— Не пострадал? — Ко мне подошёл Звягинцев.
— Нет, — покачал я головой. — Так и будем тут торчать?
— Едем в Смоленск, — сообщил мужчина.
— Зачем?
— Там полно госпиталей, — усмехнулся он. — Будешь и дальше нашим бойцам помогать.
В Смоленск мы поехали по главной дороге, просто влившись в военную колонну. Навстречу нам шли беженцы, тысячи, в основном старики и женщины с детьми, у многих на руках совсем маленькие. С транспортом у беженцев всё было плохо, видно забрали лошадей и приходилось идти пешком. Судя по тому, сколько сожжённой техники стояло на обочине, эту дорогу часто бомбили. В той колонне, к которой мы присоединились, не было зенитного прикрытия, похоже, с ним большие проблемы, из-за этого сотни людей гробили ещё на переходе, не давая дойти до фронта.
Один раз колонну начали бомбить прямо впереди нас. Гражданские тут же разбежались, стараясь укрыться в лесополосе. Там по пикирующим самолётам вроде даже работал зенитный пулемёт, один зацепили. Минут через тридцать поехали дальше, но добраться до Смоленска нам было не суждено. Вскоре появилось то самое место, где фашисты бомбили дорогу, ну а я решил оказать помощь, тут был всего один врач и три санитарки, а раненых очень много.
— Нам нужно торопиться, — остановил меня Звягинцев, когда я поднялся. — У вас ещё будет много работы.
— Тебе надо, ты и торопись, — надо сказать, что слова мужчины меня удивили. Сложилось впечатление, будто меня везут в Смоленск ради конкретного лица, похоже, ранение получил кто-то из начальства.
Мне хотелось помочь женщине, которая прижимала к груди своего ребёнка, она рыдала и просила о помощи. В общем, впала в истерику. Машину останавливать не стали, мне пришлось выпрыгивать на ходу, а следом за мной выскочил мой охранник, им всё же пришлось остановиться.
— Положи его на землю, — потребовал я, подойдя к женщине.
— Вы доктор?
— Доктор, — кивнул я. — Да отпусти ты ребёнка, он уже едва дышит!
На самом деле эта была девочка лет трёх, её сильно посекло, матери тоже досталось. Пришлось мне сначала вытаскивать осколки, не давая ребёнку умереть, а потом принялся стягивать раны. Сил на такую процедуру ушло немало, но в противном случае она бы просто умерла. Само собой, было сразу видно, как затягиваются раны, женщина быстро успокоилась и начала голосить как сумасшедшая про чудо. В результате ко мне подвели парня лет шестнадцати, раненного в руку, а когда люди обнаружили то, что я на самом деле лечу наложением рук, то народ попёр валом. Пришлось Звягинцеву и его бойцам разгонять любопытствующих, чтобы шли дальше и не толпились на одном месте, вдруг опять произойдёт налёт.
На этом наши приключения не закончились. Ещё минут через тридцать колонна встала, какое-то время постояла, а потом нас начали заворачивать. На дороге стояли командиры в высоких чинах, и какой-то генерал, размахивая пистолетом, заворачивал почти всех на просёлочную дорогу. Не минула сия участь и нас. Звягинцев вылез и подошёл к командирам, всё как полагается, отдал честь.
— Ты почему мешаешь движению⁉ — Тут же заорал генерал, а после ткнул ему в лицо карту и что-то на ней указал.
— Мне приказано, — начал, было, старший лейтенант, но его перебили.
— А ну-ка, смирно! — Заорал генерал. — Выполняй приказ или я тебя расстреляю за неподчинение!
Старший лейтенант хотел обратиться к майору из НКВД, который был в сопровождении генерала, но его проигнорировали.
— Куда едем на этот раз? — Уточнил я.
— Немцы прорвались, нужно защищать переправу, — проворчал он.
— Да не надо так расстраиваться, — попытался я его подбодрить. — Перебьём немцев и отправимся в Смоленск.
Похоже, генерал обратил на меня внимание и я ему не понравился.
— Что там за чучело у тебя сидит, лейтенант? — Спросил он у Звягинцева.
Я вообще не люблю, когда меня оскорбляют, тем более незаслуженно. Не удивительно, что армия отступает, если ею вот такие мудаки командуют, орёт про какой-то прорыв, а сам на дороге стоит, а не армией управляет. Ответить Звягинцев не успел, я его опередил.
— Это что за чучело у вас тут пистолетом размахивает? — Спросил я у стоящих военных.
— Что⁉ — Заорал генерал.
Надо сказать, что здоровья у него достаточно, смог вытащить меня из полуторки, думал, что зачарованный плащ мне порвёт, недоумок. Правда, на этом его успехи закончились, я ударил сразу же, как только очутился на земле, пока просто кулаком, не магией, он такого не ожидал и уселся на задницу. Этому человеку ещё повезло, если бы меня опередил Юра, то он бы снёс генералу голову, а так я ему дал знак, чтобы не лез. Тем не менее, охранник замер возле меня и уже достал меч.
— Арестовать! — Рявкнул генерал. Надо же, пистолетом больше не угрожает и на том спасибо.
— Все назад! — У Звягинцева прорезались командные ноты. — Это гражданское лицо, тем более он иностранец, а вы угрожали гостю нашего государства. Назад, я сказал!
Бойцы, готовые выполнить приказ генерала, неуверенно замерли, не зная, что им делать.
— Ты что себе позволяешь, лейтенант? — Спокойно спросил майор НКВД.
