41-я пехотная дивизия и 3-я австро-венгерская дивизия растянулись к югу от устья Пилицы до Козениц.
На гвардейский резервный корпус выпало окружение Ивангорода: сверх того, корпус хотел отбросить противника, удерживавшегося на левом берегу у Козениц. Для этого он был усилен распоряжением штаба армии одной бригадой XI армейского корпуса.
Бой у Козениц навсегда останется в моей памяти. Всего четыре бригады были двинуты в тесную излучину Вислы, которая от сильных дождей превратилась в болото. Бригада, стоявшая у Ивангорода, была отброшена сильной русской вылазкой. Я опасался, что русские разовьют свое наступление ударом во фланг на эти четыре бригады, обороноспособность которых была чрезвычайно стеснена отсутствием пространства для развертывания. Я не смыкал глаз всю ночь. На следующее утро обстановка у Ивангорода рисовалась менее напряженной. Бои в болоте у Козениц продолжались, так как русские перешли в наступление. Все войска, принимавшие участие в этих боях, вспоминают о них с ужасом.
Ввиду того, что гвардейский резервный корпус принял к северу, наблюдение за переправами у Ново-Александрии перешло к ландверному корпусу.
Когда бой у Козениц был еще в полном разгаре, мне передали донесение летчика, что крупные неприятельские силы переправились через Вислу также и южнее Ивангорода. Это делало наше положение исключительно серьезным. У верховного командования резервов больше не оставалось, все было израсходовано. К счастью, донесение оказалось ложным: летчик, наблюдая район боя у Козениц, ошибочно счел его лежащим южнее Ивангорода.
В ландверном корпусе не случилось ничего важного. Попытка навести мосты у Казимержа, южнее Ново-Александрии, была отбита, а далее вверх по течению русские еще выжидали. Цель – занять линию Вислы – была достигнута, но Варшава и Ивангород оставались в руках противника, и у Козениц, севернее Ивангорода, он овладел еще одним, хотя и неважным, пунктом для переправы.
VI
Австро-венгерской армии не удалось к югу от Вислы переправиться через Сан и продвинуться восточнее Перемышля. Но генерал фон Конрад все еще надеялся добиться успеха.
Чем дальше оттягивалось решение на Сане, тем более настоятельным являлось усиление левого крыла 9-й армии, положение которой становилось все напряженнее. Обстановка 9-й армии находилась в тесной зависимости от событий на Сане. Если бы на Сане австрийцы продвинулись, можно было бы примириться с опасностью, складывавшейся у Варшавы.
С прибытием подкреплений можно было бы на некоторое время сохранить положение. От верховного командования нельзя было рассчитывать что-нибудь получить.
Вновь сформированные армейские корпуса были двинуты на Ипр, а XXV резервный армейский корпус был переброшен в Восточную Пруссию, где обстановка стала угрожающей.
Штаб армии наметил сменить австро-венгерскими войсками гвардейский резервный, ландверный и XI армейский корпуса, оборонявшие Вислу, и двинуть их на север, или, что было желательнее, непосредственно усилить австро-венгерскими войсками левое крыло. Установившиеся уже на Висле германские корпуса следовало там оставить. Линия Вислы была бы, таким образом, действительно обеспечена. Всякая смена к тому же требовала драгоценного времени, а обстановка не терпела промедления.
Генерал фон Конрад считал также необходимым усиление боевых сил к северу от Пилицы, но он категорически высказался против того, чтобы туда были отправлены австро-венгерские войска, за исключением обеих кавалерийских дивизий. Мы обратились к верховному командованию, а его императорское величество – к императору Францу-Иосифу, который ответил благожелательно. Но австро-венгерское верховное командование осталось при своем мнении. Была решена смена трех прусских корпусов.
По приказу генерала фон Конрада части 1-й армии у Ивангорода должны были произвести смену так, чтобы пункты переправ через Вислу непосредственно не оборонялись. Австро-венгерским войскам ставилась задача отбросить в Вислу те части русских, которые переправятся. Мы настоятельно предостерегали отказаться от этого плана, но такова была судьба.
Австро-венгерские пехотные дивизии 1-й армии, которые должны были сменить ландверный и гвардейский корпуса на Висле, подходили медленно. Смена всех частей не могла закончиться до 20 октября. Между тем положение под Варшавой приняло оборот, требовавший немедленного решения. Неприятельский охват развивался все в более ощутительной близости. Неприятельский нажим со стороны Ново-Георгиевска и Варшавы все усиливался.
