Фариду объяснили, что книжка, которую он не может обнаружить, найдена на месте убийства, совершенного восемнадцатого августа недалеко от «девятки».
— Слыхал об убийстве Смородинцева?
— Как же, — негромко ответил Фарид. На его лицо, как и в прошлый раз, наползла бледность. — Меня подозревают в убийстве?
— Объективно, если хочешь, получается так, — ответил Баранов.
— Я не убивал! — вырвалось у Фарида.
— А кто убивал?
— При чем здесь я?
— Если не ты, помоги найти того, кто мог оставить там книжку…
Обнаружилось, что в школе украли три мелкокалиберные винтовки. Когда исчезли, никто точно сказать не мог. Эксперты дали заключение, что гильза, найденная на месте преступления, и гильзы, которые хранил военрук школы, одинаковы.
Хозяин квартиры Фарида пришел в милицию и заявил, что его обворовали, а вот когда, он не знает. Стали разбираться. Украденными оказались только зимние вещи. Следом поступило еще несколько заявлений в милицию — и снова зимние вещи.
По почерку судя, действовал Цыган. Но взять его непросто. Может пойти на любую крайность. Это хитрый и коварный преступник.
К работникам уголовного розыска из Перми присоединился подполковник Алексей Иванович Парфентьев[2].
Оперативное совещание закончилось. Лядов открыл окно кабинета. В домах через улицу огней почти не было — люди спали.
За вечер наговорились, и теперь хотелось помолчать, как это бывает перед дальней дорогой. Завтрашний день, по расчетам подполковника Парфентьева, должен быть решающим. Он еще раз прошелся в памяти по всем намеченным операциям и, повернувшись к Лядову, сказал:
— Иди-ка, Валентин Васильевич, отдыхай, от тебя в операции будет зависеть завтра, а точнее уже сегодня, многое.
— Иду.
Пришли с донесением. Подполковник набросил плащ и тихо исчез в ночи.
Из окна доме, к которому он подошел, лил яркий свет. Ночь от этого казалась еще черней.
Через открытое окно доносились приглушенные пьяные голоса.
Выбросив в окно окурок, Цыган задержал взгляд на плотном кусте сирени, который сонливо заглядывал в дом. Что это? Куст зашевелил ветками! Цыган некоторое время настороженно вглядывался в темноту — показалось. Резко захлопнул створки.
— Ша-а, алкаши! Кто открывал окно? Кыш! Да не разом.
Все словно протрезвели, исчезла пьяная развязность, заблестели испугом глаза.
— А ну замри, проверю вначале сам.
Цыган скрылся в темном проеме двери. Вскоре он снова вошел в дом, и там погас свет.
Хотелось спать. Глаза слипались. Но вот во дворе хрипло заголосил «петух». Лейтенант Мушников услышал ответный «петушиный» крик и вместе с напарником вышел из засады. Вчетвером вошли в дом. Как и предполагалось, сложнее всего оказалось с Цыганом. Он сорвался с лежанки и бросился в окно. В руке блеснул нож. Но уйти не удалось. У окна его тоже ждали.
Голубоглазый старший лейтенант в форме пожарного инспектора «из центра» с представителем местной пожарной охраны заходил уже в четвертый дом. Его интересовала профилактика противопожарных мероприятий. Фарид Исупов входил в группу как общественник. Лазили на чердаки, спускались под пол, чтобы осмотреть, исправны ли трубы, электропроводка.
— У нас трубы исправны и проводка новая, недавно заменили, сами увидите.
— Вижу, сделано неплохо, в акте обязательно это отметим, — согласился с хозяином дома инспектор. — Но, как говорят, доверять надо и проверять тоже следует.
Хозяин оказался довольно обходительным человеком. Не преминул предложить проверяющим по чашке чая.
Лядов за всех поблагодарил и отказался.
Осматривая проводку в кладовке, Фарид обнаружил свой пиджак, брошенный в угол.
— Это же мой пиджак! Как он у вас оказался?
— Ты что, клеймо оставил?
— А как же! Вот, смотрите, вешалка из цепочки от старых настенных часов. Сам пришивал. И нитки мои!
— Твой, так бери, — равнодушно отозвался хозяин дома.
— Что значит «твой, так бери»? Не пойдет, — вмешался старший лейтенант.
— Может быть, Наиб нашел?
У пиджака не было одной пуговицы — бежевой.
— Где Наиб?
— Не знаю, где-то бродит.
— Хорош отец: не знает, где у него сын. Подождем Наиба. Пока акт пишем, он и подойдет.
Ждать Наиба действительно пришлось недолго. Открылась дверь, и порог дома перешагнул высокий юноша. Увидев посторонних, он в нерешительности остановился, потом метнулся прочь, через двор, но замешкался у калитки и оказался в объятиях старшего лейтенанта. Наиба трясло, как в лихорадке. Глаза округлились от страха.
— Чего ты так перетрусил? Что с тобой? Родителей беспокоишь, дома не ночуешь. Пройдешь сейчас с нами, спокойно побеседуем и пойдешь домой.
— Меня же отпустили, — энергично возражал Наиб, — я же там был.
— Где ты был, где? — спрашивал отец.
— Он был в милиции, — ответил за него старший лейтенант.
Отец после этих слов сразу обмяк и медленно опустился на ступеньки крыльца.
