Ну, я и начал, так сказать, с самого начала: как нас подбили, как мы спаслись, как набрели на усадьбу Вольги Богдановича, оказавшегося, кроме всего прочего моим кровным родственником. Рассказал в подробностях и про спасение Глаши с Акулиной, про вербовку трёхсотлетней ведьмы Глории, про спасение деда Маркея и отца Евлампия, выживших из всего отряда товарища Сурового, про встречу с Черномором.
Дальше пошел рассказ о нашем совместном уничтожении целой орды фрицев, о противостоянии с псевдоархангелом, о бегстве от него, а следом о нападении этого демона на поместье, и о нашей дороге в Москву с промежуточной остановкой в мире Хаоса. Ну, и на сладенькое — о вороне, едва не сплющившей автомобиль словно паровым катком.
По мере моего повествования глаза у слушателей (всех без исключения) становились всё больше и больше. А к его концу едва совсем не повылазили из орбит. Но меня никто не подумал остановить, либо усомниться в моей правдивости. Похоже, что репутацию себе у руководства страны я заимел безупречную.
— Ну… товарищ Чума… — произнёс Иосиф Виссарионович, изумлённо качая головой после того, как я замолчал. — Иные и за дэсять жызнэй такого нэ пэрэживут, как ты за пару-тройку нэдэль. Похожэ, что с твоим появлением мир становится совершенно иным…
[1] Разработка ядерной бомбы в СССР началась в начале 1940-х годов, с конкретных шагов, предпринятых в 1942–1943 годах. После получения разведывательных данных об американских и британских разработках, а также писем советского физика Георгия Флерова, указывающих на необходимость продолжения исследований, советское руководство приняло решение о возобновлении работ по атомной энергии. 28 сентября 1942 года ГКО (Государственный комитет обороны) издал постановление об организации урановых исследований (а на дворе у нас как раз конец сентября).
Глава 8
Товарищ Сталин медленно выдохнул дым, задумчиво наблюдая, как кольца табачного аромата растворяются в воздухе кабинета. Его глаза, обычно такие проницательные, сейчас казались «глубже» обычного — будто в них отражались не стены кабинета Кремля, а бездны иных миров, о которых я только что рассказал. На мгновение мне даже показалось, что он — одарённый… Но, нет — он был обычным человеком.
— Товарищ Чума, — наконец произнёс вождь, откладывая трубку. — Ты понимаешь, что всё это… это нэ просто история. Это стратегическая информация. Если демоны рвутся за тобой и рядятся под архангелов, если древние силы вдруг ожили — значит, и мы должны действовать… не так… Не как солдаты на фронте, а как… — он запнулся, подбирая слово, — как участники совершенно другой войны. Но и о первой забывать не следует! Сдаётся мнэ, она — прямое следствие другого противостояния.
Берия, до сих пор молчавший, резко встал, словно его наконец прорвало:
— Иосиф Виссарионович, это же… это же прямая угроза! Если какой-то ворон может играючи давить машины, если демоны могут имитировать небесных посланников — как нам от этого защищаться? Я совершенно не понимаю, как этому противостоять!
— Ошибаешься, Лаврентий, — тихо сказал Сталин. — Всё ты прэкрасно понимаешь. У нас есть он…
Все взгляды устремились на меня.
— Товарищ Чума уже показал, что способен успэшно противостоять этим силам. А значит, его знания, и его… э-э-э… нэобыкновенные способности — это и есть наше оружие.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Не страх, нет. Но осознание того, что теперь на мои плечи ложится куда больше, чем я до этого предполагал.
— Вы хотите, чтобы я…
— Ми хотим, чтобы ты ускорил процесс создания спецподразделения, — спокойно произнёс Сталин. — Нам срочно нужны люди… силовики-энэргетики… из тех, кто может видеть то, что скрыто. Кто сможет сражаться не только с фрицами, но и с тем, кто стоит за ними. И несколькими одарёнными здэсь не обойтись…
Молчание повисло в воздухе.
— И где же мы их столько найдём? — тихо пробормотал товарищ Берия.
Сталин постучал трубкой в пепельнице, выбивая пепел из чаши и вдруг усмехнулся:
— Как-то же товарищ Чума нашёл ещё одну ведьму? И до этого привел к нам ведьмака товарища Тома, и товарища Трефилова со старшим лэйтенантом госбэзопасности Чумаковым, которые тоже обрели эти чудесные способности. И попа, который выжил в аду. Думаю, он знает, гдэ искать остальных.
Я глубоко вздохнул, работы предстояло много:
— Так точно, товарищ Сталин. Я постараюсь найти.
— Тогда дэйствуй, — резко сказал вождь. — Время работает против нас.
И в его глазах снова мелькнула та самая тень — та, что бывает у человека, который уже видит грозовые тучи на горизонте. Но не в коей мере не собирается отступать.
— Товарищ Берия, — продолжил Сталин, повернувшись к наркому, — как продвигаются работы у товарища Трэфилова? Вэдь запуск его машины тоже помог бы снять нэхватку силовиков в наших рядах.
