Это обсуждение побудило пересмотреть положение наших границ с Данией и Голландией. Находившийся в Гамбурге штаб северной армии получил приказ создать на датской и голландской границах укрепленные позиции. Генерал-губернатору в Брюсселе была послана просьба расширить, насколько это было возможно при имевшейся в его распоряжении рабочей силе, уже существовавшую в слабых зачатках постройку укрепленных позиций на северной границе Бельгии.
II
На Западном фронте кончалась борьба за Верден. Битва на Сомме в начале июля не привела Антанту к ожидаемому прорыву. С этого времени второе в 1916 году сражение на истощение велось на обоих берегах Соммы с неслыханным ожесточением: бои следовали один за другим.
Верден стоил нам очень много крови. Положение наших атакующих частей становилось все более неблагоприятным. Чем дальше они продвигались, тем больше они вклинивались в поле воронок, тем больше их силы истощались не только боями, но и самым пребыванием во вновь завоеванных участках и трудностями снабжения через обширные опустошенные полосы; французы между тем имели опору в ближайших постройках крепости. Атака еще продолжалась, поглощая много сил. Армия, совершившая под крепостью так много, пугалась продвижения вперед в район воронок. Командование тоже неохотно шло на продолжение активных действий. Германский кронпринц уже давно высказался за прекращение атаки (см. схему 9).
В начале битвы на Сомме превосходство на земле и в воздухе было на стороне Антанты. Верховное командование было вначале застигнуто врасплох. Оно быстро подвезло подкрепления, но ему не удалось хоть сколько-нибудь сгладить перевес неприятеля в артиллерии, снарядах и аэропланах. Антанта врезывалась все глубже в германские линии. Мы потеряли много людей и снаряжения. В то время передовые окопы занимались еще густо. Блиндажи и подвалы наполнялись во время артиллерийского обстрела. Неприятель, шедший в атаку под защитой барабанного огня, доходил до окопов и деревень быстрее, чем гарнизон мог выбраться из своих подземелий. В результате наши солдаты часто попадали в плен. Трата физической и духовной энергии была невероятно велика, дивизии могли при таких условиях оставаться на фронте только по несколько дней. Они нуждались в частой смене, чтобы отдохнуть на более спокойном фронте. Оттянуть же их в резерв было невозможно, для этого у нас не хватало сил. Число свежих дивизий становилось все меньше. Вследствие недостатка артиллерии приходилось при смене дивизий оставлять ее на месте. В свою очередь сменяющие дивизии должны были оставлять свои батареи на прежнем месте и продвигаться на передовые линии без них. В результате части перепутались. На Западном фронте происходили формирования новых дивизий. В этом направлении делалось все возможное, но все это было еще только в периоде организации. Снарядов становилось все меньше. Верховное командование получало их от военного министерства специальными поездами. Я лично ежедневно распределял их между армиями. Я узнавал, в чем армии нуждались, и знал, что я мог дать. Это была очень печальная и мучительная задача.
Положение дел на Западном фронте было такое напряженное, как я этого не ожидал; к тому же оно было для меня не совсем ясно. Это имело свою хорошую сторону. Иначе мне было бы еще труднее решиться отнять у находившихся в тяжелой борьбе западных армий еще несколько дивизий, чтобы направить их на восток и взять там инициативу в свои руки для нанесения решительного удара Румынии.
Генерал-фельдмаршал и я собирались отправиться при первой возможности на Западный фронт, чтобы на месте познакомиться с положением дел. Нашей задачей было сделать оборону там еще более организованной. Предварительно же мы собирали дивизии, предназначенные действовать против Румынии, и добились от его величества важного приказа – приостановить атаку Верденской крепости. Ее следовало прекратить еще тогда, когда она приняла характер сражения на истощение. Наши успехи не оправдывали потерь. С переходом к обороне нам, конечно, приходилось также вести бой на истощение, поскольку противник нас к нему принуждал.
Положение дел на Итальянском фронте также изменилось к худшему. На севере австрийские войска еще в июле отступили на высоты севернее Азиаго – Арзиеро; в августе, при новой атаке на Изонцо, австрийцам пришлось отказаться от находившихся давно в их руках позиций: Герц и часть расположенного к югу от него плоскогорья Карста, до Добердо, попали в руки итальянцев. Военная мысль и воля к победе австрийской армии потерпели крах и здесь. Генерал фон Конрад, которого мы видели в первые же дни, выразил мнение, что армия, уже 15 месяцев защищающая границу, будет делать это и впредь. Больше он ничего сказать не мог. Это было само по себе малоутешительно.
Генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский взял на себя командование германским Восточным фронтом, я же оставил вместо себя полковника Гофмана; я знал, что он будет продолжать работу в прежнем духе. Войска, которыми командовал до того принц, перешли к генералу фон Воиршу, сохранившему за собой и командование своей прежней армией. На продолжение боев на этом фронте мы смотрели довольно спокойно, хотя напряженное состояние отнюдь еще не разрешилось, особенно на фронте Линзингена.
Группа армий эрцгерцога Карла не получила еще устойчивости. Мы должны были ожидать здесь дальнейшего отступления.
