На частях 2-й армии особенно невыгодно отражалось, что они застряли на западной опушке бывшего поля сражения на Сомме. Они могли по-настоящему отдыхать лишь к востоку от своей исходной позиции, хотя в районе, пройденном ими, нам досталось много неповрежденных английских барачных лагерей.
Наши потери не являлись незначительными, так как мы продолжительное время вели бои и вводили в них большие массы. Процент потерь в 17-й армии был слишком высок, а убыль в офицерах особенно тяжела. Но, помимо богатой добычи, мы захватили в круглых цифрах 90 000 нераненых пленных; кроме того, у противника была большая убыль ранеными и убитыми. Возвращение в строй легкораненых мы могли ожидать в скором времени. Мы были атакующими и, несмотря на это, при сравнительном подсчете потерь оказывались в выигрыше.
Организация помощи раненым не повсюду оказалась достаточной, хотя перед сражением начальник полевой санитарной службы подверг ее внимательной инспекции. Многочисленные легкораненые затрудняли подачу им помощи своей бессознательной и малоутешительной торопливостью попасть скорее в тыл.
Мне лично это сражение также дорого обошлось. 23 марта был убит младший сын моей жены, бывший офицером-летчиком. Сначала он считался без вести пропавшим. Но затем на обширном поле сражения была найдена могила с английской надписью: «Здесь покоятся два германских офицера-летчика»; мне выпал печальный жребий установить в одном из них моего сына. Теперь он покоится в Германии; война меня никак не пощадила.
Поездка на это поле сражения заставила меня пересечь нашу и неприятельскую системы позиций, где обе стороны так долго стояли друг против друга. Я испытал сильное впечатление. Через всю Францию тянулась необитаемая полоса разрушений во много километров шириной – ужасный памятник этой войны, спровоцированной Антантой.
Впечатление поражения у противника было очень сильное. Но, несмотря на мою просьбу, мы ничего не сделали для дипломатического использования создавшегося положения. Франция заколебалась, ей понадобилось точно выяснить, на какую дальнейшую военную поддержку Англии и Америки она может рассчитывать. Клемансо обратился к союзникам. В Англии в армию были призваны многие десятки тысяч рабочих, занятых до того в каменноугольных шахтах и в военной промышленности, и, несмотря на это, англичанам пришлось сначала оставить десять дивизий не пополненными. Они исчезли с фронта, и большая их часть появилась вновь лишь к осени. Число возрастов, на которые распространялась воинская повинность, было увеличено, но о распространении призыва на Ирландию все еще нельзя было думать. В остальном Ллойд Джордж шел на все. Как выяснилось из его речи, произнесенной после объявления перемирия, он обращался тогда с настоятельной просьбой о помощи к Вильсону и отправил в Америку для скорейшей доставки новых американских формирований весь наличный тоннаж, не считаясь с тем, страдала ли от этого Англия или нет. А что сделали мы, давали ли мы все, что могли? Теперь полезно проводить сравнения, чтобы германский народ впоследствии учел уроки этой войны. На войне только наивысшее напряжение энергии оказывается на требуемой высоте.
Чтобы добиться победы, Англия и Соединенные Штаты продолжали политическим и экономическим нажимом порабощать нейтральные европейские страны и вымогали их тоннаж для удовлетворения своих затруднений. Продолжительная подводная война в общей сложности оказала значительное влияние и вызвала тяжелый транспортный кризис как на суше, так и на море. В ноябре 1918 года один английский государственный деятель заявил в нижней палате следующее: «В апреле германские подводные лодки действовали столь успешно, что если бы их разрушительная деятельность шла тем же темпом, то Англия через девять месяцев была бы разорена». Англия перевозила во Францию человеческие массы из Америки, битком набитые на судах, которые преимущественно были ею добыты в нейтральных странах или приобретены иным способом. Американские солдаты везли с собой только личное снаряжение каждого. Все остальное они получали от Англии и Франции, а также из нейтральных государств, особенно из Испании. Все в целом являлось очень энергичным мероприятием, которое было чрезвычайно действенным на короткий срок, но при затяжке войны не оправдало бы себя. Если бы война продолжалась больший срок, то непременно последовала бы реакция.
Председатель тоннажного комитета при торговой палате Соединенных Штатов, согласно «New York World» от 8 мая 1918 года, так оценивал положение:
«По требованию наших союзников в настоящее время мы посылаем в неблагоразумном числе людей во Францию. Причем мы посылаем их, не имея достаточного тоннажа для доставки им снабжения. Мы буквально ставим на карту жизнь наших молодых людей в предположении, что Америка в дальнейшем сможет заготовить необходимый тоннаж для их снабжения».
Действия без оглядки на возможные последствия и энергия в данном случае привели к успеху.
Во время сражения мы начали из района Лана обстреливать Париж из орудия с дальнобойностью в 120 километров. Это орудие являлось чудом техники и науки, мастерским произведением фирмы Круппа и его директора Раузенбергера. Обстрел Парижа произвел во Франции большое впечатление. Часть населения покинула столицу и тем еще увеличила беспокойство, которое вносили наши успехи.
