Тем временем охватывающий маневр 10-й армии развился ценой страшно форсированных маршей и неописуемых усилий; центр 10-й армии уже в ночь с 10 на 11 февраля на ударном направлении Тильзит – Кальвария вышел у Вержболова на шоссе Инстербург – Ковно, а 14 февраля, когда пал Лык, походные колонны уже находились непосредственно севернее больших Августовских лесов, у Сувалок и Сейн.
Хлынувшая назад русская армия была решительно атакована во фланг и потеснена на юг, и на этот раз она, кажется, так же была захвачена врасплох, как и с началом наступления из Верхней Силезии и от Гогензальца. Наши разведочные органы здесь очень хорошо поработали над распространением ложных слухов и по контрразведке. Ни русским, ни Антанте не удалось получить сведений об означенных движениях. Вообще очень трудно своевременно получить сведения о противнике, иначе ведение войны, несмотря на превосходство сил противника, не являлось бы столь трудной задачей. При Танненберге нам благоприятствовало счастье.
Части русских сил, отступавшие в направлении на Ковно и оставшиеся таким образом на нашем фланге, безрезультатно пытались переходом в атаку замедлить наступление. Боковые прикрывающие части 10-й армии отбросили их на Ковно и Олиту.
К вечеру 14 февраля обстановка, казалось, допускала возможность окружения противника непосредственно восточнее Августова. Генерал фон Эйхгорн направил туда свое левое крыло. 15-го и 16-го авангард XXI армейского корпуса по шоссе Сейны – Августов продвинулся далеко в глубь леса. Но здесь его смяли отходившие с запада на восток русские колонны и частью взяли в плен. К 18 февраля 10-я армия продвинула тесно сомкнутые части вдоль северной опушки леса в район на северо-запад от Гродно. Здесь они расположились фронтом на запад, тылом непосредственно к веркам крепости. Этим дерзким расположением был прегражден противнику путь отступления. Другие части германских войск вошли в лес с севера и после взятия Августова с боем вышли на шоссе Гродно – Липск, а также к Бобру, ниже Красного Бора. У Липска кольцо сомкнулось.
Положение войск перед Гродно было исключительно трудным. 20 и 21 февраля из крепости, куда русские подвезли подкрепления, стали развиваться очень сильные атаки. Отхлынувшие в августовские леса русские продолжали пытаться пробиться. Но, несмотря на тяжелые потери, германские войска удержались. Это было блестящим подвигом XXI армейского корпуса и его вождь, генерал Фриц фон Бюлов, впоследствии достойный командующий армией на западе, мог быть горд своей решимостью и своими войсками. Штаб 10-й армии с внутренним удовлетворением мог разделить славу этого подвига. В последующих боях русские силы, бродившие и отчаянно сражавшиеся в августовских лесах, сдались – сражение было закончено.
IV
Тактический результат зимнего сражения в Мазурии был значителен: 110 000 пленных и много сотен орудий. 10-я русская армия была уничтожена, и русские войска вновь сильно ослаблены.
В идею операции входила и атака Осовца при поддержке пушек самого крупного калибра. XXXVIII и XL резервные корпуса, 2-я пехотная и 4-я кавалерийская дивизии, достигнувшие верхнего течения Бобра южнее Августова в то время, когда бой в лесу еще продолжался, должны были переправиться через реку. Но они втянулись в сильные лесные бои, предшествовавшие гибели 10-й русской армии. Со все возрастающим нетерпением я ожидал их окончания. Действовавшая здесь часть 8-й армии (группа Лицмана) перешла в состав 10-й армии. На 8-й армии оставались задачи атаковать Осовец со стороны Граева и обеспечивать Восточную Пруссию от покушения русских на участок между Граевом и р. Оржицем.
Переход через болотистый участок верхнего Бобра не удался, несмотря на упорные попытки наших войск. Нам нужен был бы мороз, а в действительности все время шел сильный дождь. Пребывание в лесах и на болотах вызывало большие трудности и лишения. Верхний Бобр, вне имевшихся дорог, был непроходим, а мосты разрушены, 3-й сибирский армейский корпус, который ускользнул из Лыка, давал энергичный отпор, а отчаянное сопротивление русских в августовских лесах предоставило им время усилить оборону участка между Гродно и Осовцом. Неблагоприятная погода и напряжение, связанное с операцией, сильно истощили наши войска. По войсковым донесениям оказывалось, что русские позиции за рекой усилены бетонированными укреплениями.
Это было возможно, но все-таки к подобным донесениям мы относились скептически. В 1916 году подполковник Гофман осматривал эти позиции и не нашел там никаких бетонных сооружений. Чем больше устают атакующие войска, тем более сильной рисуется им неприятельская позиция, и они усматривают у противника силу, в действительности не существующую. Это явление вполне естественно. Силы молодых частей были исчерпаны, – это требовало новых мероприятий.
Между тем атака Осовца тоже не прогрессировала. Фронтально его нельзя было взять, несмотря на нашу сильную артиллерию, так как она вообще не доставала до господствующих высот южного берега Бобра.
В этих условиях я не мог упорствовать на мысли, что большая победа останется стратегически неиспользованной. Руководству пришлось считаться с очень серьезными сомнениями.
Прежде всего, был отдан приказ приостановить форсирование Бобра и атаку на Осовец.
