[17], в которой располагался штаб неприятельского корпуса или армии, и приходили донесения о блестящих результатах. Когда я теперь захотел убедиться в произведенном разрушении, то его оказалось невозможным установить. В интересах войск я был доволен: они нашли помещения для расквартирования. Только впоследствии образец наших бомб стал более действенным, и летчики стали больше интересоваться бомбометанием.
При дальнейшем наступлении почувствовался напор фронтов Макензена и принца Леопольда на север, и 12-ю и 8-ю армии пришлось также уклонять влево. 18 августа генерал-фельдмаршал фон Макензен подошел к Брест-Литовску, фронт генерал-фельдмаршала принца Леопольда Баварского приблизился к Беловежской Пуще, а 12-я армия к Белостоку, бывшему центру прекрасной прусской администрации Новой Восточной Пруссии в конце XVIII и начале XIX столетия; 8-я армия продвигалась в узком пространстве между Белостоком и Наревом в направлении на Гродно, чтобы с юга овладеть Осовцом. 22 августа Осовец был занят. Мы хотели его брать с востока и с севера, а взяли с юга. Это война! В последних числах августа обе армии продолжали наступление на линию Белосток – Осовец, но в несколько более северо-восточном направлении – 12-я армия в район севернее Волковыска, а 8-я на Гродно. Тем самым обе армии все более выходили из тактического взаимодействия с обоими южными фронтами, которые после взятия 25/26 августа Брест-Литовска двинулись на Пинск и Барановичи. Они постепенно вовлеклись в операцию, которая подготовлялась в более северном районе.
В начале сентября 8-я и 12-я армии достигли района Гродно и приблизительно через две недели должны были прибыть в Лиду севернее Немана. С начала наступления для достижения этой цели им потребовалось приблизительно восемь недель. 12-я армия должна была при этом сильно уклониться на юг. Как важно было бы, если бы вместо этого движения состоялась непосредственная атака на участке Ломжа – Гродно. Но это было невозможно. Но и операция, охватывающая с севера Гродно и связанная со взятием Ковно, позволила бы достигнуть этого района значительно скорее и с бо́льшими результатами. Эта операция оказалась бы более действительной даже в первой половине августа, если бы она была проведена с полной энергией.
Временно создалось впечатление, как будто верховное командование хочет в этом положении приостановить наступление на восток. Оно перебросило значительные части из армии генерал-фельдмаршала фон Макензена, а позднее также части 12-й и 8-й армий на Западный фронт и в Южную Венгрию. Но при этом верховное командование предоставило свободу развития операциям, начавшимся тем временем со взятия Ковно и нашего вторжения в Литву и Курляндию.
VIII
Взятие штурмом Ковно было смелым подвигом. Чтобы сделать его возможным, центр и правое крыло 10-й армии, бывшие и без того сильно растянутыми, должны были принять еще более рассредоточенное расположение. Только таким путем мы могли стянуть к западу от Ковно наступательную группу известной силы. Главнокомандующий востоком и генерал фон Эйхгорн взяли на себя ответственность за ослабление других частей фронта. Генерал фон Эйхгорн уже много раз жаловался мне, что 10-я армия слишком долго находится в бездействии, и с радостью приступил к новой задаче. Он и начальник его штаба, полковник Хель, были смелыми людьми и охотно брали на себя ответственность. Генерал фон Эйхгорн был офицером блестящих духовных качеств и образцовым воспитателем своих войск.
Атаку должен был производить усиленный XL армейский корпус генерала Лицмана.
Пылкий генерал Лицман имел большое влияние на солдат. Его военная слава началась с Бржезинского прорыва 22–25 ноября 1914 года. Когда-то он отрицательно писал о корпусе гвардейских офицеров, но при прорыве ему пришлось признать, какую мощь давал этот корпус офицеров. Я сам горжусь тем, что был армейским пехотинцем, и, попав в 8-й лейб-гренадерский полк, я мог изучать офицерский корпус, в котором, подобно гвардии, жили особые традиции. Традиции имеют законное право на существование, но они не должны давать преимуществ и вести к чванству, в противном случае их действие становится отрицательным и их надлежит откинуть.
Атаку Ковно затруднял недостаток в тяжелом навесном огне. Те средства, которые верховное командование дало нам в конце июля, были отправлены под Ново-Георгиевск. У нас из тяжелых калибров осталось всего несколько батарей, которые могли действовать только с железнодорожного полотна и имели небольшую дальность. Но нас никакие затруднения не останавливали, мы проложили нужные ветки. Атака могла быть произведена лишь на участке между железной дорогой Вержболово – Ковно и Неманом, – это обусловливалось общим положением. Правое крыло атаки находилось все время под сильной угрозой, и эта угроза росла по мере того, как мы продвигались вперед. Русские могли в любой момент очень сильно фланкировать его артиллерией. Ландштурменная бригада прикрывала севернее Немана левое крыло; вслед за наступлением Неманской армии она была продвинута через Дубиссу до северо-западных укреплений Ковно.