Наши бомбометные эскадры преследовали своей энергичной деятельностью ту же цель.
III
Планомерно подготовленные предприятия, которые должны были расширить ударный фронт и улучшить наше стратегическое положение, были осуществлены в конце марта и начале апреля.
6 апреля на левом берегу р. Уазы 7-я армия атаковала от Шони и Ла-Фер и южнее, в направлении на Куси-ла-Виль, и оттеснила французов за канал Уаза – Эн. Благодаря этому длинный южный фланг 18-й армии получил лучшее обеспечение.
В конце марта и начале апреля 17-я армия также повела атаку в направлении на Аррас, причем центр ее тяжести приходился на северный берег р. Скарпы. Она должна была захватить имеющие большое значение высоты восточнее и севернее Арраса, а на следующий день к ней должна была примкнуть со стороны Ленса и 6-я армия, чтобы здесь также подняться на высоты. Я придавал обеим атакам очень большое значение, так как захват возвышенностей имел выдающееся значение для всех боев в долине р. Лис.
Несмотря на исключительно сильную артиллерию и большой расход боевых припасов, атака 17-й армии по обе стороны р. Скарпы не имела никакого успеха; эта армия вообще сражалась не под счастливой звездой. Только генерал Леквис со своей 12-й пехотной дивизией хорошо продвинулся южнее реки, но для общего хода дела это не имело значения. По-видимому, действие артиллерии оказалось неудовлетворительным. Вследствие этого верховному командованию пришлось отказаться от атаки южным крылом 6-й армии. Удар же в долине р. Лис, между Армантьером и Ла-Бассэ, оно, наоборот, решило вести и превратить его, как это в свое время предлагал фронт кронпринца Рупрехта, в главную операцию. Погода была сухая, а англичане в долине р. Лис и перед Ипром очень ослабили свои силы.
6-я армия необыкновенно тщательно подготовила атаку. Генерал фон Кваст и начальник его штаба подполковник Ленц работали без устали и все предусмотрели таким же образом, как и перед атакой 21 марта. Несмотря на скудность рабочих сил, подготовка шла столь успешно, что атаку уже можно было наметить на 9 апреля. Я это приветствовал, так как чем раньше состоялась бы атака, тем больше шансов было захватить врасплох португальцев, занимавших долину р. Лис.
7 апреля я лично был в штабе LV корпуса 6-й армии и получил впечатление, что атака может состояться в намеченный срок. Для инспектирования артиллерийских подготовительных работ в 6-ю армию был командирован полковник Брухмюллер. Он же организовывал использование артиллерии 19 июля 1917 года во время восточно-галицийского прорыва, а теперь в мартовском наступлении исполнял роль инспектора артиллерии 18-й армии. Его большие знания и умение, его преданность своему призванию и своему роду оружия, его горячее сердце солдата выдвигали его среди деятелей этой войны. Его мнение послужило основанием для использования артиллерии при наступлении 21 марта. Артиллерия 18-й армии полностью прониклась его духом. Мы обязаны полковнику Брухмюллеру прекрасными успехами 18-й армии; правда, она наносила удар по наиболее слабому участку противника. Хотя и в 17-й армии, против которой находился сильнейший противник, работа велась на тех же основаниях, но у нее не хватало той электризующей силы, которую излучал полковник Брухмюллер. Здесь особенно ясно выступает то выдающееся значение, которое имеет личность на развитие хода событий на войне, да и в остальной жизни. Верховному командованию беспрерывно приходилось считаться как с характером противника, так и со своеобразием людей, которые с равным самоотвержением работали над достижением той же цели (см. схему 32).
Полковник Брухмюллер обследовал подготовительные работы и доложил, что все в порядке. Атака началась 9 апреля; до полудня мы очень хорошо продвигались вперед; все донесения, поступавшие до обеда, были благоприятны. На этот раз день моего рождения был более удачный, чем в предыдущем году, когда он ознаменовался тяжелым ударом, полученным нами под Аррасом. В этот день в Авене его величество принял доклад о военных действиях и остался с нами завтракать. Он в нескольких словах поздравил меня, почтил память моих двух убитых сыновей и преподнес мне свою железную статуэтку работы Бецнера. Императора и меня разделяло очень многое, в том числе различие наших характеров, но он был моим царственным господином, и я преданно, с самоотвержением служил ему и тем самым и моему отечеству. Эта статуэтка всегда будет служить мне священным воспоминанием о моем императоре и верховном военном вожде, любившем своих солдат, желавшем наивысшего блага своей стране и своему народу; но всем своим внутренним существом не склонный к войне, он являлся типичным немцем послебисмаркской эпохи. Монарх, на которого выпала столь великая ответственность, не нашел, как его царственный дед, в момент государственного конфликта таких решительных личностей, как Бисмарк и Роон, которые бы сумели потребовать от страны все, что нужно было для ведения войны. В этой войне это явилось роковым для императора и для государства.