Благодаря большому количеству перебежчиков, предстоящее наступление к концу июня не являлось тайной для Главнокомандующего на Востоке. Он принял все меры для отражения наступления. Но для контрудара, к которому он стремился, были необходимы подкрепления с запада. Правда, в данный момент там было спокойнее, но надо было считаться с тем, что бои на западе могут в дальнейшем развиться. Но как бы то ни было, верховное командование должно было использовать сложившуюся обстановку на востоке. Что бы ни случилось, чтобы покончить расчеты с Россией и развязать себе здесь руки, шесть дивизий были взяты с Западного фронта и переброшены на восток. Больше выделить в то время было невозможно. На Западном фронте начальники с большой неохотой отдавали дивизии на восток. Они не уясняли себе, какой крупной цели мы достигали.
На Восточном фронте выгоднейшим пунктом атаки, если не считать форсирования Западной Двины выше Риги, представлялся в Восточной Галиции участок от Зборова до долины Серета. Отсюда можно было стремиться к охвату расположенной далее к югу части русской армии. Эту идею Главнокомандующий на Востоке хотел теперь реализовать. Верховное командование согласилось с ним. Но как пойдет атака и во что она выльется – в операцию ли, как я втайне надеялся, или лишь в тактический контрудар, и как, в общем, будет сражаться русская, а также и австро-венгерская армия, все это были вопросы, решение коих я ждал с большим напряжением.
Русское наступление в Восточной Галиции сопровождалось большим расходом боевых припасов; атаки велись в густых массах. Там, где были расположены австро-венгерские войска, русские имели успех, против германских же и турецких войск – нет. 1 июля большие русские силы прорвали Австро-венгерский фронт между Зборовом и Бржезанами. Австро-венгерские войска массами передавались противнику. Главнокомандующий на Востоке должен был ввести в бой значительные резервы, чтобы 20 июля задержать натиск. Дальнейшие русские атаки не удались. Против южной армии наступление началось 4 июля. Горячая борьба, продолжавшаяся несколько дней, закончилась полным успехом в оборонительном бою армии генерала графа фон Ботмера, которая состояла почти исключительно из германских войск.
6 и 7 июля русское наступление против 3-й австро-венгерской армии южнее Днестра увенчалось полным успехом. Австро-венгерские войска подались назад; только что прибывшая свежая германская дивизия пыталась остановить отступление, но была увлечена общим потоком. Русские продвинулись до Ломницы и заняли Калуш. Положение Главнокомандующего на Востоке было критическим. Он сосредоточил на Тарнопольском направлении предназначенные для контрудара между Зборовом и Серетом войска, и туда же были в пути дивизии с запада. Как год тому назад, сначала приходилось поддержать фронт эрцгерцога Карла и затем только развертываться против Румынии, так и теперь Главнокомандующему на Востоке пришлось сначала усилить австро-венгерские войска, главным образом 3-ю австро-венгерскую армию, и лишь затем выполнить необходимое для контрудара развертывание. Если он все же осуществил удар севернее Зборова, несмотря на неустойчивость фронта южнее Днестра и сильные атаки, начавшиеся на севере, и без оглядки назад провел операцию, то это надо расценивать как высокое достижение.
У Калуша счастье нам улыбнулось. Русская армия уже растратила имевшийся у нее наступательный порыв и за Ломницу не продвинулась. Ввиду этого первым же подошедшим германским войскам удалось, отчасти благодаря энергичной деятельности майора моего штаба барона фон дер Бусшэ, восстановить фронт. 15 июля они смогли продвинуться вперед и тем самым преодолеть кризис.
На прежнем фронте Главнокомандующего на Востоке надо отметить особенно сильную атаку, последовавшую 21 июля у Крево, южнее Сморгони. Русские прорвали там ландверную дивизию, которая оборонялась необыкновенно храбро, но была растянута на очень широким фронте. Несколько дней обстановка была очень серьезной, пока наши резервы и артиллерийский огонь не восстановили положение. Русские очистили наши окопы. Это уже были не прежние русские солдаты.
Тем временем ударная группа закончила развертывание между Зборовом и Серетом. Ввиду неблагоприятной погоды атаку, к сожалению, пришлось отложить на два-три дня, т. е. до 19 июля. Это был день, когда германский рейхстаг обсуждал резолюцию о мире. Результат атаки был блестящий; на участке шириной в 20 километров мы продвинулись на 15 километров в глубину. Вся армия была в приподнятом состоянии, но в германском рейхстаге победа германского оружия была истолкована как попытка воздействия на его голосование.
На следующий день удар в направлении на Тарнополь развивался, и 25 июля последний уже пал. Южнее железной дороги Зборов – Тарнополь русский фронт стал постепенно отрываться от наших позиций. Тактический контрудар превратился в крупную операцию. Развал русского фронта все больше распространялся на юг. Южная, 3-я и 7-я австро-венгерские армии, в состав которых входило особенно много германских войск, перешли в наступление. Восточный фронт пришел в движение, захватывая даже часть Буковины. Русская армия в беспорядке отходила назад – ее мозг был одержим недугом революции.
2 и 3 августа, с непрерывными боями, мы дошли до Збруча и заняли Черновицы и Кимполунг. Этим закончилось оперативное использование контрудара 19 июля. Правда, у меня еще мелькала надежда на вторжение 3-й и 7-й австро-венгерских армий в Молдавию, но наступательная сила австро-венгерских войск была слишком ограниченна, а одних германских войск было недостаточно. Кроме того, тыловые сообщения складывались так трудно, что организовать правильное снабжение армий, до восстановления железных дорог, было невозможно. Работами по восстановлению их были заняты большие силы, но разрушения оказались столь капитальными, что должны были пройти недели, прежде чем можно было думать развивать далее операцию южнее Днестра.