— Вы не переживайте, — обратился к нему Лядов. — Лучше вот подпишите акт. А с сыном мы разберемся.
Машины остановились недалеко от того места, где случилась непоправимая беда с Виктором Смородинцевым. Из первой машины вышли двое парней, с ними эксперт, следователь и два сержанта милиции. Из другой — Лядов, Баранов, Мушников и двое местных жителей.
— Покажите, откуда и кто из вас стрелял.
Вперед вышел коренастый русоволосый парень и пошел от дороги в молодой осинник.
— Я стоял здесь. — И он показал, где, вытянув правую руку. Щелкнул затвор фотоаппарата.
— А где выбросили отстрелянную гильзу и зарядили вновь винтовку?
— Кажется, здесь же, — неуверенно ответил парень. При обследовании места преступления гильза действительно была найдена экспертами в этом месте, а с ней несколько оброненных неиспользованных патронов.
— Откуда вы стреляли второй раз?
— Я больше не стрелял, это сделал сам Цыган уже в яме.
— Кто из вас остановил мотоцикл и в каком месте?
Наиб вздрогнул, словно от удара электрическим током. Он сделал несколько шагов.
— Вот здесь. — И снова щелчок фотоаппарата. В этом месте Смородинцев потянулся за пачкой папирос, чтобы угостить путника, а получил пулю в висок.
— Еще кого-то до Смородинцева останавливали?
— Да, — едва слышно ответил Наиб.
— Зачем?
— Я попросил закурить, а он, — и Наиб метнул взгляд в сторону второго, — должен был стрелять.
— Ну и что же?
— В мотоцикле было четверо — мужчина, женщина и двое детей, могли не справиться.
— Ожидали одного, с ним проще?
Наиб утвердительно мотнул головой.
Наиб и русоволосый парень по фамилии Поляков во всем сознались.
Они подробно рассказали, как встретились с Цыганом, как он угощал их папиросами, вином и конфетами, ничего не требуя взамен, разве только поручал раздобыть еды, выпивки, и то за его же «кровные». Через несколько дней он их пригласил на одно «интересное дело». Удалось. Все деньги Цыган отдал им, себе оставил совсем немного. Потом предложил обширный план, для его осуществления нужны были оружие и два мотоцикла.
Овладев оружием и одним мотоциклом, они учились стрелять «наверняка», водить «Урал» с коляской и без коляски, быстро менять номера и даже с помощью обычной автомобильной камеры перекрашивать мотоцикл. Цыган учил многому…
Его «наука» увлекла парней больше, чем жизнь, которую они вели до сих пор. Работники уголовного розыска беседовали в школе, где учился Наиб, расспросили работников милиции, уже встречавшихся с этим парнем.
— В детстве я ему ни в чем не отказывал, — говорил отец. — Во всем ему потакал.
— Этим вы воспитывали у него вреднейшее убеждение, что каждое его желание обязательно должно быть исполнено.
— Рос мой сын энергичным, острым на язык, я души в нем не чаял. Как-то не придавал значения тому, что говорили о сыне учителя.
Все понял отец, но слишком поздно.
Инспекторы уголовного розыска стояли перед могилой Смородинцева. Стояли молча, обнажив головы. Рядом в почетном карауле замерли ели и липы. Перепархивала с ветки на ветку красновато-серая птица с белой полоской вдоль хвоста, что-то насвистывала.
Перед тем как вернуться к дороге, где ждала машина, трое, словно по команде, наклонились над посеревшим от солнца холмиком и положили на него цветы таволги. Разогнувшись, каждый взглянул на фотографию, в глаза Смородинцева: «Последний поклон тебе, Виктор Иванович. Все, что могли, сделали…»
Н. МаксаровУЧАСТКОВЫЙ ИНСПЕКТОР
Еще раз просмотрев записи, старший лейтенант милиции Михаил Петрович Каганец положил блокнот в планшетку. Все, что было запланировано на сегодня, выполнено, теперь можно со спокойной совестью отправляться домой, к семье.
И все же какая-то подсознательная тревога не покидала участкового инспектора. Он подошел к распахнутому окну. Солнце уже уходило за горизонт и бросало на землю последние лучи. От домов напротив и башенного крана на стройке легли длинные тени. Почти под самыми окнами ребятишки продолжали гонять футбольный мяч и каждый гол отмечали восторженными криками. Любители домино усиленно стучали костяшками по вкопанному в землю столу, а на скамейке под тополем оживленно беседовала влюбленная парочка.
Каганец вспомнил, что завтра у него выходной. Пожалуй, можно сходить в лес за грибами, тем более, что жена и дочь давно поговаривают об этом. Да и сам Михаил Петрович — большой любитель леса. Вырос он на Западной Украине, а служба в армии привела на Урал, который понравился молодому украинцу красотой лесов и гор, душистым летним многоцветьем, обилием ягод и грибов, суровыми снежными зимами.
Демобилизовавшись двадцать лет назад, Каганец приехал в Лысьву и стал рядовым милиционером. Потом учеба в специальной школе милиции — и вот он уже седьмой год работает участковым инспектором в Комсомольском поселке.
Закрыв окно, Михаил Петрович направился к выходу, но в это время на пороге появился молодой человек. По его лицу старший лейтенант понял, что случилось несчастье.