— Для тебя не жалко, дружище! — приобнял я его за плечи. — Хорошие люди должны держаться вместе, даже если это не люди, а проклятые ведьмаки.
— Я тебе должен…
— Ничего ты мне не должен, братишка! — Качнул я головой. — Просто… спасибо, что есть на свете такие как ты… В которых, несмотря на весь мрак ведовского дара, еще не погас источник света… не чужда справедливость и доброта…
Думаете я просто так сказал это колдуну, на моих глазах свернувшему шею ничего не сделавшему ему человеку? Просто, буднично, словно бройлерному курёнку к обеду. Ну, во-первых, я нацистов за людей не считаю. Даже до зверей им далеко — те не убивают просто так, «из прихоти», а лишь для собственного пропитания.
Во-вторых, я видел, что скрывается в его ауре, в его душе. И, как никто другой, прочувствовал это. Помимо своей неунывающей натуры, Том Бомбадил оказался настоящим добряком (ну, насколько это возможно с нашим проклятым даром). И убивал он «в угоду промыслу» только тех, кто этого ну очень и очень заслужил. И нацисты-эсэсовцы в этом списке стояли на первых строчках. Как, впрочем, и у меня.
Не знаю, как он их сортировал, отделяя волков от овец, выкупая даже тех тварей, что рядились в овечьи шкуры. Но не удивлюсь, если он чуял их смертные грехи своим удивительным магическим чутьём.
Не знаю, что на меня, вдруг, нахлынуло, но я расчувствовался едва ли не до слёз.
Прям совершенно на меня не похоже. А! — наконец пришло понимание, это не мои, а «приобретенные» с помощью печати эмоции. Этот Гренц, оказывается, был еще той сентиментальной скотиной! Он самолично составлял приказы на проведение бесчеловечных опытов над людьми, которых Хорст лишь визировал своей подписью. Он мог бы этого не делать, но… Это доставляло ему такое несказанное удовольствие… Он плакал от жалости к несчастным, наблюдая, как этих бедолаг живодёры-врачи разбирают на части буквально живьем… Сука! Гребаный маньяк! Да по сравнению с ним майор фон Штаде был настоящим душкой! Мне даже срочно захотелось «выбраться» из его шкуры.
Было такое гадкое чувство, что я теперь никогда не сумею отмыться от всего этого дерьма, ведь это были мои чувства и желания… Так! Стоп! Это продолжает распаковываться в моей голове скопированная информация. И я все больше и больше превращаюсь в оберштурмфюрера СС Матиаса Гренца. Но бороться с этим я уже научился, быстро отделив своё сознание от копии сознания «сентиментального» маньяка-эсэсовца.
— Ну, не-е-ет, братишка! — возмущенно протянул мой шотландский коллега. — Том Болмбадил всегда платит добром за добро! За печать спасибо, но я оставляю за собой ответный ход — подберу тебе что-нибудь забористое из своего гримуара… Пусть, и не совсем равноценное — такого редкого и ценного заклинания мне не сыскать, но я не оставлю тебя без подарка!
— Замётано, Том! — И я пожал руку «дружественному» колдуну. — Ну что, я пошёл, пока этого вот, — я подёргал себя руками за отвороты кителя, — не хватились. Слишком долго он за пивом ходит. А сделать из него «гонца за бутылочкой винца» мог только сам Хорст…
— А ты чего думаешь, что я тебя одного отпущу? — громко заржал Бомбадил. — Хочешь лишить меня веселья? Не-е-е, я с тобой пойду, брат Чума!
— А оно тебе надо, братская душа? — Пристально посмотрел я на Тома через линзы очков. — Это не твоя война…
— Э, нет, брат, не правильно ты мыслишь! — нетерпеливо перебил меня Том. — Когда еще в один момент столько моральных уродов в одном месте соберётся? Которых совсем не жалко, а на земле только чище станет и дышать свободнее?
— Столько? Думаю, что нескоро… — Да что там думаю — я точно знаю, когда и где на земле очередной замес начнётся.
— Вот! И на это время мне надо свой промысел накормить так, чтобы он меня еще несколько десятков лет не беспокоил. А там, глядишь, и очередная заварушка с массовыми жертвами наметится. Люди, они ведь по-другому не могут, чтобы ближнего своего, да на вилы не поднять? Не так ли, брат Чума?
— И спорить не буду, — согласился я, — как и отказываться от твоей помощи.
Ну, ничего особо нового он не сказал, вся история человечества — это сплошная история войн. За территорию, ресурсы, веру, да просто из-за бабы какой-нибудь могла начаться. Иногда разногласия, не стоящие выеденного яйца, оплачивались сотнями и тысячами человеческих жизней. С древних времен и до наших дней ничего особо в этом вопросе и не поменялось, и не изменится. Уж мне ли, человеку из будущего, этого не знать?
— Договорились! — обрадованно воскликнул Бомбадил, а его непередаваемая улыбка вновь засияла во всей своей красе. Вот же черт неугомонный!
Получив согласие, Том мгновенно увешался всевозможными заклинаниями невидимости и отвода глаз, превратившись в натуральную рождественскую ель. А если учесть, что некоторые печати не «впитывались», сияли словно фонарики, то это сходство становилось еще сильнее.