— По заверениям самого профессора, — ответил Лаврентий Павлович, — а проверить это мы, к сожалению, не в состоянии — он единственный специалист в этой области, работы продвигаются успешно…
— Товарищ Чума, — вождь кивнул Берии и повернулся ко мне, — я прошу вас тоже подключиться к работе профессора, чтобы постараться форсировать его разработки. Жаль, что ваша супруга не сможет присоединиться к нему в ближайшее время…
— Я думаю, товарищ Сталин, что в ближайшее время у нас появятся новые разработки в магической области. У моей супруги, как я говорил, появился отличный учитель и напарник. Я считаю необходимым, чтобы кто-то перенял его бесценный опыт… Лучше бы, конечно, это был одарённый, да еще и с задатками исследователя… и такой, которому мы могли бы всецело доверять…
— Форсируйте введение «в строй» изобретение Бажена Вячеславовича — и такие люди у вас появятся! — вновь напомнил Иосиф Виссарионович. — И вот что я еще подумал, товарищ Чума… — Сталин наклонился вперед, положив локти на стол, и его глаза засверкали тем самым стальным блеском, который заставлял трепетать даже самых закаленных политиков.
Присутствующие в кабине Берия и Фролов тоже непроизвольно напряглись.
— Ты сам видел, что враг наш… — медленно продолжил Иосиф Виссарионович, делая паузы между словами, — нэ человэческий. И если бэсы осмеливаются прикрываться ликами ангелов, значит… Значит нам нужэн настоящий щит! А что является щитом против бэсов и дэмонов, товарищи?
Сталин резко встал, прошелся по кабинету, покусывая мундштук опустевшей трубки.
— А щит этот — наша Вера, товарищи! Мы глупо тратили силы, борясь с церковью. Время показало: попы нэ сбэжали за границу и нэ предали родину, нэ считая горстки рэнэгатов. Священники в окопах, они рядом с красноармейцами плечом к плечу защищают нашу страну от фашистских захватчиков! Они служат молебны и хоронят наших солдат под свист пуль….
Иосиф Виссарионович резко остановился и пристально посмотрел мне в глаза:
— Отец Евлампий, которого ты спас — разве он враг?
Берия хотел что-то сказать, но Сталин жестко оборвал его взглядом.
— Нет. Он — наш! Лаврэнтий, — вождь перевел взгляд на наркома, — ты сам докладывал: в блокадном Ленинграде священники делятся последним куском хлеба с голодными. Во время бомбежек выносят раненых из-под обломков. Это ли не доказательство их преданности?
— Но… товарищ Сталин, — попытался вставить Берия, — наша идеология…
— В жопу такую идэологию! — грубо перебил наркома Иосиф Виссарионович. — Свои ошибки нужно уметь признавать! А мы ошибались… Сыльно ошибались… Может быть, поэтому истинная Тьма и открыла нам своё настоящее лицо… А что объединяет людей перед лицом Тьмы? Вера, Традиция и Дух! — Вождь ударил кулаком по столу, заставив вздрогнуть даже меня.
Берия, так тот вообще побледнел, словно полотно — таким раздражённым он не видел вождя, наверное, с самого начала войны.
— Хватит лжи… Завтра же подготовить указ о прекращении преследований церкви. Пусть храмы вновь откроются, пусть звонят колокола, пусть священники молятся во славу нашего оружия и победы! Пусть знают все — если против нас восстали силы Тьмы, то с нами Бог!
Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Да… Я, конечно, рассчитывал на такой поворот, но… чтобы он случился так резко и внезапно… даже и помыслить не мог!
— А иначэ… — вождь хрипло рассмеялся, — какой смысл называться Святой Русью, если мы сами свою святость растоптали?
Возражать против этого заявления никто не стал.
— Конечно, будет сложно объяснить всё это нашим товарищам… Особенно старым большевикам… Но тяжёлые времена требуют нэпростых рэшений! — И ещё… — Сталин опять повернулся ко мне. — Ты, товарищ Чума, теперь не просто солдат, если сам Господь вручил тебе силу, способную уничтожать целые города…
— Простите, товарищ Сталин, — пришлось мне перебить вождя, — Господь здесь совершенно ни при чём. Он не вручал мне ничего, даже разрушительный «Гнев». И моя сила происходит совсем из другого источника… Вот сила отца Евлампия — точно от Творца.
— Спасибо, товарищ Чума… — Медленно произнёс Иосиф Виссарионович. — Я совсэм об этом забыл…
От его слов, тяжёлых, словно неподъемные валуны, по спине побежал неприятный холодок. Впервые я видел, как вождь… колебался. Я вновь не стал заглядывать в его мысли, хотя подозревал, что это решение не будет легким.
Холодный осенний ветер шевелил занавески на окнах и гнал по улицам опавшие листья, словно напоминал: зима близко. Но в кабинете Сталина было душно — тяжелое, наэлектризованное молчание, будто перед грозой. Товарищ Сталин медленно ходил по кабинету, не выпуская погасшую трубку из зубов. Его тень, вытянутая в лучах восходящего солнца, казалось огромной, двигаясь следом за ним на противоположной стене.
— Товарищ Чума, — произнёс наконец вождь, не оборачиваясь, — ты говорил, что твоя сила — не от Бога… — Иосиф Виссарионович развернулся и пристально посмотрел мне в глаза. — Но разве это так важно?
Я почувствовал, как все присутствующие — Берия и Фролов напряглись, ожидая ответа.
— Моя сила — от Тьмы, — произнёс я спокойно. — По крайней мере, так утверждали все известные мне источники… Скажу честно, мне совершенно не по душе такая тракт