— А можно как-нибудь и мне такое чудо раздобыть? — Глаза деда «разгорелись» и едва не светились в темноте.
Насколько я его знаю, теперь он от меня точно не отстанет. Но этот ножичек я ему презентовать не могу, слишком уж он палится при солнечном свете. Если нас судьба не разведет, как разживусь «силушкой богатырской», зачарую для него любимый десантный стропорез, чтобы и он любую сталь, как нефиг делать… Только чтобы тьма из него не сочилась…
— Чуть позже, Вань, — пообещал я ему. — Всё это…
— Понял, не дурак, — не дал мне договорить Чумаков старший. — Это всё та же «вундервафля»?
Ну вот, всё — прилипло моё словечко из будущего. Исходник — вундерваффе, он из этого времени, а вот мои современники как обычно, умудрились поржать и над этим термином, четко обозначив главный признак настоящей вундервафли — её создателям вообще плевать на законы физики. Да и вообще плевать на любые законы. В общем-то, как и мне сейчас.
— Точно! Это она и есть, — не стал я расстраивать дедулю — он уже сам себя убедил и поверил в моё несуществующее чудо-оружие. — Как только будет возможно, я тебе такой же ножичек презентую.
Только интересно, чего же он товарищам из Кремля по возвращении наплетёт? Ведь мужики-то, в натуре ничего об этом не знают.
— Чего сделаешь?
— Подарю, — «перевел» я на русский. — А сейчас поторопимся — совсем времени не осталось.
И вместе с дедом сделали шаг под тугие струи дождя. Поток воды, обрушившийся на нас с небес, в первые секунды пребывания под ним, просто ошеломил и заставил потерять ориентацию в пространстве. Настоящий тропический ливень! Даже дышать стало трудно, настолько насыщен влагой был окружающий воздух.
Да какой там воздух? Кругом сплошная вода, хоть жабры отращивай. Да уж, расстарался товарищ леший! Даже сказать нечего… И это еще утих шквальный ветер, иначе бы мы вообще не дошли с дедом до нужного места. Но, справившись с первоначальным дискомфортом, мой старик «поймал» нужное направление и потащил меня к ближайшей к лесу избе.
Вымокшие до нитки, мы заскочили на крытое дранкой крыльцо, и только здесь сумели немного перевести дух. Дед сразу же заскочил в хату, и вскоре выскочил оттуда с бутылкой коньяка, которую раскупорил на ходу.
— Согрейся немного, Рома! — Сделав несколько глотков, для придания коньячного духа собственному дыханию, он протянул мне початую бутыль.
И он был прав: несмотря на летнюю духоту, ливень был просто ледяной. Еще простудиться не хватало! Я сделал несколько глотков, и шумно выдохнул. А ведь отличная алкашка, не хуже реквизированной у немцев Глафирой Митрофановной. По жилам сразу побежала теплая волна. Сделав еще пару глотков из горла, я вернул коньяк, играющий в нашей задумке роль этакого реквизита деду.
— Куда нам сейчас? — спросил я, пытаясь что-нибудь разглядеть за пеленой дождя.
— Вон в тот дом, — указал пальцем старик, прикладываясь к бутылке еще разок. — Чего ж так холодно-то, а? — риторически произнес он, передергивая плечами. — Словно на морском дне…
— На три? — поинтересовался я, стараясь не выпускать из глаз нужную избу.
Либо, хотя бы, запомнить направление. Хоть и не далеко, но, когда вода льёт стеной, сбиться с пути — это как «за здрасьте». Но было в этом бешенном дожде и одно неоспоримое преимущество — хрен нас кто разглядит. Да и караульные лишний раз на улицу носа не высунут — совершенно нелетная погода.
— Три! — крикнул дед и сорвался с крыльца, крепко сжимая в кулаке початую бутылку коньяка.
Я рванул следом за ним и тут же практически оглох и ослеп под струями падающей с неба воды. Пришлось резко переключаться на магическое зрение — стало намного легче. Заметив, что дед начал отклоняться в сторону от намеченной цели, я его догнал и, схватив за плечо, буквально потащил к нужной нам избе.
Чтобы перевести дух, мы забились в основательно покосившийся дровяник расположенный во дворе дома, где обосновались инквизиторы, имеющий протекающую, но всё-таки крышу.
Пока мы хватали воздух раскрытыми ртами, я заметил одну странность, на которую раньше не обращал внимания — во всех домах деревни я мог «разглядеть» ауры присутствующих в них людей. А в этом доме словно бы никого не было. Ни одной живой души. Но я прекрасно видел в светящемся напротив нас окне силуэты людей. Ребятки здесь засели явно непростые, раз они настолько от магического взгляда защититься смогли, да злыдня спеленать.
Похоже, это и есть настоящие «мракоборцы» и «ведьмодавы». И соваться мне к ним дуриком, да «с кандачка» явно не стоило. И если бы не помощь деда, я бы, наверное, постарался найти другой способ освободить братишку. Иначе, мы оба бы сгинули с одноглазым. А так, шанс есть. И довольно высокий…
— Готов, Вань? — спросил я деда. — Тогда, поехали! — произнес я, после того, как он утвердительно махнул головой.
[1] Синдром раздраженного кишечника в народе называют «медвежьей болезнью» — состояние, когда перед волнительным событием у человека случается диарея. В древности такая стрессовая диарея помогала человеку при столкновении с опасными животными.
