Боря кивнул. Разумно. Хорошо, когда всё хорошо. Ну а спать он и на лавочке умеет. Да что лавочка? В угол поставь — захрапит!
Но желудок снова заурчал.
— Андрей Валентинович, давайте только в магазин прежде заедем.
— Это зачем ещё? — нахмурился капитан, взятку предвидя.
Там, где взятка — всегда суета, нервы, раннее облысение. А ему нервничать нельзя. Только майором в воздухе запахло. Чуть ветерок начнётся — сдует к чертям собачьим.
Но Глобальный тут же разъяснил:
— Вот что-что, а с напарником моим голодным я в одной камере спать не собираюсь. Опасно это. Да и печеньки за мной. Негоже сотрудников объедать.
— Так ты мне кран починил, — напомнил Хромов. — Баш-на-баш.
Его поражало, что в третий раз за день служебный автомобиль завёлся с первого раза. Может и правда, что карма не против?
— Это мой гражданский долг — починить, помочь и направить, — пробормотал Боря. — Если идут не туда, конечно. Да и всё равно не люблю быть должным.
— Хорошо, если дело в печеньках, то бери только не дорогие, — предупредил участковый.
— Но и не галеты эти сушёные, а нормальные… человеческие, — поправил Глобальный и тепло улыбнулся, как будто блинов горячих поел. — Шоколадные, да?
Хромов тоже улыбнулся украдкой. В темноте не видно, что шоколад его — слабость. А если посторонние обнаружат признаки радости, скажет, что померещилось. Офицер должен быть суров, непогрешим и со слабостями бороться в служебном жилье, а не миллиардами по новым квартирам обрастать.
— А там чего ещё прикуплю. Посидим, прикинем, как оно лучше, — продолжал бормотать Боря, зевая. — Раз долго сидеть, надо сидеть с комфортом. Правильно говорю?
— Неправильно. Кому надо, уже сидят, а мы только присядем, — сразу поправил участковый и добавил в задумчивости. — А чего может быть лучше шоколадных?
— Как чего? Со сгущёнкой, конечно, — сразу ответил Боря. — Под варёнку лучше думается.
— Чего думается? — уточнил участковый уполномоченный.
— Как бы так провернуть, чтобы Степанычу телевизор поскорее вернулся, а баян остался, — добавил осторожно Боря. — Уж больно душевно на нём играет. А искусство надо поощрять.
— Какой баян? — насторожился капитан с предварительным повышением, но следствием ещё не зафиксированным.
Потому почти напрасным.
— Вот и я говорю — обдумать всё надо, — улыбнулся Глобальный и вскоре из магазина с парой полных пакетов вернулся.
Благо барсетку у него никто не забирал и связи не лишал. Даже подушку прикупил. И нёс подмышкой.
У Хромова снова настроение поднялось. Чем больше пакетов, тем лучше. Много не сожрут, а если и сожрут, то хотя бы чай у него в кабинете останется. И не будут же они подушку забирать. А такая всегда на службе пригодится.
Но подушка Боре не пригодилась. Стоило бобику к участку подъехать и выгрузиться, как автобус длинный у входа остановился. Вроде только-только на ступеньки взобрались и к двери потянулись, как на тебе, здрастье.
— Это что ещё такое? — спросил Хромов, не привыкший, что автобусы, которые обычно туристов катают по окрестностям и достопримечательностям городским, у участка паркуются.
Не на что здесь смотреть. Ещё и у самого входа.
Боря ничего ответить не успел, как автобус распахнул двери и оттуда качки посыпали, как конфетки-«ракушки» из упаковки. Только с лозунгами и транспарантами. Самые бойкие сразу растяжку вытащили. А там надпись — «Свободу Станиславу! Он — спортивное будущее России!»
— Ой, бля-я-яшка моя блестит, — протянул Боря, предчувствуя заход кармы с фланга, а то и хук с левой прилетит.
Сейчас в нокаут отправят и всё, нет кармы. Только дело уголовное. А сосед на электронной торговой площадке распродажу устроит и в Монголию переедет. Там вроде товарно-меновые отношения ещё в ходу.
Хромов на Глобального выразительно посмотрел, сплюнул. Фигурально. Так как плевать у входа в участок не мог себе позволить и другим не советовал.
— Боря, херасе чаепитие сейчас начнётся, — предупредил гостеприимный, но не настолько начальник отделения. — Где я тебе возьму столько кружек?
— Я… не планировал! — возмутился Глобальный. — Я вообще не люблю толпу.
— Не планировал он, — пробурчал капитан и лысинку под фуражкой потёр. — А ведь могли по тихой утром уйти! Зачем этот цирк с конями? Запрещены пикеты и стачки! Мне теперь всех вязать, что ли? С Кишкой и Сомом не справимся. Придётся ОМОН с автозаками призвать на поддержку. Ну да ничего… показатели, зато подтянем.
Боря рот открыл и закрыл. У кармы свои планы, конечно. Но если женщина переживает, то возмездие можно и отложить.
Или перенаправить.
— А может, обойдётся? — все же спросил Борис. — Тут всего-то человек… сорок. Так, группка. И все за ЗОЖ, как один.
— Зато на одиночный пикет не тянет. Даже согласованный! — добавил капитан с явной угрозой разжалования в лейтенанты. — Думай, Боря! Но думай быстрее.
Сантехник третьего разряда и сам не знал, зачем девушку надоумил. Спортсмены активные все и сплочённые, оказывается. Важен им Стасян, переживают.
