— Ему нужно время… — произнёс я, поймав взгляд Фролова. — Печать не восполнит потерянную кровь моментально…
Фролов молча кивнул, затем повернулся к Ване:
— Ты как?
Чумаков, всё ещё согнувшись, кивнул в ответ Фролову, вытирая губы тыльной стороной ладони:
— Живой… Чёртова тварь… До сих пор тошнит.
Фролов пробормотал что-то невнятное себе под нос и резко повернулся к коридору. Его глаза сузились, пытаясь что-то рассмотреть вдалеке.
— Так… — произнёс Черномор, выбирая из бороды кровавые ошметки. — Если здесь такое водится, то что нас ждёт дальше?
Я не ответил. Вместо этого прислушался, запуская внутрь могильника «поисковую сеть». Мне не хотелось сейчас связываться с еще одной подобной тварью. А если Черномор прав? И она там не одна? Лучше заблаговременно собрать информацию, а затем уже лезть в пекло.
Магия «сети» отзывалась тишиной и пустотой. Ни шорохов, ни подозрительных вибраций, ни жизни, ни нежизни, ничего — только сырость вековых камней и тихий шелест многочисленных насекомых и вездесущих крыс.
— Чисто…- произнёс я, развеивая поисковый конструкт. Эхо моего заклятья растворилось в лабиринтах кургана, не обнаружив опасности.
Мы сгрудились вокруг Тома, пока он медленно приходил в себя. Я склонился над моим шотландским товарищем, проверяя печать. Она работала — тепло магии пульсировало под пальцами. Грудь ведьмака поднималась и опускалась всё ровнее, а на лице уже проявились потерянные краски жизни — впалые щеки чуть-чуть порозовели.
Фролов, скрестив руки на груди, рассеянно постукивал пальцем по локтю. А вообще, он молодец — это его первая магическая схватка, в которой он повел себя вполне достойно.
— И что теперь, товарищ Чума? — спросил Ваня. Его взгляд метался между телом товарища и темным провалом коридора. — Идём дальше?
— А куда деваться? — буркнул Фролов. — Не можем же мы бросить всё и трусливо сбежать?
— Идти дальше сейчас — самоубийство, — резко сказал я, разрывая затянувшуюся паузу. — Том серьезно ранен и, хотя печать стабилизировала его состояние, он всё ещё слаб и нуждается в восстановлении сил. Кроме того, мы все на пределе и измотаны после схватки с тварью.
— Действительно! — встал на мою сторону Ваня. — А если там ещё одна такая же гадость, или хуже?
Фролов хотел что-то возразить, но замолчал, сжав кулаки. Его пальцы дрожали — не от страха, а от адреналина, который ещё не успел выветриться из его крови.
— Магия «сети» ничего не показала, но это не значит, что дальше безопасно. Эти твари умеют прятаться, — продолжил я, вытирая пот со лба. — Мы слишком шумели. Если там кто-то есть — он уже знает, что мы здесь.
— Тогда что? — буркнул Фролов. — Ждать, пока Том оклемается?
— Не только… — Я сделал паузу. — Я хочу раскинуть внутри могильника более мощную «сеть», которая будет реагировать на мельчайшие изменения эфира…
— Но товарищ Сталин ждет… — Фролов заскрипел зубами.
— Ничего, подождёт! — резко пресёк я поползновения капитана госбезопасности. — Я — руководитель! И вся ответственность только на мне… — Я случайно перевёл взгляд на мёртвую тварь. — Чёрт! — вырвалось у меня непроизвольно.
Её ввалившиеся глаза, казалось, смотрели прямо на меня. И я вдруг понял, что это не её взгляд… Её глазами на меня смотрел кто-то другой. И я, кажется, догадываюсь, кто бы это мог быть. Кто пришёл проверить, как мы пережили схватку с очередной его тварью — порождением Хаоса.
Продолжающие мерцать электрические лампы неожиданно начали взрываться одна за другой, а стены задрожали. Я почувствовал, как что-то пытается уцепиться за мои мысли, впивается в сознание, пытаясь пролезть внутрь. Голоса шептали мне что-то на языке, которого я никогда не знал, но понимал каждое слово.
— Откройся нам, ведьмак… — настойчиво шептали голоса. — Впусти нас, слейся с нами, и ты поймёшь, сколько ты потерял…
— Да иди ты на х. й, Раав! — В очередной раз послал я демона по известному адресу, особо не миндальничая. — И Мать Змеиху лучше верни! — подумав, добавил я, раз уж случай представился.
— Это не конец, ведьмак! — раздраженно прошелестели голоса. — Это только начало!
И вдруг — тишина, после которой из темноты коридора раздался смех. Знакомый смех. Фролов резко развернулся, хватаясь за пистолет — ППШ остался где-то там, в темноте подземелья, но я положил руку на его запястье и покачал головой. Ему, единственному из нашей компании, был не знаком этот смех. К тому же пули против демонов совершенно бесполезны. Пусть насмеётся вволю, чертов урод — у нас говорят, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! А следующий шаг — за нами…
Глава 12
Смех звенел в ушах, отдаваясь эхом в пустых коридорах. Фролов нервно сглотнул.
— Что ему надо? — прошептал капитан госбезопасности, нервно передёрнув плечами.
— Ничего особенно, — ответил я, пристально глядя в темноту, — просто разрушить наш мир. Ты же был у товарища Сталина вместе со мной…
— После такой жути — всё из головы повылетало, — признался Лазарь Селивёрстович. — А вдруг он сейчас нападёт?