10-я армия не могла сохранить занимаемое ею расположение. Чтобы прикрыть ее фланг с востока, со стороны Олиты и Ковно, нужны были крупные силы, каковых налицо не имелось. Тыловые сообщения и условия жизни армии вследствие неустойчивости погоды складывались очень тяжело, и не следовало дальше подвергать войска таким испытаниям. Построенная русскими ширококолейная железная дорога от Марграбова через Рачки на Сувалки не вносила существенных изменений в положение. Шоссе и проселки были в слишком скверном виде, погода слишком неблагоприятна и лошади слишком истощены. Грузовики едва продвигались вперед по тонкому разбитому каменному полотну шоссе, и грузовиков имелось лишь весьма ограниченное количество. Армию надо было поставить в такие условия, чтобы она могла жить и восстанавливать свои силы. Отсюда являлась настойчивая необходимость завернуть назад 10-ю армию.
Уже в начале операции был отдан приказ об укреплении тыловой позиции непосредственно восточнее линии Августов – Сувалки и далее до Немана. Как только этот район был захвачен, рабочие дружины немедленно приступили к ее возведению. Укрепления еще находились в постройке, но позиция уже представляла известную опору в тылу. 10-я армия получила приказ правым крылом отойти назад, на подготовленную линию. Решение вопроса, отводить ли на ту же линию и левое крыло армии или только на фронт Кальвария – Пильвишки, где сейчас располагались части, прикрывавшие ее фланг, было предоставлено на усмотрение командующего армией, равно как и детали выполнения этого отступательного маневра. Надо было учитывать, что противник, вероятно, будет энергично теснить.
Одновременно 10-я армия получила приказ выделить часть сил, так как далее к западу обнаружилась острая нужда в подкреплениях. Начиналось сильное русское встречное наступление на наш длинный фланг вдоль южной границы Западной и Восточной Пруссии. К тому же русские начали нас беспокоить и севернее Немана. По всей германской границе к востоку от Вислы разгорался бой.
В Польше на левом берегу Вислы было спокойно.
Наступление австро-венгерской армии для освобождения Перемышля не имело никакого успеха. Русские вскоре перешли в контратаку. Судьба Перемышля должна была свершиться. По всему Восточному фронту мы находились в ожидании русских атак.
V
Очистив августовские леса и эвакуировав раненых, генерал фон Эйхгорн в начале марта отвел правое крыло на указанные позиции, а левое – на север от августовских лесов, приблизительно на участок от Сейн до пункта южнее Кальварии. Он имел в виду вновь атаковать последовавших за ним русских и разбить их правое крыло.
Мысль была хороша и отвечала решительным стремлениям управления армии. В дни между 9 и 11 марта были достигнуты успехи. Вновь сформированная 10-я русская армия потерпела поражение. Но потребность в отдыхе у войск была столь велика и погода столь неблагоприятна, что командование армией, которое к тому же должно было выделить новые части для 8-й армии и армейской группы Гальвица, неохотно, но решилось окончательно отказаться от мысли о дальнейших активных действиях и перейти на позиционную войну. Левое крыло было оставлено на линии Кальвария – Мариамполь – Пильвишки. В середине марта русские произвели натиск на эту позицию, но затем постепенно восстановилось спокойствие.
Русские атаки на Южном фронте становились все упорнее и бои все ожесточеннее. В первые дни зимнего сражения, когда генерал Лицман двигался от Иоганнесбурга на Бялу, из XX корпуса были взяты 41-я пехотная дивизия и часть ландштурма и выдвинуты по дороге Иоганнесбург – Кольно на Ломжу, чтобы обложить ее с севера. 37-я пехотная дивизия наступала через Мышинец. 41-я пехотная дивизия, не доходя до Ломжинских крепостных укреплений, наткнулась на противника, ее сил оказалось как раз достаточно, чтобы заградить дорогу между рекой Писсой и дорогой Щучин – Стависки – Ломжа. Позднее подошли 3-я резервная дивизия и 5-я пехотная бригада. На них выпала задача прикрыть обширный участок от Стависки до Бобра, в то же время 11-я ландверная дивизия приступила к атаке Осовца. Подход 3-й пехотной дивизии и 5-й пехотной бригады совпал с атакой из Ломжи русской гвардии и 5-го армейского корпуса. Начиная с 21 февраля севернее Ломжинской крепости получили развитие упорные бои. Германские войска сражались геройски. Кризис был серьезен. Однажды утром начальник штаба 8-й армии доложил мне, что 3-я резервная дивизия прорвана. Но в конце концов она все-таки удержалась, так как энергия русских здесь скоро улетучилась. Но обстановка на этом участке, а следовательно, и у частей, обложивших Осовец, оставалась довольно напряженной. Лишь после прибытия в начале марта на Ломжинский участок 1-й ландверной дивизии наш фронт настолько уплотнился, что я мог считать всякую опасность к востоку от реки Писсы устраненной. Стойкость войск, в особенности 3-й резервной дивизии, позволяла достигнуть блестящего успеха в обороне. Командование этой группой было поручено генералу фон Шольцу. Область его ведения затем расширилась до Шквы. Генерал фон Шольц уже выделился как выдающийся начальник в сражении при Танненберге и в польском походе. По службе он был значительно старше командующего 8-й армией генерала Отто фон Белова, но охотно подчинился своему младшему товарищу.