«Дала Дашка дрозда, конечно», — добавил внутренний голос.
— Погодите, Андрей Валентинович, — взмолился Боря. — Так это ж акция!
— Какая акция? — тут же нахмурил Хромов брови. Если ещё и иноагентов в список включит, премия даже двойная может выйти. — Кто организатор? Местные или за границей? Каков объём финансирования?
— Так с призами, спортивная… дворовая, добровольно-принудительная… почти, — пролепетал Боря, разыскивая зачинщицу беспорядка.
— А в чём суть? — потёр брови капитан. — Пошуметь на ночь глядя?
— Ну в чём. Во всём. Спорт — наше всё! — сочинял на ходу Боря. — Задержанный значит, гантель гнёт. Все радуются, аплодируют, расходятся. А участникам призы за ночную смену.
Участковый посмотрел, как на дебила: продолжай, мол, развлекай меня.
Но на всякий случай спросил, потому что тоже в душе верил в чудо:
— И что делать надо?
— Да ничего. Вы уже победили. Стасяна только выведите, они и разъедутся, — договорил Боря. — Гантель только дайте, что фото на память сделать. Групповое.
— Да где я тебе гантель в участке возьму?
— Это ж качки. Гантели у них всегда под рукой, — заявил Боря, пакеты капитану вручил и побежал искать организатора с косой.
— Пять минут, Боря! Не больше, — догнали в спину слова участкового. — Иначе такой шторм нагрянет, что не просушимся!
— Мне хватит и три! — заверил Борис, уже разглядев в толпе Дашку.
Стоит, важничает, как будто напрашивается. Самое время подушкой бить.
— Ты чего устроила? — заявил Глобальный, подушкой размахивая от негодования, но пока лишь примериваясь.
«Женщину бить — последнее дело. А она почти за мужем. И не за тебя», — заверил внутренний голос и тут же добавил: «Чужую можно только немного отшлёпать».
— А вам чего, уже бельё выдают? — тут же спросила Даша, приглядываясь к подушке и «матюгальник» к губам приблизила. — Нет, так не пойдёт! Мы требуем правосудия!
Но эпичности не вышло. Включить громкоговоритель забыла. Тихо получилось, хоть и эмоционально. Боря её сразу подушкой немного огрел, чтобы в себя пришла быстрее, а пока глаза выпучила, усилитель забрал и в сторонку отвёл.
— Да всё в порядке со Стасяном, — заверил Глобальный. — Он если надо решётки раздвинет, за хлебом сходит, вернётся, обратно задвинет и будто так и было. Голова же! Не только с гантелями может.
— Ты что плетёшь? Другу отдал, а теперь сочиняешь, да? — даже не собиралась сдаваться валькирия с попой прокачанной. — Мужика мне вернул быстро! Мой, значит — мой!
Волновалась Дашка, переживала. Но больше за неё грудь говорила. То влево дёрнется, то вправо. Мячиками прыгает, не успевая за суетливой хозяйкой в спортивной одежде и пальто поверх. А Боря вроде и слушает, кивает, да взгляд в одной точке фокусируется.
Истинный оратор. Завладела вниманием!
— Сейчас ремонт доделаем и по домам. Хорошо всё будет, — добавил Боря.
Внутри главное что-то поднялось, шепнуло — ну как так? Такую женщину упустил! И это только в цензурном варианте. А в обычном он и сам про себя всё знал.
«Дурак же. Такую женщину упустить!», — вздохнул внутренний голос.
— Знаю я ваше «хорошо», — возмущалась Дашка. — Мужик суров. Молчит, молчит, а потом раз и — всё. Нет человечка. Тапочки надевай ему белые, в последний путь провожай.
— Даша, ты чего? Стасян здоровее всех нас вместе взятых. А тапочки пятидесятого размера искать вспотеем. Да и где гроб таких габаритов взять? В бахилах в крематорий поедет, если уже на то пошло. Но точно не в этом году.
— Я баба опытная! Ты мне, Боря, голову не морочь! — попёрла на него спортсменка, грудью к автобусу подталкивая. — За что его посадили? А? Говори! Грабёж? Шантаж? Рукоблудие в общественном месте? Ты мне сразу как есть скажи! Я всё приму! Мне… — голос сорвался. — Мне семью надо, Боря! Часики тикают! Есть у него там кто? А? Ментовку нашёл? Красивая хоть? Идёт ей форма? Сексуально выглядит, хоть?
— Даша… Стасян не такой, — залепетал Боря, эмоциональным напором пришибленный. — Он же шпателем работает только, когда по женщине тоскует. Но это не точно. Не успеваю я его в деле проверить. Мешают нам работать силы различные!
Но хозяйка спортивного заведения уже завелась. И дальше само шло, глубинное, принципиально-истинное:
— А трубку чего не берёт? А? Чпокаетесь по очереди с ментовками и друг друга покрываете, да?
Боря попытался представить эту картину, но плечи передёрнуло, возмутился:
— Так в отделении запрещено пользоваться мобильной связью.
— А по стационарному чего не позвонил? А? — продолжила напирать блондинка, на самоподрыве шрапнелью эмоциональной закидывая окружающих.
Борю совсем к автобусу прижали, затем он на ступеньки задом упал, а она всё напирает и напирает.
«Волнуется. Отвечать надо», — напомнил внутренний голос.
— А кто сейчас номера на память помнит? — возмутился Боря. — Человечество глупеет с гаджетами. Я свой номер с трудом помню.