Господствовало ужасное напряжение. Принять сражение было бы слишком рискованно. Становилось ясно, что близится час, когда генерал фон Макензен должен будет отойти от Варшавы. И это нужно было сделать не слишком рано, но и не слишком поздно. Решиться на это было трудно. Что скажут на родине? Вечером 17 октября я нашел, что наступила пора отдать приказ об отступлении. Я просил генерала фон Гинденбурга отвести группу генерала фон Макензена на юго-запад, на линию Рава – Скерневицы – Лович. Мы еще надеялись, что освободившимся ландверным корпусам удастся своевременно занять позицию от Ново-Мяста до Равы, к северу от Пилицы. Тут создавался новый фронт, который русские могли атаковать. Левое крыло этого фронта не очень надежно обеспечивалось ландштурмом и кавалерией, но оставалась возможность уклонить его назад. Если бы русские увязли на этом фронте, то открылась бы возможность сосредоточить тем временем XX и XI армейские и гвардейский резервный корпуса, атаковать через Пилицу, восточнее Ново-Мяста, противника во фланг и вступить в решительное сражение. Эта операция позволяла выиграть время. Наконец, надо было выяснить, имеют ли успех действия австро-венгерских армий южнее, на Сане. Последнее становилось все сомнительнее. В ночь с 17 на 18 октября русские сами перешли через Сан и преодолели, таким образом, препятствие, с которым не могла справиться австро-венгерская армия (см. схему 4).
Генерал фон Макензен в ночь с 18 на 19 октября отступил от Варшавы. Марш был заблаговременно подготовлен и прошел в образцовом порядке. Противнику не осталось никакой добычи, и он не сразу стал нас сильно теснить.
25 и 26 октября войска генерала фон Макензена, своевременно прибывший ландверный корпус и 37-я пехотная дивизия были чрезвычайно энергично атакованы на новых позициях севернее Ново-Мяста. Левое крыло загнулось в направлении на Лодзь, а 37-я пехотная дивизия отошла на южный берег Пилицы. Но в общем во всех последовавших тяжелых боях мы сохраняли положение. Однако до атаки через Пилицу дело не дошло. Австрийцы потерпели у Ивангорода чувствительное поражение и отступили к Радому.
Случилось то, чего мы опасались в штабе армии. Австро-венгерская армия, которая с 21 октября стояла на страже перед Ивангородом, допустила переправу слишком крупных русских сил через Вислу и, вместо того чтобы их отбросить, была сама ими разбита.
На левом крыле австро-венгерской армии, двинув гвардейский резервный корпус, мы сделали все возможное, чтобы предотвратить несчастье. Но уже больше ничего нельзя было изменить. Русские наступали от Ново-Александрии и Ивангорода и возле устья Пилицы переправились через Вислу.
О решении 1-й австро-венгерской армии отступить к Радому я узнал случайно. Имея в виду положение гвардейского резервного корпуса, подполковник Гофман немедленно начал переговоры. Австро-венгерская армия задержалась еще несколько часов. Гвардейскому резервному корпусу была оказана помощь, но об атаке через Пилицу в направление с юга на север нечего было и думать, так как прикрытие правого фланга было опрокинуто.
Для прикрытия левого фланга группы генерала фон Макензена XI армейский корпус был двинут большими переходами в район севернее Лодзи.
Из-за отступления австро-венгерской армии от Ивангорода на Радом обстановка совершенно изменилась. Теперь надо было ожидать сильного натиска противника по всему фронту Вислы. У нас появились основания для сомнения, окажется ли в силах австро-венгерская армия выдержать его. Южнее Вислы ее положение становилось все более критическим. Всякая надежда на благоприятный исход окончательно исчезла. Если бы 9-я армия осталась на месте при этом общем положении, то она была бы с течением времени обойдена и разбита. Судьба австро-венгерской армии в таком случае была очевидна, 9-я армия, чтобы получить в дальнейшем возможность маневрирования, должна была быть отведена назад. Было очевидно, что этот отход захватит и австро-венгерские войска. Но русский натиск и без того принудил бы их к отступлению.
Позднее с австро-венгерской стороны утверждали, что австро-венгерские войска отступили потому, что 9-я армия двинулась назад. Это, с одной стороны, правильно, а с другой – нет. При этом умалчивается о той причине, которая вынудила отвести назад 9-ю армию и которая заключалась исключительно в отказе австро-венгерской армии, столь храброй в начале войны, но не смогшей оправиться от поражения при Львове.
VII
27-го был отдан приказ об отступлении, которое можно сказать, уже висело в воздухе. Положение было исключительно критическое. Благодаря октябрьской операции мы выиграли время, но сама она не удалась. Теперь, казалось, должно произойти то, чему помешало в конце сентября наше развертывание в Верхней Силезии и последовавшее за ним наступление: вторжение превосходящих сил русских в Познань, Силезию и Моравию.
Германские войска были уже ознакомлены с общими указаниями по организации отступления. Им повторно предлагалось отослать возможно дальше в тыл все излишнее. В общем это было выполнено; лишь в отдельных случаях на фронте оказывалось больше, чем фронту требовалось. Наши тяжелые повозки при условии скверных дорог причиняли мне много беспокойства.
Чтобы выйти из района охвата, все движения по возможности направлялись на запад.
В основных чертах наше «стратегическое отступление», как его окрестили солдаты, прошло планомерно и в образцовом порядке. Страну щадили. Это отступление будет навсегда служить примером нашего уверенного и гуманного ведения войны.