лой… и чудовищным голодом.
— И должен доказать, что достоин стать моим настоящим птенцом! Пока ты лишь его болванка-заготовка… Ты не получишь ни капли крови, пока не докажешь, что достоин её.
— И как я должен это сделать? — голос Грейса звучал хрипло.
Каин усмехнулся.
— Охота. Ты отправишься в город и приведешь мне того, кого выберешь сам. Но… — В древних как мир глазах упыря вспыхнул аметистовый огонь, — если ты поддашься жажде и, если приведёшь «не того» — я сам разорву тебя на куски.
Матиас почувствовал нахлынувший страх: с жаждой было всё понятно, а вот второе условие напрягало:
— Что значит «не того»?
— Думай сам, птенец — и выбирай! — серьёзно произнёс Каин. — Но осторожно. Но выбирай. Мне не нужны тупые создания. Именно поэтому мой выбор пал на тебя.
— А если я откажусь?
Каин рассмеялся:
— Тогда ты умрёшь здесь, в этом убежище. Я не выпущу тебя отсюда, и голод сожжёт тебя изнутри, превратив в обезумевшую тень. Время вышло, Матиас. — Каин сделал шаг назад. — Выбирай: ты охотник… или сам станешь добычей?
— Я — охотник!
Каин кивнул, довольный:
— Тогда вперед, птенец. Покажи мне, на что ты способен…
Темнота сгустилась вокруг Матиаса, когда он вышел из древнего убежища Каина. Город мерцал огнями вдали — манящий, полный жизни… и жертв. Матиас даже не представлял, где оказался. Куда могла занести его магия вампирского патриарха. Теперь уже его Патриарха, ведь он сам — упырь, ужас, летящий на крыльях ночи.
Голод сжимал его внутренности стальными тисками, рвал острыми когтями, но профессор стиснул зубы, заставляя себя идти медленно, анализируя каждый шаг. Контроль! Дисциплина! И снова Контроль! Ни шагу назад, иначе новая «жизнь» так и останется в его несбыточных мечтах.
Новые чувства профессора обострились до невыносимости — ветер доносил до него запах десятков людей — пот, духи, пища, спиртное… Где-то в переулке смеялась совсем молоденькая (и это тоже он сейчас мог определить на расстоянии) девушка — её пульс вторил её весёлому смеху, как сербряный колокольчик… Бездомный, давно не видевший баню, копошился у мусорных баков, его сердце билось неровно, устало…
Матиас остановился, закрыв глаза. Как выбрать? Каин не сказал… «Не того». Так кого же нельзя?
Мысли стремительно проносились в голове Матиаса: не ребенка — слишком просто, да и… даже сейчас, сквозь жажду, мысль об этом вызывала у профессора тошноту. Может быть, он еще не свыкся со своей новой ипостасью, когда всё равно кого высушить, лишь заглушить жажду? Слабого — старика или женщину? Нет, Каин презирал слабость. Не невинного? Но кто здесь, в этом городе, невинен?
Внезапно его «обновленный нос» поймал новый запах — алкогольный перегар, табачная вонь (отчего-то теперь табак вызывал у Матиаса отвращение), старый пот, металл, порох и… адреналин. За ближайшим тёмным углом — двое… Это профессор мог определить без всяких подсказок.
— Гони кошелек, старая образина, или я нарисую тебе новый рот… на шее… — Хриплый голос, звук вытаскиваемого ножа.
— П-пожалуйста… господин… у меня нет денег… — Дребезжащий старческий шёпот.
Матиас улыбнулся. Ах, вот оно… И шагнул в переулок.
— Эй! — Его голос прозвучал неожиданно для двоих смертных, застывших в темном переулке друг против друга.
Несостоявшийся грабитель резко обернулся. Бандит был крепким, с бычьей шеей и многочисленными татуировками. Сильный. Жестокий. Как раз такой, какой и был нужен профессору.
— Ты чё за… — открыл было рот грабитель, но фразу так и не закончил.
Глаза Матиаса вспыхнули кровавым огнём, а в следующий момент грабитель вскрикнул, когда стремительная тень, в которую превратился Грейс, накрыла его. Но ни в какую тень Матиас не превращался — он просто действовал очень стремительно, что просто «размазался» в темном переулке.
Старик зажмурился, услышав хруст костей бандита и… тишина. В переулке он остался один.
— Прямо настоящий дьявол какой-то! — Дед испугано передернул плечами, вспомнив горящий огнём взгляд Матиаса. — Но всё же… храни тебя Святая Дева, кем бы ты ни был! — произнёс он в темноту и перекрестился.
Матиас даже не заметил, как перестал чувствовать даже течение времени. Его мир сузился до одного желания: вонзить клыки в жертву и погасить эту нестерпимую жажду! Грабитель бился в его руках, но сила даже «новорожденного» птенца превышала человеческую.
Тогда он вонзил отросшие когти в грудь жертвы, фиксируя её, словно хищник, утаскивающий добычу в своё логово. Но зря он это сделал — пьянящий запах свежей горячий крови чуть не заставил его забыть обо всем на свете и вонзить клыки в горло жертвы. Он едва остановился, чуть было не совершив роковую ошибку. Ведь Патриарх запретил пить кровь…
Но кровь… Она хлестала из груди бандита, горячая и обжигающе сладкая, завораживающая в своей первобытной простоте. Матиас почувствовал, как его глаза расширяются, зрачки превращаются в вертикальные щели, а живот сводит судорогой неимоверной жажды. Такой, которую он себе не мог представить даже в кошмарных снах.