— Раз магов мы не почуяли, — произнес Том, — я просто пройду за тобой. Простаки точно не заметят, да и тем двум новикам это не по зубам…
— Если у них там внутри нет мага помощнее, чем мы с тобой вместе взятые, — выдвинул я своё предположение. — Тогда все может развернуться задницей уже к нам…
— Да, нет! — Теперь уже Том меня перебил. — Откуда у них маг помощнее? Кроме обрюзгшего Вили у них нет колдунов. Да и тот, сука, упырь! А европейский ковен придерживается принципа невмешательства… Да и похрен на всё этим старым перечницам, они, как и мы все — ранги на этом поднимают, что на «правых», что на «левых», и не маются угрызениями совести.
— Слушай, Том, я тебе сразу не сказал, но с нами «на дело» пойдет еще мой помощник…
— Помощник? — Удивленно пошевелил своими шикарными усами Бомбадил. — Тоже ведьмак?
— Нет, это одно из дивных существ — нечисть, типа домашних эльфов или того чудесного кота Королевы Маб…
— А, так у тебя есть свой фомильяр? — выдал предположение Том. — И почему я тогда не почувствовал его присутвия?
— Ну, не совсем чтобы фамильяр… — усмехнулся я. — Он мой напарник, спасавший мою задницу неоднократно. Мы с ним крепко-накрепко связаны магической клятвой. Я его специально подальше отослал… У него есть одно своеобразное качество — там, где он появляется, всё идёт кувырком.
— Там, где появляюсь я, — самодовольно заметил Бомбадил, — тоже всё идёт кувырком. Мне даже интересно познакомиться с еще одним твоим братишкой. Ты меня весьма заинтриговал, — признался рыжий ведьмак.
— А тебе Глория ничего об этом не говорила? — Я вспомнил, каким страхом наполнились глаза старой ведьмы, когда она поняла с кем имеет дело.
— Нет, — мотнул головой Том, — на этот счет никаких разъяснений от наставницы не поступало. А что, она его тоже видела?
— Похоже, что Глория и не подозревала, что ты решишь поучаствовать в моей авантюре. Может, еще передумаешь, Том?
— Не-а! И не проси! — Наотрез отказался от моего предложения Бомбадил. — Жизнь скучна и пресна без таких вот приключений! Я с тобой, брат Чум-м-м…
Пока мы мило беседовали с рыжим ведьмаком, я послал мысленный зов злыдню, распорядившись как можно скорее найти меня. Что мой братишка и сделал, материализовавшись на переднем сидение автомобиля рядом с флегматичным водителем, находящимся под действием печати, наложенной Бомбадилом. Появление моей боевой нечисти произвело на Тома просто неизгладимое впечатление.
Едва лысая голова злыдня повернулась в нашу сторону, свернув красным светящимся глазом и клацнув внушительными зубами в три ряда, Бомбадил опасливо вжался в спинку сиденья, стараясь отодвинуться подальше от моего клыкастого друга.
— Это же… вирлоок! — пораженно выдохнул бородач, натужно улыбаясь и стараясь даже не дышать лишний раз в сторону Лихорука. — Их же всех перебили давно…
— С-с-лыдни мы… — прошепелявил в своей неизменной манере Лихорук. — Пратиш-ш-шка Шума с-с-спас-с-с…
— Познакомься, Том! — произнес я. — Этот злыдень, или, как ты выразился, вирлоок, тоже мой братишка. И мы друг за дружку горой! Так что, если ты с нами — добро пожаловать в команду!
— Братишка, говоришь? — натужно произнес Бомбадил. — Нет, я всю жизнь думал, что в среде ведьмаков я один такой — с придурью, да на всю голову отбитый! Но ты, Чума, меня в этом конкретно переплюнул — ты вообще с головой не дружишь!
— С-сато П-п-пратиш-ш-шка Ш-шума друш-ш-шит с Лих-х-хоруком! — неожиданно вставил свои пять копеек в наш разговор.
— Молодца! Дай пять, дружище! — Лихорук выставил свою огромную «лопату», по которой я звонко хлопнул ладонью.
— Ты реально безумец, Чума! Связать свою судьбу с такой опасной нечистью…
— Достаточно! — перебил я рыжего ведьмака, чтобы он случайно не обидел мою зубастую нечисть. Хотя я, вообще-то, не знаю, умеет ли вообще злыдень обижаться? Но лучше не проверять, а то неровен час… — Обо всём позже поговорим, ребятки. Том, не передумал с нами идти? — на всякий случай спросил я Бомбадила. Мало ли, вдруг после знакомства со злыднем, у него желание пропало.
— Передумал? Да только еще больше захотел! — К Бомбадилу вновь вернулась уверенность и его широкая улыбка. — Хочешь лишить меня возможности войти в легенды? Я в деле, братишки! Можете рассчитывать на меня, как на самих себя!
— Ну, что ж, — воодушевленно произнес я, распахивая дверь автомобиля, — погнали наши городских!
[1] Одна из презрительных кличек немцев в среде англичан. Kraut (квашенная капуста). Версий возникновения много. 1. Национальное блюдо некоторых южных германцев. 2. На военных кораблях немцев принято было есть квашенную капусту как профилактику цинги. 3. В рассказе Жюль Верна «Пятьсот миллионов Бегумы» немецкий промышленник Шульце обожает есть квашеную капусту. Антагонист Шульце ненавидит квашеную капусту, но делает вид, что любит ее, чтобы заслужить доверие своего врага.
[2] Жердяй — персонаж славянской мифологии, нечистая сила, очень длинный и худой дух, бродящий ночью по улицам. Жердяй, словно жердь — как тонкий длинный ствол дерева, очищенный от сучьев и ветвей, который используется при строительстве изгородей, навесов и крыш.