Германские войска, как и в предыдущую осень, прекрасно зарекомендовали себя в условиях маневренной войны; они почувствовали себя как бы вырвавшимися с каторги позиционной войны. Боеспособность австро-венгерской армии, несмотря на все обращенные на нее заботы, оказалась клонящейся к упадку, что являлось весьма угрожающим.
На р. Збруче бои теплились еще несколько дней. Южнее Черновиц фронт эрцгерцога Иосифа, который заместил короля Карла в командовании в Венгрии, немного продвинулся к востоку. Но операция закончилась, несмотря на начавшиеся бои на Румынском фронте.
Здесь, в горах от Фокшан до границы, 24 июля началась русско-румынская атака с целью отвлечь наши силы. Удар пришелся по слабому месту фронта и имел успех.
Наше продвижение севернее Карпат – вниз по Днестру и через Буковину на Молдавию – находилось в тесной связи с идеей возобновления операции против румынских войск; атаки могли быть направлены на нижний Серет, в то время как австро-венгерские армии продолжали бы наступать через Черновицы и южнее. Эта идея в июне месяце заставила перебросить в Румынию Альпийский корпус и тем самым еще больше ослабить Западный фронт. Русско-румынский удар последовал, когда основания намечаемой атаки еще не были окончательно установлены. Теперь создались новые ударные направления: для фронта Макензена – по западному берегу Серета на север, а для южной части фронта эрцгерцога Иосифа – от перевала Ойтос на Окну. Бои начались в первой половине августа и затянулись и на вторую половину. На обоих направлениях они дали результаты местного характера и заставили неприятеля покинуть участок, захваченный 31 июля.
При содействии Франции румынская армия получила такой закал, что до возобновления наступления в Буковине достигнуть стратегического успеха нам представлялось невозможным. А наступление в Буковине временно являлось неосуществимым. Наступление фронтов Макензена и эрцгерцога Иосифа было остановлено. Румыны теперь вновь перешли в наступление, но безрезультатно. Боевая деятельность и здесь постепенно замерла.
Великое наступление Антанты, которое должно было сокрушить нас в начале лета 1917 года, пронеслось; в общий дружный натиск оно не сложилось вследствие русской революции. Россия не приняла участия в англо-франко-итальянском напоре; к началу русского наступления Западный фронт уже ослабел. На западе мы выдержали, хотя и получили порядочные подзатыльники, а на востоке смогли отметить большие успехи. Военный упадок России раскрылся перед всем миром.
Шесть месяцев прошло с начала подводной войны. Результаты были велики, в цифровом отношении даже большие, чем можно было рассчитывать, но в конечном итоге она не дала того, что от нее ожидали. Я еще сохранял надежду, что в ближайшее время ожидания моряков все же сбудутся. Теперь я начал интересоваться вопросом, строилось ли в действительности максимально возможное количество подводных лодок. Должно было быть сделано все, что только могло повысить действенность подводной войны. Однако ввиду напряженности военного и экономического положения верховное командование не было в состоянии передать из армии большого количества квалифицированных рабочих в морское ведомство или сократить в его пользу программу Гинденбурга.
VI
Общее военное положение несколько облегчилось благодаря неустанной работе и решимости, а также тому выигрышу, который нам давала русская революция. Но при отсутствии как в Германии, так и в Австро-Венгрии единой решительной воли, это военное облегчение в связи с экономическими лишениями и возрастающими результатами неприятельской пропаганды создало условия, которые все больше понижали боеспособность обоих союзных государств и угрожали тому, что уже было достигнуто в военном отношении. Надежды народов Антанты на внутренний развал их врагов с этого времени начали систематически вскармливаться. Возможность заключить мир этим была неизмеримо затруднена и окончание войны – затянуто.
Имперский канцлер фон Бетман и граф Чернин всецело находились под влиянием русской революции. Они оба опасались того же в своей стране. Оба думали исключительно о заключении мира, возможность которого была, к сожалению, еще очень отдаленна, вместо того чтобы, пока шла война, напрягать для нее все силы. Их творческая деятельность должна была бы повышать народные силы, как делало верховное командование в тяжелой борьбе с могущественным противником по отношению к боевым силам войск. Их политика базировалась на постоянных внутренних уступках, и таким образом они сами отказались от руководства народом. При их общем складе мышления они не замечали того неописуемого вреда, который они причиняли внешнему могуществу своей страны, а следовательно, и всему течению войны. Оба мужа, которых судьба выдвинула в столь ответственное время вождями их народов, не имели тех сильных характеров, которые требовались настоящими условиями. Не могло быть сомнения в том, что и внутри государства следовало вести упорную борьбу. Для графа Чернина эта задача была бесконечно тяжела вследствие племенного многообразия населения. Положение канцлера фон Бетмана было легче; ему надо было лишь действовать, исходя из того хода мысли, который резко и определенно подчеркивался самой сущностью этой войны и вытекал из нашего положения по отношению к решимости врага уничтожить нас. Вместо того чтобы лелеять идею соглашательского мира, который в действительности был недостижим, он должен был сплачивать народ, указывать ему цели и великие задачи войны, давать армии то, что для нее требовалось. Германскому народу надо