Лихорук, так и не успевший до конца освободиться от пут, пока еще сопротивлялся натиску монаха, но силы его стремительно таяли. Если я в ближайшие мгновения ничего не сумею предпринять, наши усилия пойдут прахом!
Я вскочил на ноги и кинулся к крыльцу, попутно вкачивая в братишку имеющиеся у меня запасы сил. Ему нужно было продержаться совсем немного, а потом я просто шлёпну грёбаного итальяшку из банального огнестрела. Главное успеть.
Десяток метров до крыльца я преодолел под проливным дождем буквально за какие-то доли секунды, выдернув и-за пояса свой трофейный «Вальтер». Я едва не растянулся на пороге, поскользнувшись на раскисшей от влаги грязи, налипшей на сапоги. Но устоял, поймав на мушку спину инквизитора, обтянутую черной сутаной.
Однако, едва я шагнул под крышу дома, как меня придавило грубой силой, едва не расплющив. Подобное же чувство, только куда больших масштабов, я испытывал в тот момент, когда по дурости заскочил в разрушенную деревенскую церковь. Но, несмотря на это, курок я всё же умудрился спустить.
Инквизитор вздрогнул, когда пуля раздробила ему лопатку, а струйка темной крови выплеснулась наружу сквозь рану. Крест на секунду померк, а затем вновь вспыхнул с прежней силой. Но было уже поздно — мой одноглазый братишка успел воспользоваться этим моментом и одним махом погасил искру инквизитора, высушив экзекутора, как и его приспешников.
— Сделано… — хотел было произнести я, но не успел — тело неожиданно стало чужим и перестало подчиняться. А затем что-то (или кто-то) резко ударило меня по затылку, отправляя в небытие.
Последнее, что я успел разглядеть, было разлетевшееся вдребезги стекло в окошке, вынесенное на улицу вместе с рамой. Лихорук, всё-таки, успел освободиться.
[1] Брето́нцы (фр. bretons, брет. Brezhoned) — кельтский народ, коренное население области Бретань на северо-западе Франции (ранее — независимое герцогство).
[2] Луи́с Альбе́рто Корвала́н Ле́пес — чилийский политик, генеральный секретарь Коммунистической партии Чили (1958—1989).
[3] https://www.youtube.com/watch?v=bhLnsNurNHk&t=190s
[4] Си́напс (греч. соединение, связь) — место контакта между двумя нейронами или между нейроном и получающей сигнал эффекторной клеткой (клеткой рабочего органа).
[5] Ненадежность итальянцев нашла отражение в их восприятии немецкими солдатами и офицерами, отчего их называли не иначе, как «засранцы-итальянцы» или даже «толпа засранцев», намекая на плохую организацию. Считалось, что в каждом итальянском танке имелся белый флаг, а «130 тысяч итальянцев можно заменить 10 тысячами немцев». Устойчивость итальянского солдата оценивается простой фразой: «сдается при каждой мелочи».
[6] Официальный титул Муссолини — «Его Превосходительство Бенито Муссолини, глава правительства, дуче фашизма и основатель империи»
Глава 20
Первый раз я пришел в сознание с сильной головной болью, основательно «помятым» лицом и полным отсутствием понимания, что же, в конце концов произошло? Я обнаружил себя в луже, в которой лежал, прижимаясь щекой к холодной каменной поверхности.
Как оказалось, это был какой-то просторный подвал, заваленный старыми плакатами и киноафишами. Я осознавал, что меня били, но никак не мог вспомнить, по какой причине. Да чего там, я даже не помнил, как меня зовут! Ни имени, ни фамилии, ни отчества! Ни-че-го! Ноль! Зеро! И вот это действительно пугало — похоже, что у меня серьёзное сотрясение мозга, вызвавшее амнезию.
Я еще раз попытался вспомнить, кто я и что произошло, но вновь безуспешно. Неожиданно зазвучавшая в подвале немецкая речь пробудила в моей памяти отрывки воспоминаний о моём старике-ветеране, преподавшем мне первые уроки, и о том, что я — школьный учитель немецкого языка. Оттого я и понимаю, о чём говорят чёртовы гансы, и еще — что я попал в какую-то задницу.
Из разговора немцев я понял, что били меня именно они. Вернее, один из них — фриц по имени Зигмунд. Причём, этот ублюдок утверждал, что я — русский ведьмак, уничтоживший всю его роту отменных головорезов. А до этого, якобы, я еще убил две роты их камрадов, да еще и с особой жестокостью! Вы можете себе такое представить? Похоже, что я попал в психушку… Хотя…
После того, как меня поставили на ноги, и я разглядел этого Зигмунда, память в очередной раз вытолкнула на поверхность моего сознания картинку: этот мужик с погонами майора в камуфляжной форме вермахта времен Великой Отечественной с пеной на губах мочит своих же утырков-немцев из автомата. И всё это сюрреалистическое действо происходит в каком-то лесу.
Но как я не напрягался, память наотрез отказывалась окончательно возвращаться в мою разламывающуюся от нестерпимой боли голову. Что за лес? Что за фрицы? Что за бойня? На сражения реконструкторов не похоже, слишком натурально всё это выглядело. Я даже, как будто, припомнил терпкий запах пролитой крови и кислую вонь пороховых газов.
