При этом мозг её действовал, безустановочно рождая мысли, мысли, мысли. Одна среди них должна была затмить своих предшественниц и решительно потребовать своего воплощения в действительность. И скоренько Коржавина припоминала, как, ступив в прихожую без четверти два, выдернула шнур «пердунчика» из сети со словами: «Да заткнись ты, надоел». Как жалела, отходя ко сну, что ни разу не потанцевала с Фикратом на глазах у всех этих малолетних прощелыг. Разумеется, это дело поправимое, можно и дома, вот только Александр увёз кассетник на дачу, чтобы размножать кассеты со своими лекциями… А большой проигрыватель, увы, йок. Незаметно для себя она роняла плевелы интеллигентского жаргона, выдавая свой возраст.
Трр-Трр, — произнесла она, поднося кокосовую трубку к овальному уху — Анненэрбэ слушает.
Трр-Трр, — почти в то же самое мгновение позвонили в дверь. Накинув байковую рубашку и просунув ноги в допотопные шлёпанцы с пряжками в виде ромашек, Нат-таша таинственно, высоко поднимая колени, пошла открывать. За дверью терпеливо ждали. Открывать предстояло три замка, засов и цепочку.
— Вы?
Фикрат обмотал шею вязаным шарфом, синее пальто чуть ли не до пят превращало его в небывалой длины сосиску с надетой на верхний конец головой восточного гермафродита. Сосисок в доме Коржевых было истреблено немало, и на сей раз, Нат-таша тоже нашла причину предложить их своему поклоннику.
— У вас усталый вид, Фикрат. Будете сосиск… и-и-пчхи!
— Я долго не мог заснуть. Я…
— Вы фантазировали, да, Фикрат? Вы фантазировали, как всё это произойдёт. Александр не приехал. Он, как всегда, на переднем краю, и не нам судить… не нам судить… А я вот не фантазировала… Решила, как произойдёт, так и произойдёт. Выпьете водки? Я знаю, где у Саши спрятана хорошая дешёвая водка… У? Так я наливаю вам? За нас… Хотите посмотреть, как я буду перед вами… раздеваться медленно под музыку. Такой бурлеск. Какие позы буду принимать. Я должна знать, что вас возбущцает. Вы мне нужны. Потому что одна я не справлюсь с борьбой за дело, за наше дело. Потому что через два, максимум три года жиды оторвут моему мужу голову, а всё остальное он оторвёт себе гораздо раньше. Только я не буду переодеваться в нечто обольстительное. Мне есть во что, но ради вас — не буду. Вот стул… Садитесь и наблюдайте во все ваши миндальные глаза, уверена, ничего подобного вы ещё не видели, иначе не пришли бы в нашу организацию… Переспим прямо здесь. Вы же пришли, чтобы переспать со мной, не так ли, Фикрат. И жизнь откроется нам с совершенно иной стороны. Вы спросите, а где же музыка! Я тоже думала, что её не будет. Но — судьба благосклонна к влюблённым Кали Юги… Дело в том, что Саша, Александр, утащил наш панасоник на дачу, переписывать свои лекции.
Нат-таша опускается на четвереньки перед кроваткой Дороти. Увидев просвечивающий через протёртое трико её тестообразный зад, Ососков проводит языком по своим синеватым губам. «Совсем как у Бодлера», — не забывает подумать он, всё ещё до конца не уверенный, что хозяйка дома действительно будет раздеваться перед ним под музыку.
Это электрофон Дороти. Бесхитростный чемоданчик из вишнёвой пластмассы, не вызывающий сомнений в своём невинном предназначении. Устройство для проигрывания пластиночек детям, чтобы они меньше варили воду взрослым.
Наташа подбирает пластинку с видом опытной растлительницы маляров, истопника, дворника. «Что Вы так уставились на мою попу, Фикрат, — интересуется она, не оборачивая головы, — ищете хвост?»
Наконец музыка, которая будет сопровождать коржавинский стриптиз, подобрана. Это квартет «Аккорд», «Чунга-Чанга». Под неё уже танцевала зимой олимпийского года женщина-обезьянка — в варьете Миши Плотникова с геополитическим названием «По морям и океанам».
Опускается иголка. В сухое шипение динамика врывается треск заезженного, подаренного кем-то, чьи дети уже подросли, диска. Почему кем-то, Шельменко-денщик принёс. Нат-таша неоднократно изображала пляшущую обезьянку капризной от своего недуга Дороти. Но теперь она танцует для Фикрата, пришла пора избавить юношу от некоторых иллюзий. Ей явно нравится оттягивать ворот синтетической майки, так, чтобы оголялось жёлтое плечо, приспускать трикотажные гамаши, развернув бёдра таким образом, что между ног возникает просвет в форме обезглавленной пирамиды. Она то и дело подмигивает и надувает щёки. Богатый опыт спутницы не совсем здоровых мужчин подсказывает ей — это как раз то, что им надо. Если бы только поскорее почувствовать прилив крови к ушам, верный признак персонального возбуждения. Молодой человек от шеи до мочек окрашен фиолетовым румянцем. И Але-Оп — Наташа опускается голым задом на капроновый детский горшочек и смотрит в глаза Ососкова насмешливо-поощрительно.