— Нет, — мотнул я головой. — Его тварь мертва, новых я не чувствую. Это просто… провокация. Попугать решил напоследок.
Смех вдруг оборвался, и в тишине раздался новый звук — слабый стон. Том!
— Он приходит в себя! — бросился к нему Чумаков.
Но я задержался на секунду, всё ещё ощущая на себе чей-то взгляд.
— Еще сочтёмся… — тихо прошептал я в пустоту, и тягучая тишина в ответ была страшнее любого смеха. Это длилось буквально несколько ударов сердца, а затем все неприятные ощущения исчезли.
Фролов вытер лицо ладонью, словно стирая с него остатки адреналина и напряжения. Он бросил последний взгляд во мрак коридора — там уже не было ни звуков, ни чужого присутствия, ни угрожающего смеха. Только пыль, осевшая после взрывов электроламп, и глубокая, просто мёртвая тишина.
— Всё — он ушёл, — произнёс я. — И в ближайшее время не вернётся. Не спрашивайте, откуда мне это известно — сам не знаю… Словно предчувствие…
— Получается, курган чист? — пробормотал капитан госбезопасности, опуская пистолет.
Я кивнул, но мне не хотелось говорить вслух о том, что мне не верилось в такую лёгкую победу. Хаос хитер и вероломен, а особенно проводник его воли — Раав. Он всегда оставляет ловушки… Но курган точно чист… Он больше не интересовал вероломного демона. Он и Тома-то «подцепил» только чтобы привлечь внимание… Моё внимание… Но что-то меня томило… Только что? Я никак не мог этого понять.
— Возвращаемся! — распорядился я. — Сообщим руководству о произошедшем — пусть решают, что делать дальше… Закрыть доступ в курган, либо продолжать его исследование.
Мы двинулись назад по тем же коридорам, но теперь всё казалось иным — угрозы не было, а потому всё вокруг уже не выглядело зловещим — просто очень древним. Целительская печать уже поставила Тома на ноги — он мог идти, но пока что, опираясь на плечо Ивана.
Фролов шагал впереди, Черномор следом, а я замыкал шествие, невольно прислушиваясь к эху от наших шагов. Но так ничего и не услышал, кроме собственных тревожных мыслей.
Когда мы вышли из кургана, солнце уже клонилось к закату, окрашивая лес в кровавые тона. Волшебная дорожка лесного владыки не подвела — и послушно открылась в тот момент, когда я шепнул потайное слово. Деревья и кустарники раздвинулись сами собой, открывая путь.
— Едрит-Мадрид! — тихо выругался Лазарь Селивёрстович. — Никак не могу привыкнуть к этим штучкам!
Тропа обратно пролегала через едва заметные тенистые проходы — словно сама земля подстраивалась под наш путь, стараясь быстрее довести до нужного места. Чёртов Курган уже был далеко позади, но в воздухе постоянно висело какое-то напряжение, будто за нами всё ещё кто-то наблюдал.
— Не нравится мне эта тишина, — пробормотал Фролов, нервно оглядываясь. — Как будто перед грозой…
Я не ответил. Мои предчувствия тоже были на пределе, но в чем причина я пока не понимал. Наконец волшебная тропинка выбросила нас в окрестностях базы.
— Где все? — резко остановился Чумаков, вращая головой по сторонам. — И почему так тихо? Где караульные… и остальные…
Ваня оказался прав — база встретила нас неестественной тишиной. Ни часовых у ворот, ни криков, шума, топота шагов — только флагшток с обвисшим красным полотнищем и глухой перестук двигателя единственного работающего дизель-генератора.
— Что за дерьмо? — Черномор первым вошёл в столовую (при своих малых габаритах, аппетит он имел изрядный, и постоянно жрал, как не в себя) и застыл на пороге.
Тарелки с едой стояли нетронутыми. Дымящаяся кружка с чаем…
Куда они все исчезли? — взволновано спросил меня Фролов, а я смог лишь неопределённо пожать плечами:
— Не знаю…
Мы осторожно двинулись дальше, проверяя каждое здание, каждую комнату. Столовая, казармы, штабной барак — везде следы внезапного исчезновения людей: брошенные вещи, догоревшие сигареты, даже оружие, оставленное у стен…
— Странно, — проворчал Черномор, подбирая упавшую фуражку и напяливая её себе на голову. Вид при этом у него стал донельзя комическим — совсем не под стать моменту. — Ни тебе следов борьбы, ни крови… Словно все просто испарились.
Фролов сжал кулаки, а его глаза метались в поисках хоть какой-то зацепки.
— Может, эвакуировались? — предположил Чумаков, но тут же сам замолчал, осознавая нелепость догадки.
Я почувствовал, как мороз пробежал по спине. В голове крутилась единственная мысль: похоже, что именно это и не давало мне покоя. Только вот кто это мог сделать? Раав? Немцы? Или кто-то еще?
— Проверим бункер, — сказал я тихо. — Если Бажен Вячеславович тоже пропал со своей машиной… От нашего едва созданного ведомства практически ничего не останется. Это, если и не полный крах, то что-то очень к этому близкое. Не знаю, даже, как буду после этого смотреть в глаза товарища Сталина.
Мы пошли к дальнему краю базы, где глухо урчал дизель. Дверь бункера была приоткрыта, из щели лился желтоватый свет.