[2] Гравитационные ножи — это складные модели особой конструкции, клинок которых находится в рукояти и выдвигается из неё под воздействием силы тяжести. Для того, чтобы это произошло, достаточно просто резко взмахнуть рукой. После того, как клинок вылетит из рукояти, он фиксируется в раскрытом положении специальным ножевым замком. В закрытом состоянии эти ножи тоже фиксируются с помощью этого же замка. Ножи состояли не только на вооружении подразделений парашютно-десантных войск, но и летного состава Люфтваффе и танковых частей Вермахта.
[3] Зо́линген (нем. Solingen) — город окружного подчинения («внерайонный город») в административном округе Дюссельдорф (федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия, Германия). Золинген (Solingen) — это историческое ножевое «сердце» Германии, зарегистрированная торговая марка и наименование места происхождения.
Глава 19
Чумаков-старший осмотрелся еще раз, но никакой инквизиторской охраны ни на крыльце, ни в обозримом пространстве двора так и не обнаружил.
— Не поминай лихом, Рома, если что… — произнес он, пожимая мне ладонь.
— Я тебе дам «если что»! — погрозил я старику кулаком. — Пусть, вон, эти твари дохнут, а ты — ни-ни!
— Отличный ты мужик, Ромка! — Дед хлопнул меня по плечу. — С тобой я в разведку точно пошёл бы! — Подмигнул мне старый, прикладываясь к бутылке.
Однако, пить он больше не стал, а лишь основательно прополоскал рот, чтобы запах обновить. После чего дедуля резко выбрался из-под крыши низенького дровяника и «летящей походкой» вусмерть ужаленного алкаша поплелся под проливным дождём к невысокому крылечку.
Мало того, он еще начал громко горланить подходящую для этого случая песню:
— Was wollen wir trinken sieben Tage lang?
Was wollen wir trinken, so ein Durst?
Was wollen wir trinken sieben Tage lang?
Was wollen wir trinken, so ein Durst?
[Что мы будем пить семь дней подряд?
Что мы будем пить, изнывая от жажды?
Что мы будем пить семь дней подряд?
Что мы будем пить, изнывая от жажды?(нем.)]
Ага, узнал я знакомые строчки — это же «Was wollen wir trinken» — «Что мы будем пить?» или «Sieben Tage lang» — «Семь дней». Эту занимательную и весьма-весьма «поучительную» песенку еще обзывали походным маршем Люфтваффе, и нацистским гимном, и полевой песней войск СС. Но на самом деле это было совсем не так. Хотя, я читал в своё время в Интернете несколько натурально бредовых версий. А одна из них была даже с личным участием фюрера!
А на самом деле это была старая бретонская[1] песня «Son Ar Chistr» («Песня о сидре»), которую сочинили два подростка — Жан Бернар и Жан-Мари Прима в 1928-ом году. Ребята собирали урожай яблок на родительской ферме и, чтобы окончательно не загнуться со скуки, сочиняли лёгкие песенки.
У парней открылся настоящий талант и со временем они стали знаменитыми бретонскими бардами. Песня «Про сидр» родилась по дороге из кабака, пока братья ждали поезда. Затем мотив оформили в законченное произведение. Постепенно эта песня распространилась по всей Бретани.
Вскоре пришла Вторая мировая война. Немцы тоже любили хорошую музыку и хорошо выпить, а потому неудивительно, что именно в эти годы мелодия из локально-местечковой превратилась в весьма популярную вещь, да еще и получив распространение на немецком языке.
Кто её только не перепевал после войны, но настоящее возрождение забытой песни началось в семидесятых, когда голландская группа «Bots» выпустила песню «Zeven Dagen Lang» с более жёстким звучанием, которое мгновенно пришлось по душе многим. Под такие риффы выступали протестующие студенты, бунтарская молодёжь и прочие революционно настроенные люди.
А вот когда СССР вызволил из чилийского заключения Луиса Корвалана[2], группа «Oktoberklub» из ГДР переделала популярнейшую на тот момент песню группы «Bots» и выдала абсолютно маршевый хит «Was wollen wir trinken», в котором пела о Корвалане, находившемся в СССР и готовом бороться за свободу во всём мире, естественно, при поддержке «большого брата».
В итоге эта версия[3] на немецком языке и с маршевым ритмом и популярность той, ещё бретонской мелодии в Германии 40-х, и закрепили за песней ярлык «нацистского гимна», приписывая его «дивизии СС „Das Reich“ Люфтваффе».
А «людская молва» окрестила произведение немецкой, тирольской, баварской (выбирайте сами) солдатской песней или просто смешала всё в кучу — что в итоге родило несуществующие «Войска СС Люфтваффе». Но, нет, нет и нет! Финальный вариант текста и характерное маршевое звучание появились только в 1970-х годах.
Мой старикан, когда временами неслабо поддавал на пасеке, тоже любил разгонять лесное зверьё этими задорными строчками. Только непонятно, откуда она была ему известна сейчас? Неужели в его секретной разведшколе НКВД её изучали?
Если так, то «уровень образования» в ней держался просто на недосягаемой высоте! Ведь к фрицам эта песня попала после оккупации Франции, а это, по нынешним меркам, произошло не так уж и давно. Значит, наши чекисты, воспитывающие разведчиков и диверсантов для заброски на территорию врага, постоянно держали руки «на пульсе», подмечая и используя в работе даже подобные мелочи.