Рейхстаг не отдавал себе отчета в своих задачах во время войны, и выдающиеся депутаты защищали народных представителей, причастность которых к событиям во флоте была доказана и которые жаждали революции и подрывали дисциплину. Германский народ не был достаточно научен невероятной серьезностью событий.
Подобный образ жизни должен был неизмеримо вредно отозваться на фронте. Но и в армии также обсуждались происшествия в морском ведомстве; проявленная слабость власти произвела глубокое впечатление.
После мимолетного подъема моральная боеспособность германских войск с июля месяца опять быстро пала до очень низкой ступени; стали проявляться признаки тех настроений, которым осенью 1918 и в 1919 году суждено было обезоружить германский народ. Наше предложение взяться за руководство печатью и политико-просветительную работу внутри Германии не встретило сколько-нибудь отвечающего серьезности обстановки сочувствия, несмотря на распространение революции в России и несмотря на явления во флоте.
После обсуждения с военным министерством верховное командование выяснило, что давно пора создать инстанцию, которая объединяла бы мероприятия по защите государственного строя от попыток внутреннего переворота. Соответственные предложения были направлены в Берлин и обсуждались там с имперскими властями. Но опять ничего не было достигнуто. Тогда представитель верховного командования предложил организовать соответствующее отделение при замещающем генеральный штаб управлении. На него все согласились. Деятельность этого отделения твердо установилась, но его работа вскоре приобрела высоко политический характер; любопытно, что, несмотря на возбужденное мною ходатайство, которое я считал вполне обоснованным, правительство отказалось взять его в свое ведение. Верховному командованию ничего больше не оставалось, как опять взять на себя задачу, выходившую из круга его обязанностей.
Нелады нашей военно-хозяйственной жизни становились все более явными и оказывали все более пагубное влияние.
Наше экономическое положение также обострилось, и в жизни все больше сказывался недостаток в сырье.
С продовольственным вопросом мы более или менее справились, но приходилось трудно. Зимой 1916/17 года не было возможности перевезти картофель, и его пришлось заменить брюквой. В этот период многие голодали. Весной и летом условия несколько улучшились. Нам хватило продовольствия только благодаря румынской пшенице и кукурузе. Применение в широких размерах ранней уборки позволило пережить критический период между старым и новым урожаями. Таким образом, мы жили за счет будущего.
В фураже также была большая нехватка, и в этом нам помог ранний выгон. Урожай овса был неважный, и покос также дал немного. Можно было предвидеть, что условия довольствия фуражом станут еще труднее.
Углем мы, по-видимому, были более обеспечены, чем в зиму 1916/17 года. Но топливо для жилищ подвозилось скудно.
Запасы нефти были чрезвычайно ограниченные; повышение добычи нефти в Румынии требовало дальнейших усилий.
В деревнях опять надо было ожидать зимних вечеров без освещения.
В момент отставки имперского канцлера доктора Михаэлиса перспективы на будущее представлялись исключительно серьезными. Я надеялся, что развал России, в котором больше нельзя было сомневаться, в конце концов поднимет настроение. В связи с нашими блестящими успехами в Италии и геройскими подвигами на Западном фронте этого было достаточно, чтобы вызвать бодрость и изгладить разочарование, произведенное неполным успехом подводной войны. Народы Антанты в то время не имели таких ободряющих данных, они терпели только неудачи, но, несмотря на это, они и их правительства обладали силой воли; их сильная национальная мысль поддерживала великих государственных людей, которые мощно вели их за собой. Элементам сопротивления не давали проявляться. Германия, на свое несчастье, избрала противоположный политический путь. Рейхстаг противился установлению твердой власти, а антимилитаристически настроенные элементы завладевали народом. Политическое руководство канцлера оказалось не на высоте. Таким образом, внутренние условия воюющих государств все больше складывались в ущерб нам. Надежды противника на наш внутренний развал являлись противовесом его военным разочарованиям. Мы не могли искоренить у более сильного неприятеля эти надежды, и последние создавали, несмотря на наше выгодное военное положение, глубокую разницу в вере в окончательную победу между борющимися друг с другом народами.
В конце октября доктора Михаэлиса сменил граф фон Гертлинг. Он был первым имперским канцлером, назначение которого последовало по соглашению императора с большинством рейхстага. Взаимоотношение сил уже настолько изменилось в пользу парламента, что оно находило себе выражение даже в различных министерских назначениях. С этого момента большинство рейхстага еще более подчеркнутым образом, чем прежде, брало на себя ответственность за судьбу германского народа.