— Иногда, ф-фу-ух, задыхаюсь, когда пластинка заедает в одном месте, я повторяю одно и то же движение, пока не надоест. Знаете, как это приятно, а, Фикрат, знаете? Смотрите, нет, идите ко мне, нет, смотрите, а потом идите… Когда бы грек увидел наши игры…
Окажись Парасюк свидетелем танца семи Наташиных покрывал, он, наверно, и вправду сказал бы за спиною Ососкова только одно: «Дывлюсь i бачу пiзду собачу?»
Товар для Ротшильда
Гёринг:… тогда же мною было сделано замечание, которое вас, похоже, очень интересует.
Джексон: Рассмотрим это замечание: «Мы отдаём им часть леса, и Гапоненко будет следить, чтобы животные, похожие на них — олень с кривым рылом — попадая к ним за ограду, там и оставалось». Вы тогда ведь именно так выразились?
Гёринг: Да, это мои слова. Но чтобы их понять, необходимо попытаться представить, в какой атмосфере происходило заседание. Геббельс придрался к этой фразе и сказал, что находит мою позицию провокационной. Я мог бы ответить, что меня провоцирует как раз его внимание к пустякам при обсуждении решающих вопросов.
Тату на бочине московской клубистки сразу делает её похожей на уборщицу-гермафродита из написанной двумя евреями книги «Женская сексопатология», изданной, когда Юдопия ещё называлась Советский Союз и татуированные женщины выше мытья туалетов не вскарабкивались.
— Кто там?
— Сруль, Продавец пилюль.
Механический секретарь: «Люди, я в Германии». Среди кунаков полевого командира Гамадрила Магомадрилова особой любовью пользуется пытка «Паранджа Сруля». Похищают деревянную башку, сажают в «Курск» — наполненный нечистотами погреб. Предлагают пленнику сменить веру якобы на «ислам», если тот упрямится — надевают на голову нестиранные колготки, полученные по каналам Шайтан-баши от Сруля (их обычно крадут в Симеизе), через несколько секунд жертва готова отречься от чего угодно, только бы убрали подальше от носа эту вонь. Люди Гамадрила на самом деле язычники — идола, которому они поклоняются, зовут Винсент Прайс. Кто это такой, они не знают. Сруль тоже. А жертва подавно.
— А я уезжаю в Германию.
— Ты же хотела привести в порядок бёдра?
— ?.. Ты хотел сказать окорчка твоей белой курочки?
— … Они грязные.
— Кто же моет окорок, глупый!
— А что тогда?
— Глупый, его коптят.
Сруль насра(зочарова)л. Точнее, развитие Сруля пошло привычным путём. Сруль изменился к худшему.
Акушеры из «Штерн» подробно изучили внутренне устройство Сруля. А мы тем временем наблюдали её переживания, симпатии и т. д. Такой Сруль нам не нужен. Любой может стать одним из нас. Когда мы говорим о полноценности, речь идёт не о расовом или половом превосходстве. Мы смотрим, способно ли существо вести личную коварную войну. Сколь искренне любит оно ложь и злобу. Как далеко простираются его заблуждения. Серьёзно ли оно собирается обманывать своего Владыку и повелителя.
У Сашки выкрали жестянку, где он хранил деньги от продаж своих книг (об этом писали, выражали соболезнования под видом успения шимпанзе).
— Боченок?
— Жестяную шкатулку.
В этой банкноте — 10 големов, 20 белых доминиканцев и милый ангел — глумятся похитители, пропивая мартышкин труд (loot).
Сруль не подошёл по той же причине, что и Прачка (Смрады сибирские), Татьяна Рыхлая, Татьяна Дряблая, Титирь, одна и другая. Их всех сгубила приверженность общечеловеческим ценностям. Юноша-сатанист похож не на «сатану», а на упаковку, откуда он вылез, на тех, кто покупали ему плейер и скейт, на женщину в немодном молодёжном костюме, перед которой он в неоплатном долгу. О чём бы не пел должник, всё будет звучать, как просьба об отсрочке. Чорт знает. Чорт старше. Чорт главнее.
«Страх плафонов или плафонобоязнь» — роман молодого прозаика из Твери, преподающего семиотику в Торонто.
Сруль и Плафон.
Этот Осипов подложил мне адскую свинью. Я не заметила, потому что спрыснула голову лаком для волос, чтобы не чесалась,
чтобы челка держалась,
когда я одевалась, он —
незаметно принёс, незаметно надел
мне на голову Пыльный Плафон
ничего не сказал, мусульманская тоже натура,
ну а я как последняя дура
пошагала на вечер поэзии в клуб «Камертон».
Берега взывают к мести. Блокированы сайты Хизболла. Берега взывают к мести. Байконур покинула 666‑я ракета. Берега взывают к мести. Осипов нерусский, его нельзя представить верхом на лошадке. Берега взывают к мести. Берега взывают к мести. BLOOD AXIS оказались в положении Ивана Грозного, севшего жопой на магнитофон с Высоцким. Wake up, it's tomorrow! Лишь оставила стая одного с перебитой платформой Сруля. К берегам невозможно причалить, невозможно пробраться по суше. Последний раз мы выпивали на старой плавучей пристани в феврале 93 года. Я и Юлик Фогель. Солнце уже садилось за остров Хортицу, когда мы пришли туда, чтобы вспомнить минувшее, своею яркостью способное превратить данную выпивку в ещё одно романтическое воспоминание.
Если они не могут стащить майку с рекламой, как они избавятся от буржуазных предрассудков? Их предки покупали у Сруля квас, и за это они водить вокруг Сруля хороводы: «Это же наша квасовщица!»