После объявления войны Румынией Карпаты приобрели другое значение. Для обхода нашего южного крыла не требовалось больше пробиваться между Днестром и Молдавой; вся Румыния являлась теперь широкой базой для такого обхода, и он мог приобрести большое значение.
Австро-Венгрия ничего не сделала для защиты своего правого фланга и Семиградья ни в мирное время, ни во время войны. Пропускная способность скудной дорожной сети была ничтожна. Укреплений не было сделано, чтобы не «раздражать» Румынию. Зато Австро-Венгрия спокойно смотрела на то, как Румыния укреплялась у самой границы Семиградья.
В последний момент туда было переброшено немного войск; кроме того, были образованы батальоны из горнорабочих. Несмотря на это, всюду зияла пустота. На севере русские войска, в остальных частях румынские, продвигались через границу Молдавии и Валахии вниз к Дунаю, в Семиградье и Венгрию. Важнейшие горные проходы перешли без единого выстрела в неприятельские руки. Кронштадт и Петросены с их угольными копями были заняты еще 29 августа. В Германштадте очень скоро появились румынские патрули. Орсова была занята неприятелем. Если бы румыны продолжали безостановочно продвигаться, то были бы окружены не только войска эрцгерцога Карла, но и дорога в сердце Венгрии и к путям, связывающим нас с Балканским полуостровом, оказалась бы открытой: мы были бы побеждены.
Перед нами встала трудная задача удерживать Западный и Восточный фронты, несмотря на все неприятельские атаки, усилить армейскую группу эрцгерцога Карла и выполнить такое развертывание против Румынии, которое бы облегчало оборону и в то же время облегчало переход в наступление.
Задача оказалась тем более трудной, что фронт эрцгерцога Карла постоянно требовал новых подкреплений, которые предназначались, собственно, для Семиградья. Верховное командование должно было пойти на снятие все большего и большего числа дивизий с других участков. Выступление против Румынии отодвинулось. На Западном фронте больше ничего нельзя было взять. Главнокомандующий на Востоке получил предложение выделить войсковые части из различных частей со слабо обеспеченного людьми фронта и образовать из них новые дивизии. Единственное, что для нас являлось твердо установленным, это решение использовать наше преимущество над Антантой в оперативном отношении и атаковать румынские войска в полевом бою. Где и когда удастся выполнить это решение, в начале сентября предвидеть было невозможно.
Для ближайшего выполнения наших намерений требовалось удержать фронт по обе стороны Карпат, от левого до правого крыла. Он должен был быть удлинен до Семиградья, вдоль р. Марош, выше и ниже Марош Вашаргели. В то же время мы должны были приняться за румын и со стороны Болгарии, как это предполагалось еще предыдущим начальником генерального штаба; правда, сил для этого назначалось немного.
Генерал-фельдмаршал фон Макензен после окончания похода в Сербию передал верховное командование болгаро-македонским фронтом болгарскому верховному командованию, но сам остался на Балканском полуострове. При увеличившейся напряженности отношений с Румынией, он приступил к подготовке на случай открытия военных действий и 28 августа принял высшее командование над германскими, австро-венгерскими, болгарскими и турецкими войсками на Дунае и границе Добруджи. В его распоряжении находились, однако, только некоторые части: австрийская дунайская флотилия западнее Орсовы, старое и довольно слабое болгарское ополчение по линии Дуная, сводный германский отряд, позаимствованный из германских частей в Македонии, под командой полковника Боде, около Рущука, одна болгарская пехотная дивизия там же и еще незначительные болгарские силы, протянувшиеся к востоку от железной дороги, ведущей из Болгарии в Добруджу. Несколько германских тяжелых батарей и одна турецкая дивизия прибывали двумя-четырьмя поездами ежедневно; на большее железные дороги Северной Болгарии были неспособны.
Позиция Болгарии по отношению к Румынии была очень двусмысленна. В то время как Германия и Турция выступили на стороне Австро-Венгрии тотчас вслед за объявлением Румынией войны, Болгария собралась сделать это только 1 сентября. Она не поставила при этом никаких определенных требований за все выступление, вроде уступки ей Добруджи. Положение на Македонском фронте вызывало в то время известную сдержанность со стороны Болгарии.
По соглашению с генералом фон Фалькенгайном и с союзниками генерал-фельдмаршал фон Макензен должен был с подчиненными ему войсками перейти Дунай в направлении на Бухарест. Генерал фон Конрад особенно стоял за эту операцию, потому что от нее ждал соответствующего освобождения Семиградья. Результатом же ее было бы поражение слабой армии генерала фон Макензена, на северном ли берегу Дуная, или же, вследствие перехода румын и русских через границу Добруджи, которая оказалась бы недостаточно защищенной. Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург и я отказались от этой операции и высказались за наступление генерал-фельдмаршала фон Макензена в Добруджу. Это было в то же время наилучшим способом отражения возможного нападения на Болгарию со стороны Добруджи. Вопрос о переходе через Дунай мог быть поднят только тогда, когда операции против румынских армий в Семиградье развернулись бы шире. События показали, насколько он был опасен. Генерал фон Конрад согласился с изменением плана очень неохотно, Болгария с радостью: ее тянула Добруджа. Энвер-паша был, конечно, согласен.