря один.
Но ещё больше работы. В мыслях о ней Глобальный и поехал к Кобе замеры делать.
Летняя резина на внедорожнике всё же не одно и то же, что узкая резина на микроавтобусе. Широкие большие колёса отлично держали дорогу, так и подмывая притопить педальку. Но Боря ещё помнил полёт баллона по обратной параболе и держался от этого поступка на расстоянии, как чёрт от ладана.
Как оказалось, ничто не способно успокоить старого еврея так же верно, как чётко составленная смета с примерными расходами на листике.
— Ой-вэй, Борис. Всё так аккуратно написано, аж читать интересно.
В процессе торгов, принятия, депрессии, новых торгов и согласия, минуя стадию гнева, Моисей Лазаревич со сметой сверялся и часто вздыхал. Затем в окно на автомобиль блестящий смотрел и никак не мог успокоиться.
— Всё никак не пойму, Борис. Если цены столь малы, как указаны, то откуда у вас джип? Если мне не изменяет память, это Лэнд Крузер Прадо от Тойоты. И явно не 1987 года выпуска. Я бы даже сказал, что годов он свежих. Не последний, но и не старше трёх-четырёх лет, а значит, стоит в районе пяти миллионов.
— Правда? — даже удивился Боря. Ведь это было ровно в десять раз дороже, чем гараж и точно дороже, чем его жизнь.
— Так где вы его достали? Только не говорите, что стоял рядом с лексусом.
— А, ерунда, — улыбнулся Боря. — Как карму начал исправлять, оно и посыпалось, — то ли полушутя, то ли полусерьёзно ответил Глобальный, так как в цивилизованном мире не принято спрашивать «откуда и сколько», если ты не под следствием.
— Что посыпалось, простите? — переспросил Коба.
— Благодать, — буркнул Боря, не меняя спокойного выражения лица.
Улыбался ещё и потому, что перед глазами то рыжая дама танцевала, то дева со светлой косой приплясывала, а иногда и в халатике на фоне гаража ещё одна мелькала, постарше. Такие разные все, а такие приятные.
— Вы-таки ломаете моё представление о сути вещей, а я его без малого шестьдесят лет настраивал, холил и лелеял, — заметил Коба и чётко заявил. — Джипы на грядках не растут!
— Карма, Моисей Лазаревич, — напомнил Боря, вдруг осознав, что приятно недоговаривать, когда спрашивают.
— Вы-таки верите в эти глупости? — прищурился Коба.
— Не верил, честно признаюсь. Но уже сутки как работает, — прикинул Глобальный, надписал прежнюю цифру над зачеркнутой клиентом и листик снова обратно протянул. — Так что, без изменений. Тут всё по факту. Либо работаем, либо нет.
— Ну… хорошо, — наконец, сдался Коба, недолюбливая мир без скидок.
— За материалом со мной поедете? — уточнил Боря.
— Или? — тут же предложил Моисей Лазаревич.
— В любом случае, работы начнутся только завтра, — обозначил Боря. — Но так уж и быть, покатаю.
Коба нахмурился, снова листик взял и ещё долго сверялся с цифрами, перепроверяя по сайтам. А Боря в это время через госуслуги подал заявку на оформление автомобиля, переустановил приложение банка, оплатил госпошлину. И судя по долгому пройденному пути верификации, подтверждения и электронным чекам, всё так и было, сколько бы Коба не уверял себя в обратном.
Тяжело вздохнув, рано лысеющему клиенту ничего не оставалось делать, как выдать Глобальному кровно-заработанные.
— Смотрите сюда, Борис. С одной стороны, видеокарта сама себя не заработает. Вот вам Звезда Давида в свидетели, — и Коба показал на часы на стене в форме шестиугольника. — Я, конечно, ценю ваш подход, но бонус получите только по завершению работы. С другой стороны, если вы что-то себе придумали постороннее, то я уже сфотографировал ваш номер автомобиля и почти намерен попросить паспорт. Ровно так же, как Сарочка просит ваш номерок каждый вечер, когда я ухожу от супружеского долга к телевизору. Признаться, ей и самой давно не надо. Но из чувства вредности, всё просит и просит, чтобы потом повод для скандала был в удобный момент. А удобным он становится, когда ей скучно.