Верховное командование узнало об этом назначении, лишь когда оно было уже твердо решено. Граф фон Гертлинг изменил за это время свое мнение о нас в лучшую сторону. Я не был с ним знаком. Мы ожидали от него разрешения задач, которые ложатся на каждое правительство по отношению к ведению войны: энергичное внутреннее руководство, поднятие нашей моральной боеспособности и урегулирование комплектования, с докладом о котором мы уже обращались к доктору Михаэлису, а также широкая пропаганда среди наших врагов.
Я возобновил сношения с военным министром и с директором военного департамента, каковую должность уже давно занимал генерал Шейх, относительно необходимости увеличения подвоза сил и средств к армии, но не нашел и в них деловой решимости. Оба они, несомненно, находились под впечатлением запутанных внутренних отношений и чувствовали себя ими связанными, вместо того чтобы работать над их улучшением.
Я все время возвращался к тому, что осенью 1916 года обусловило мои проекты, а именно к действенному использованию для победы всех сил германского народа. Было совершенно ясно, что закон о вспомогательной службе не отвечает своему назначению и даже вредно сказывается. Он недостаточно использовал рабочую энергию каждого отдельного немца на службу Отечеству и не возвращал армии в достаточном количестве опротестованных. Также не отмечалось никаких успехов в вопросе о сближении рабочих с предпринимателями, имевшем столь важное значение, особенно для переходного хозяйственного периода и для поддержания порядка в стране на время после войны.
По желанию генерала Шейха генерал-фельдмаршал и я приняли сначала представителей свободных профессиональных союзов, а затем и представителей христианских союзов и союза служащих. Мы сделали им серьезные указания на необходимость поддержать и поднять дух родины, при падении которого непременно должен был страдать и дух войск. Входить самим в обсуждение закона о вспомогательной службе не составляло нашей обязанности по занимаемым нами должностям. Они обещали нам свою поддержку относительно поднятия духа и высказались против забастовок; к моему удовлетворению, они чувствовали свою великую ответственность. Они сообщили мне целый ряд отдельных пожеланий относительно условий труда на родине, которые меня очень озабочивали, хотя я и не имел к ним непосредственного касательства. Эти заявления были переданы в соответствующее имперское учреждение с ходатайством устранить недоразумения. Я надеюсь, что в разговоре с этими представителями мне удалось разъяснить внутреннюю связь между армией и родиной и что они согласились с огромным значением, которое я придавал внутренним условиям для успешного ведения войны. Они были нашими гостями за обедом и, вероятно, почувствовали, что мы относимся с уважением к людям, расходящимся с нами во взглядах, и стремимся к совместной с ними работе на благо отечества. Праздные разговоры о том, что к нам вхожи только представители тяжелой индустрии, после этого несколько примолкли. И действительно, мы жили совершенно другими воззрениями. Мы чувствовали себя вождями всего вооруженного народа, а не только одной части имевшего тогда еще права на оружие народа. В этом мы также находились, хотя и не в открытом, противоречии к правительству, которое сознательно и исключительно опиралось на левое большинство рейхстага, представлявшее более или менее демократическую и радикальную часть народа, и совершенно игнорировало другую. Законодательство с уклоном влево, облегчавшее стачки и лишавшее защиты стремящихся к работе, дававшее право собраний и союзов молодежи и оставлявшее ее, таким образом, на произвол собственного невежества, вместо того чтобы ее воспитывать, и одновременное гонение на правых, ясно показывало, по какому пути пошло правительство.
Я вошел в обсуждение с военным министром печальных явлений на родине и, между прочим, указал на недостаточный, с моей точки зрения, надзор за печатью. Были рассмотрены условия, в которых находились гарнизонные войска. Обучение и дисциплина запасных частей оставляли желать лучшего, отдание чести становилось небрежным и часто вовсе не исполнялось. Работа гарнизонных войск, несомненно, была связана с большими трудностями. И здесь все больше сказывался недостаток подходящих офицеров. Правда, находившиеся на фронте части не могли отдавать способных переносить трудности похода офицеров, но ведь имелось много увечных офицеров, которые еще сохранили прежнюю силу воли. Но они также уклонялись от службы; причина, побуждавшая их к уклонению, часто заключалась в исключительно низких окладах содержания на родине. Здесь можно было добиться изменения условий только работой в широком масштабе. Вся же обстановка, сложившаяся в запасных частях, указывала военному министерству на необходимость по возможности усилить запасные части действующих армий, чтобы тем самым уменьшить число запасных на родине и вести обучение их в непосредственном соприкосновении с получившими закал на фронте солдатами. Зимой 1917/18 года во фронтовые запасные части были отправлены родившиеся в 1899 году.