В начале августа железные дороги были готовы. Теперь не хватало снарядов для тяжелых полевых гаубиц. Я израсходовал свой резерв снарядов, но начальник боевого снабжения Восточного фронта полковник Рошток имел всегда еще что-нибудь в запасе. Таким образом, 8 августа все было наконец с большим трудом собрано и доставлено, и атака могла начаться. Еще ни одна крепость не была атакована с такими ничтожными средствами, но войска, предназначавшиеся для атаки, были воодушевлены бодрым духом своих вождей.
В этот момент, как я припоминаю, русские находились еще недалеко от Вислы, против Варшавы.
6 августа пехота уже продвинулась вперед на участках атаки, чтобы поставить в лучшие условия артиллерийское наблюдение, 8 августа начался артиллерийский бой. В ближайшие дни предстояло штурмовать целый ряд сильных позиций. Силы назначенных для атаки войск как будто истощались. Но генерал Лицман к 15-му числу тем не менее добрался до линии фортов. К счастью, русские оказались малоспособными выдерживать огонь тяжелой артиллерии[18]. Это позволило свежей роте, к которой примкнули и другие части, 16-го числа прорваться сквозь западный участок фортового обвода. 17-го генерал Лицман перешел через Неман и взял город и восточные форты. Трофеи были менее велики, чем при взятии Ново-Георгиевска. Но здесь атакованная крепость не была обложена, и тыл оставался свободным. Через Восточный фронт она сохраняла связь с остальной армией. Почему армия не помогла и лежит ли причина этого во внезапно быстром падении укреплений, остается мне неизвестным.
Все мосты, в том числе и столь важный железнодорожный, а также туннель на восточном берегу Немана, были разрушены, последний, к счастью, не окончательно и его вскоре удалось восстановить. Поэтому мы смогли установить движение в районе восточнее Немана, в виленском направлении, еще до того, как был готов железнодорожный мост. Восстановление железных дорог было жизненным вопросом для армий при намеченном развитии операции.
Город Ковно нужно было охранять до фабрик включительно. Последние погорели, население бежало. Здесь я убедился, в какое трудное положение попадают войска, когда им приходится размещаться без содействия местного населения.
Немедленно после взятия Ковно генерал фон Эйхгорн выдвинул генерала Лицмана с принимавшими участие в атаке войсками вдоль железной дороги на Вильно и подтянул ближайшие войска через захваченную переправу на Немане. Одновременно он двинул остальные части 10-й армии – XXI армейский корпус генерала фон Гутьера – главными силами на Олиту, а слабые части через августовские леса на Гродно. Последние действовали в тесной связи с продвигавшейся туда же 8-й армией, которая уже вышла почти на ту же высоту.
Генерал фон Эйхгорн намеревался захватить переправы через Неман по всему фронту, действуя, таким образом, в пределах намеченной нами операции. Это вполне отвечало нашим намерениям. Если, с одной стороны, особенно в вопросах, где интересы армий сталкивались, надо было многое регулировать, то с другой стороны самостоятельные решения армий значительно облегчали ход дела. Задача армии заключалась в том, чтобы своевременно сообщать, как они оценивают обстановку и что хотят. Стыки армий всегда вызывают трения. На востоке, особенно при позиционной войне, это не проявлялось столь ярко, как позднее на западе. Иногда там доходило до того, что граница участка являлась как бы высоким забором, и можно было смотреть только вдоль, но не через него. Одной из важных задач верховного командования было это урегулировать и не допускать, чтобы стыки превращались в слабые тактические пункты.
Наступление центра и правого крыла 10-й армии сопровождалось горячими боями. Под гнетом событий у Ковно русские сначала очистили левый берег Немана, предварительно основательно разрушив железные дороги и мосты, но вскоре отступили и дальше, в направлении на Орайы. XXI армейский корпус уже 26 августа занял Олиту. К концу августа 10-я армия переправилась через Неман и продолжала медленно наступать к железной дороге Гродно – Вильно. Но еще не дойдя до железной дороги, она наткнулась на упорное сопротивление, которое сразу не смогла сломить. Русские начали перебрасывать силы из восточной Польши на север.
Тактическое воздействие наступления 10-й армии на правом берегу Немана в направлении на Гродно вследствие огромных лесных пространств к северо-востоку от этой крепости было незначительно. Но русские стали весьма чувствительны. Они неожиданно скоро оставили Гродно при начале атаки правого крыла 10-й армии и особенно 8-й армии. Уже 1 сентября генерал фон Шольц захватил 75-й резервной дивизией юго-западные укрепления Гродно, а 2 сентября, после сильного уличного боя, овладел и городом. Неподалеку, к востоку от Гродно, на реке Котре и ее северном притоке из озера Белое