Досмотреть же это «воспоминание» до конца не удалось — меня вырвало прямо под ноги Зигмунду. А вот другой немец — Вольфганг Хубертус, вёл себя со мной совершенно иначе. Он постоянно извинялся за действия своего напарника и навязчиво предлагал сотрудничество…
— Уважаемый герр ведьмак, — поддав в голос фальшивого сочувствия, по-русски, но с явным акцентом вновь завёл свою шарманку Хубертус, — приношу свой глубочайший извинений за произошедший с вами инцидент! Мой «коллега» сильно опасаться ваш колдоффстфо — вот и действовать немножко жестко, чем необходимо… Но я имею весьма широкий полномочия предложить вам сотрудничество с германским командованием Третий рейх!
С Третьим рейхом, представляете себе? У этих фрицев реально не все дома: ведьмак, колдовство, Третий рейх? У меня просто голова пошла кругом. Нет, я наверняка в дурике, не иначе!
— Да что, черт возьми, тут происходит! — не выдержав полного раздрая в воспаленном сознании, воскликнул я.
— Успокойтесь, герр ведьмак, — вновь произнес «аристократ». — Вас больше не будут бить, — пообещал он. — Только ответьте мне сейчас на один вопрос: вы согласны сотрудничать с Рейх? Или мне придётся применить другой метод убеждений?
И он ткнул рукой в центр «кожаной сбруи», в которую, отчего-то я оказался упакован. Кожаные ремни, проклепанные позеленевшими от времени клёпками, охватывали всё моё тело этакой крупноячеистой «сеткой».
— Это древний артефакт, — произнес Хубертус, — использовали в Святой Инквизиции, чтобы блокировать проклятые силы ведьм. На малефиков-мужчин он тоже успешно действовать. Не правда ли, занятный вещица, герр ведьмак? — И он шепнул какое-то слово, заставившее клепки сбруи источать странное «неоновое» сияние. — А если вас не брать этот Lederrüstung (кожаная броня), у нас есть другой сильный оберег от ведьм и нечисть!
Я почувствовал, что мне вновь стало нехорошо, и я вот-вот вновь потеряю сознание. Но опять свалиться на пол, мне не дал чертов Зигмунд, с трудом, но удержав на ногах мое покачнувшееся расслабленное тело.
— Ничтожество! — вновь злобно прошипел по-немецки майор, пытаясь привести меня в чувство звонкой оплеухой.
— Не трогай его больше, Зигмунд! — воскликнул молодой «франт». — Это действие артефакта — он не может ему противиться! Готовим объект к эвакуации в Рейх, — заявил он.
— А может, его еще и хлороформом? — предложил майор. — Для надежности…
Это были последние слова, которые я услышал, до того, как потерял сознание в очередной раз. Второй раз я пришел в себя в том же подвале, лежащем на куче какого-то пыльного хлама.
По всей видимости, «отсутствовал» я не настолько долго, чтобы меня успели переправить «в Рейх», как обещал этот чеканутый на всю голову Вольфи. Да и хлороформом пока еще не попотчевали, как грозился второй немец-отморозок, тоже с напрочь отбытой крышей. В этот раз я чувствовал себя немного лучше — голова уже практически не трещала, хотя тупая боль всё ещё чувствовалась.
Осторожно приподняв голову, чтобы не породить очередной приступ отвратного самочувствия, я внимательно осмотрелся. А действующих лиц в подвале прибыло: помимо двух сумасшедших немцев, я заметил еще парочку мужчин, облаченных… Во что бы вы думали? Да-да — в реплики легко узнаваемой формы офицеров вермахта времен Второй мировой войны! Всё-таки это грёбаные сбрендившие реконструкторы!
Одним из прибывших оказался поджарый и сухощавый оберст-лейтенат, рука которого висела на перевязи, имитируя ранение, а вот второй… Лицо молодого мужчины в полевой форме гауптмана вермахта показался мне очень знакомым. Да я как будто в зеркало смотрелся, если бы не эта вспухшая свежая рана на его щеке.
Нет, это явно не я, а кто-то очень на меня похожий. Либо, я на него…
Шестеренки в моей голове со скрипом повернулись, реагируя на этот необычный триггер[1]. Небо не упало на землю, да и мир не перевернулся (хотя был очень близок к этому), но в моей отбитой чертовым ягдом (его я тоже вспомнил, как и сухопарого оберст-лейтенанта) башке всё, наконец-то, встало на свои места.
Дедуля… Жив, курилка! У меня с души реально камень упал. Ведь я так и не узнал до беспамятства, что сотворил с моим стариком итальяшка-инквизитор. По идее, магический удар монаха был направлен против злыдня и не должен был действовать на обычного смертного.
Хотя, моего старикана обычным смертным и не назвать — ведь чудо-агрегат Трефилова превратил его в этакую усеченную версию ведьмака с отсутствующим источником. А ведь он и кастовать[2] при должном объяснении основ, наверное, сумеет. Энергетические каналы у него имеются, резерв с магией — тоже. Задаток инициированный, правда, «машинным» способом. Эх, попробовать бы… Мы бы вместе с ним, да с Лихоруком так бы фрицев вздули…
— И как вы объясните их гибель во вверенной мне части, господа? — выражая крайнюю степень возмущения, напирал оберст-лейтенант на отморозков в штатском. — Надо заметить, крайне странную и страшную гибель…
Я навострил уши: интересно, о ком это он? Уж не о монахах-инквизиторах ли? И точно — следующая его фраза развеяла все сомнения: