Они были арестованы.
Между тем Марсель Саверн продолжал предоставлять 2-му бюро интересные материалы. Под именем Саверна скрывался Вернер Грунд. Его сведения касались хода германских вооружений. В течение первых недель его деятельности 2-е бюро следовало обычному методу ознакомления и проверки, применяемому ко всем новым агентам: их сведения сверялись со сведениями, поступавшими от других агентов. Вскоре было установлено, что данные Саверна весьма достоверны. Он работал быстрее других агентов. В то же время старые агенты не могли добыть никаких сведений о программе германских вооружений и один за другим выслеживались гестапо, после чего вообще прекращалось всякое поступление каких-либо сведений. Что касается Саверна, то он продолжал присылать свои материалы. Пабст и Грунд не лгали, когда они заверяли 2-е бюро в своих хороших связях.
Была еще одна причина, делавшая их данные особенно ценными для генерального штаба и военного министерства. Данные эти носили весьма успокоительный характер. Высокопоставленные французские офицеры только самоуверенно и спокойно улыбались, когда Геринг и Геббельс произносили речи о «непобедимости германского оружия». Они-то знали наверняка, что все это была только комедия!
«Мы не должны позволить Гитлеру загипнотизировать нас», — сказал кто-то в военном министерстве. И эта крылатая фраза повторялась на все лады во 2-м бюро.
Саверн присылал исключительно ценные материалы относительно плохого качества германских танков. В июле 3938 года он прислал обширный доклад о маневрах, происходивших в Шварцвальде. В докладе указывалось, что сами германские военные эксперты были удручены низким качеством германских танков. Саверн присылал даже фотографии, полученные от «старого армейского друга»; на них был изображен танк, застрявший в грязи и, видимо, никак не могущий выбраться.
Все военное министерство было в восторге от этих документов. «Фашисты не смогут начать войну с подобными танками», — утверждали они. Правда, были и другие данные на этот счет; имелся, к примеру, опыт войны в Испании. Немцы применяли здесь в основном 6-тонные танки с экипажем из двух человек, броней 0,3–0,6 дюйма и с двумя пулеметами в башнях. Броня эта легко пробивалась французской 25-мм противотанковой пушкой. Такие танки, несмотря на их скорость в 30 миль в час, не могли прорвать мощную «линию Мажино».
Множество донесений касалось многочисленных поломок и неисправностей, обнаруженных в немецких танках во время вторжения в Австрию. На главных дорогах образовались многочасовые заторы и пробки. 2-е бюро получало от своих агентов детальные донесения по этому вопросу. Интересно, что агенты могли бы вообще не тратить время на составление такого рода сообщений. Спустя два дня после того, как были получены их донесения, все газеты мира опубликовали те же факты. Два или три человека во 2-м бюро удивились тому, что немецкие фашисты не предупредили появление в печати такого рода скандальных фактов. Однако сами факты были слишком аппетитны и приятны для того, чтобы их всерьез подвергать сомнениям.
В Париже признавали, что у немцев отличные зенитные орудия и истребители; что же касается бомбардировщиков и танков, то они несовершенны и пригодны лишь для целей обороны. Так утверждали в военном министерстве. Им придется пустить свои танки на лом и построить полторы — две тысячи новых танков. На это уйдет 18 месяцев. Кто знает, будет ли тогда все еще Гитлер у власти?
Это откровенное удовлетворение и даже радость крупных французских офицеров по поводу низкого качества германских танков объясняется тем, что вопрос о танках был жгучим вопросом для французской армии в течение долгого времени. Здесь следует сказать несколько слов о Шарле де Голле.
В первой мировой войне он участвовал в чине лейтенанта. Трижды был ранен. Попав в плен, он несколько раз пытался бежать. После войны он начал быстро продвигаться, хотя его необычайные идеи о методах ведения современной войны вызывали неудовольствие среди его коллег. В 1934 году де Голль издал книгу, посвященную профессиональной армии. Генерал Вейган, в ту пору главнокомандующий французской армией, был весьма недоволен этой книгой и приказал написать о ней в одном из военных журналов отрицательный отзыв. В этой книге де Голль говорил: «Профессиональная армия завтрашнего дня будет наступать на колесах. Ни один человек, пушка, снаряд, ни один кусок хлеба не будет доставляться иными средствами… Огромные войсковые соединения покинут свой бивак утром с тем, чтобы вечером расположиться на ночлег уже за 150 миль».
Книгу прочло всего несколько сот военных экспертов. Один из них — член палаты депутатов Поль Рейно, использовавший ее в качестве основы для своего предложения о создании моторизованных дивизий. Это было в мае 1938 года. Предложение было отвергнуто. Де Голль продолжал защищать свои взгляды. После одной из его лекций в Сорбонне произошел крупный скандал. Он был удален из генерального штаба, понижен в должности и назначен в Мец.
В начале лета 1938 года 2-е бюро получило еще одно предложение от меховщика из Базеля. Речь шла об одном бывшем германском офицере из хорошо известной и аристократической семьи. Этот бывший офицер находился в дружеских отношениях с Герингом. Адольф Гитлер также якобы благоволил к нему. Согласно сообщению меховщика, этот бывший офицер тайно сочувствовал монархистам и был врагом фашистского режима, особенно после того, как Гитлер расправился с генералом Шлейхером. Меховщик из Базеля имел основания полагать, что бывший офицер не возражает против установления связи с французами.
Вначале полковник Гоше еще кое в чем сомневался; но он считал, что такую возможность было бы непростительно упустить. Конечно, некоторые детали требовали проверки и выяснения. Нужно было, например, уточнить роль и вес этого офицера в самой Германии, установить, насколько действительно его влияние и как широко он осведомлен. С этой целью Гоше решил произвести следующую проверку: офицеру сообщили имя одного известного немецкого политического деятеля-демократа, содержавшегося в концентрационном лагере в Дахау, и потребовали от испытуемого организовать освобождение этого человека. Через 24 часа заключенный получил возможность беспрепятственно покинуть Германию.
Начиная с августа 1938 года, бывший офицер стал регулярно присылать свои сообщения французской разведка. Основной упор в этих сообщениях делался на то, что старые кадровые армейские офицеры с большим неудовольствием наблюдали за всеми нововведениями, проводимыми в армии при гитлеровском режиме. Они жаловались на недостаток опытных кадров, необходимых для соответствующей подготовки крупной армии, основанной на всеобщей воинской повинности.
С 10 сентября 1938 года донесения от бывшего офицера, сердечного друга Геринга, внезапно приобрели тревожный характер. Он сообщал о концентрации крупных сил близ чешской границы. Затем личный кабинет полковника Гоше посетил один высший офицер французской армии.
Позднее утверждали, будто этим офицером был де Голль. Верно лишь то, что в этот самый день де Голль находился в Париже. Но он был слишком скромен и недостаточно честолюбив для того, чтобы лично явиться во 2-е бюро без предварительного приглашения. Тот же человек, который в действительности был у Гоше, сообщил, что его заинтересовали некоторые из полученных во Франции сведений о германских танках.
Гоше показал ему несколько донесений Саверна и в качестве неоспоримых данных снимки танков, застрявших в грязи. Тщательно рассмотрев их, посетитель хмуро сказал: «По моему мнению, это фальшивка». Он взял одну из фотографий, на которой был изображен застрявший танк, окруженный солдатами, которые пытались вытащить его из грязи. В глубине снимка не было ни дома, ни дерева, ни камня. «Удивляюсь, — сказал офицер, — откуда же взялась здесь грязь?» Затем он добавил: «Знаете, я несколько знаком с фотографией. Видите, эти вот черточки? По моему мнению, эта грязь была нарисована ретушером c помощью пульверизатора. Обратите также внимание на фигуры солдат. Они должны напрягать все силы, чтобы вытащить танки; между тем здесь они выглядят очень расслабленными».
Он отложил фотографии в сторону. «Предположим, однако, что я ошибаюсь. Предположим, что десятки германских танков действительно застряли в грязи. О чем же это говорит? Во всяком случае, не о том, что танки вообще бесполезны».
Доводы посетителя показались полковнику Гоше и его коллегам весьма убедительными. К тому же в тот самый день, 17 сентября, прибывали телеграммы одна тревожнее другой. «Друг» Геринга сообщил: сомнений в том, что Гитлер намерен оккупировать Чехословакию, — нет. Об этом извещал и Саверн. Его донесения отдавали, пожалуй, даже излишней паникой.
Чемберлен вернулся в Лондон. Во 2-е бюро ежечасно продолжали поступать взволнованные донесения. 18 сентября в 11 часов утра германский офицер прислал телеграмму с изложением боевого приказа о выступлении, назначенном на 19 сентября. Приказ был подписан Гитлером. Саверн сообщал о мобилизации. У 2-го бюро не оставалось никаких сомнений в том, что Гитлер намерен двинуть войска.
В военном министерстве до сих пор не понимали всей серьезности обстановки. Тогда полковник Гоше отправился в военное министерство, где имел продолжительную беседу с Даладье. Беседовали они с глазу на глаз. И вот на следующий день Даладье и Бонне вылетели в Лондон. А несколько дней спустя, 29 сентября, Париж мог прочитать в вечерних газетах: «В 4 часа 30 минут в Мюнхене состоится конференция между Гитлером, Муссолини, Даладье и Чемберленом».
В этот день в Париже было холодно. Шел дождь. У всех были напряжены нервы. Большая часть людей даже не знала, где находится эта Судетская область. Газеты шли нарасхват.
«Мир!» — вопили они огромными буквами на первых страницах. От радости Париж сходил с ума. Возвращение Даладье было похоже на триумфальное шествие маршала, выигравшего войну. Сотни тысяч парижан вышли на улицу, совершенно незнакомые люди обнимали друг друга.