— У меня приказ от своего непосредственного начальника, — ответил мужчина.
— А у нас прорыв немцев.
— Это не даёт повод оскорблять гражданских лиц, тем более наш гость товарищу генералу ничего не сделал. Я вынужден доложить в рапорте обо всём, что тут произошло.
— Проезжайте! — Прошипел генерал.
Поехали мы не в Смоленск, а вслед за бойцами армии отражать нападение фашистов, точнее их прорыв.
— Ты можешь, наконец, снять свой плащ? — Зло спросил Звягинцев, когда мы отъехали. — Из-за вашего внешнего вида одни проблемы, ещё и твой охранник с этим мечом, всё внимание к себе привлекаем.
— Не могу, — покачал я головой. — А вообще, кого должно волновать, как я одет? Своё дело делаю, а остальное — не мои проблемы.
— Не только твои, — проворчал командир.
Мы прибыли к переправе, где уже окапывались советские подразделения. Тут уже имелось руководство, которое указало нам участок обороны, даже выдали лопаты, причём мне тоже.
— Держи, дружище, — сунул я лопату в руки Юрия. — Я доктор, а не воин.
— Бездельник ты, — заявил Звягинцев. — И как он только тебя терпит.
— Посмотрим, как ты заговоришь, когда тебя ранят, — усмехнулся я. — Мне нельзя, чтобы руки дрожали, поэтому, дорогие товарищи, копайте без меня.
— А может, — Юра сделал непонятный жест рукой, намекая на магию.
— Если наши генералы такой вой подняли, то силы мне ещё понадобятся, — вздохнул я. — Придётся тебе ручками поработать.
— А ты и ямы своими фокусами копать можешь? — Тут же подобрался Звягинцев, он вгрызался в грунт неподалёку, как и все его подчинённые.
— Нет, но разрыхлить смогу.
Долго ждать немцев не пришлось, вскоре раздался гул моторов и появились танки, а вместе с ними ханомаги — машины на гусеничном ходу, только первая пара колёс обычная, на ханомагах перевозили пехоту. Сходу атаковать немцы не стали, начали скапливаться вдалеке за горой. У нас ведь тоже имелись пушки, так что могли устроить им тёплую встречу. Подготовка шла недолго, после чего фашисты пошли в атаку: впереди танки, а за ними цепи пехоты. Похоже, им приказали взять эту переправу как можно быстрее, потому что к нам подходили свежие части, время работало на нас.
Чуть позже появились и самолёты, которые начали скидывать на наши головы смертельный груз. Сначала бомбардировщики, а потом по наскоро выкопанным окопам истребители прошлись пулемётами, после этого враг пошёл в атаку. Забухали уцелевшие пушки, заработали пулемёты, отсекая пехоту, а немец всё пер и пёр. Едва первый танк попытался пересечь брод, как тут же подорвался на мине, а за ним второй, но брод широкий, поэтому взрывы атаку не остановили. Пошли первые раненые, которых сразу утаскивали в тыл. Часть немецких танков вышла на крутой берег и затеяла дуэль с нашими орудиями, подавляя одно за другим. Крепкие танки оказались, видел, как в него ударил один снаряд и ушёл в сторону, не пробив.
— Ты куда направился⁉ — Закричал Звягинцев, когда я шустро заработал локтями, продвигаясь ближе к берегу, где засели наши передовые части.
— Ковать победу над фашизмом! — Ответил я. — Вы же не против?
Старший лейтенант, наверное, выругался, но из-за шума я ничего не услышал. Впрочем, он пополз следом за мной, как и мой охранник. Кстати, у меня и у Юры огнестрельного оружия не было, он сжимал в руке верный меч.
Полноценные окопы, связанные друг с другом, мы выкопать не успели, вот и приходилось ползать. Благо, что ближе к берегу с этим всё было в порядке, тут окопаться успели, не пришлось ползти на брюхе до самого берега. Танки, которые сейчас уничтожали наши пушки, прикрывала немецкая пехота.
— Нельзя так откровенно подставляться⁉ — Заорал Звягинцев. — Ты же понимаешь, что враги не должны знать о твоём существовании⁉
— Товарищ старший лейтенант, вы на самом деле считаете, что они не в курсе о моём существовании? У нас слишком много пленных, кто-нибудь всё равно сболтнёт. А вообще меня скорее ваши генералы пристрелят. Всё, не отвлекайте.
Всего танков было восемь, два наши подбили, осталось шесть против трёх орудий. Со стороны переправы в них тоже начали постреливать. Сил у меня хватило на все шесть, но выжал себя почти досуха, слишком далеко находились, а это очень важно. Вот немцы удивились, когда танки вспыхнули меньше чем за минуту, у пяти из шести внутренним взрывом оторвало башню, экипажи точно не уцелели.
Бой длился где-то час, немцы то шли в атаку, то откатывались назад. Больше я никакого вклада не внёс, Звягинцев от греха подальше попросил меня идти к раненым, я был не против. Через час пришли наши танки с пехотой и сходу вступили в бой, перейдя брод. Все, кроме нашего отряда помчались за удирающими фрицами, ну а мы отправились в Смоленск.
Оберст-лейтенант сидел в кресле и сверлил взглядом ефрейтора, у которого из-за этого потели руки и он суетливо вытирал их о грязные штаны. Жизнь Мюнса резко изменилась после того, как он остался единственным выжившим после нападения группы советских диверсантов на аэродром. Парень пошёл в армию добровольцем, причём прибыл на аэродром за два дня до нападения. Если бы он только знал, что его жизнь так изменится…