— Нет! — прошептал он, стиснув зубы.
Но протест был слабым, почти смешным перед властью инстинкта. Веки жертвы уже закатывались, тело слабело… и в этот момент что-то щёлкнуло в сознании Матиаса. Каин ненавидит слабость! А что может быть слабее, чем позволить себе потерпеть поражение перед собственной природой?
— Контроль! Дисциплина! Контроль! Дисциплина! Контроль… — Словно мантру прокручивал Матиас в голове эти два простых слова.
Слова были простыми, но справиться с собой оказалось на так просто. Когти вонзились глубже, заставляя грабителя стонать. Грейс наклонился, ощущая, как его губы сами собой растягиваются в оскале, а клыки жаждут пронзить плоть.
— Пей! — Голос Каина прозвучал у него в голове, будто эхо из самых глубин сознания. — Ты заслужил это право!
Матиас медленно провёл языком по клыкам, ощущая их остроту, и… вонзил их в шею еще трепыхающегося грабителя. Мир взорвался. Кровь хлынула в горло, словно жидкий огонь, и всё внутри профессора содрогнулось от её вкуса. Это было слишком… слишком ярко, слишком сильно, слишком… У Грейса не было слов, чтобы всё это описать.
Тело грабителя бессильно обмякло, но Матиас не отпускал его до конца, высасывая последние капли, пока пальцы не разжались сами собой, и обескровленный труп не рухнул на землю. И именно в это мгновение жажда исчезла…
Она, конечно, появится вновь, но именно в эти мгновения профессор был по-настоящему счастлив. Он вытер рот тыльной стороной ладони и взглянул на свою добычу.
— Итак, птенец, — вновь послышался голос Каина в его голове, — кого ты выбрал?
— Я выбрал того, Мастер, кто сам выбрал смерть, — четко, словно на ответственном экзамене, ответил вслух Матиас (мысленная речь ему была недоступна), ощущая, как по его лицу растекается довольная улыбка.
И тогда он услышал громкие хлопки сухих ладоней за своей спиной:
— Браво, Матиас! Ты сдал этот экзамен на отлично!
Профессор резко обернулся: это бы он — Патриарх Каин, и его глаза горели холодным огнём одобрения.
Глава 14
Конечно, ничего хорошего мы доложить в своё оправдание товарищу Сталину так и не смогли. Да и какие могут быть оправдания, когда за один день погибли, или пропали без вести все, кто был с нами так или иначе связан. Сотрудники НКВД, охранявшие базу и курган. Учёные, работавшие в этом древнем могильнике. Специалисты разного профиля…
Много людей, которых я не смог защитить от опасности… Да нам даже Тома едва удалось отбить от монстра и сохранить ему жизнь. Если бы мы немного опоздали, то неунывающий шотландец, так и не изменивший своей привычке одеваться самым нелепейшим образом, тоже отправился бы на перерождение к Колесу Сансары.
Был лишь единственный плюс после всей этой чудовищной трагедии — Бажену Вячеславовичу удалось подобрать такой режим своей установки, что никакому демону к ней не подобраться во время её работы. Установку в срочном порядке демонтировали и перевезли в Кремль, для защиты первых лиц государства. Мало ли, какие еще идеи забрезжат в безумной голове Раава.
Следующие дни прошли в напряжённой работе. Пока профессор Трефилов настраивал свою машину в подземном бункере Кремля, мы с Ваней и Фроловым готовили отчёт для товарища Сталина. Скупые, выверенные фразы, за которыми скрывалась невероятная правда: один из демонов Хаоса с большой долей вероятности продолжит свои нападения, и неизвестно, когда ждать следующего удара.
На стол Верховному Главнокомандующему лёг сухой, почти технический документ — без лишних эмоций, только факты. Но когда мы стояли в кабинете, чувствуя на себе тяжёлый взгляд вождя, воздух словно сгустился.
— Значит, устройство профессора Трефилова — единственное, что сможет гарантировать нам защиту от этой… нечисти? — медленно произнёс Сталин, попыхивая трубкой.
— Так точно, товарищ Сталин, — ответил Фролов, вытягиваясь по струнке. — Его установка создаёт какое-то магнитное излучение, которое этот демон не может преодолеть.
— Еще сила отца Евлампия губительно воздействовала на существо Хаоса, — напомнил я.
— Божественная Благодать… — задумчиво произнёс Сталин. — Я помню об этом. Но отец Евлампий до сих пор нэ вернулся из Патриархии… Так что позиция Церкви до сих пор не ясна…
Тишина в кабинете стала еще тяжелее. Казалось, даже часы на стене замедлили свой ход под ледяным взглядом вождя.
— Жаль. Священники могли бы оказать нам неоценимую помощь в борьбе с дэмонами… — Сталин тяжело вздохнул и нахмурился.
— Товарищ Сталин, — осторожно начал Ваня, — если демон действительно продолжит нападения, то нам нужно как можно скорее разработать тактику противодействия. Профессор Трефилов считает, что его установку можно модернизировать для более широкого применения, но… ему потребуется время.
— А вот времени, товарищи, у нас нет! — резко произнёс Иосиф Виссарионович, выдержав паузу. — Хаос в лице этого демона, как вы сами говорите, не выбирает время и место, — вождь сделал еще одну затяжку, шумно выпустив дым в потолок. — Мы нэ можем позволить себе роскошь надеяться, что проблема решится сама собой. — Есть ли у нас хоть какие-то предположения о том, где он может появиться в следующий раз? — спросил Сталин, словно читая мои мысли.