"Я Родине предан и мыслью и делом..."
Я Родине предан и мыслью и делом,
Но как-то неловко вести разговор
О том, что в мороз прикрывал ее телом,
О том, что руками цементный раствор
Замешивал,
Чтобы схватился фундамент
На месте былых глинобитных хибар,
В поселках, что стали теперь городами,
Кулеш деревянною ложкой хлебал.
Соавторы мы и участники чуда.
Себе не изменим,
С пути не свернем,
Какой бы крутой ни была амплитуда
Меж завтрашним и послезавтрашним днем.
И все-таки,
Строгая даль идеала
Зовет, чтоб не смели расслабить сердца
Ни пустопорожние речи бахвала,
Ни вздохи глупца,
Ни восторги льстеца.
Останутся в соотношении тонком
Мечта и действительность,
Цель и маршрут.
А честь славословья доверим потомкам —
Когда-нибудь пусть нас добром помянут.
НАМ УДИВИТЕЛЬНО ПОВЕЗЛО
Десятилетия позади...
Виден предел.
Ограничен срок.
К Вечному огню подойди,
Личный свой возложи цветок.
Сколько б ресницы ни вытирал,
Ни закрывал ладонью лица,
Ясно прохожим, что ветеран.
Люди поймут и простят бойца.
Годы безжалостно рассечены
На «до войны»
И «после войны»,
А посередке — сама она:
Жизнь-то одна,
А смерть не одна —
С фронта, с фланга, над головой...
Как получилось, что ты живой?
Новая юность, не обессудь,
Что продолжаем на свете быть.
Как соль,
Как боль
Проступает суть.
Память доныне — как кровь сквозь бинт
Но нас, пожалуйста, не жалей —
Мы возвратились с минных полей.
Нам удивительно повезло,
Как бы ни было тяжело,
Мы победители всех невзгод.
Но убывает друзей число
В грозной прогрессии — каждый год.
Отдано пламени столько сил...
Ну, отчитайся, как после жил.
Как убеждался, что в мирном дне
Мужество требуется вдвойне:
Встречный, и часто неравный бой,
Чтоб оставаться самим собой.
Не отступая, свой бой веди,
Верь, что победа — не позади —
Жизнь продолжается,
И она
Не только тебе самому нужна:
Юноша с девушкой ветреным днем,
Когда изготовились петь соловьи,
Держат над Вечным нашим огнем
Чистые нежные руки свои.
СВЕЖИЙ ВЕТЕР
Районный оратор, готовый заране,
Взошел на трибуну с бумажкой в кармане,
Бумажку достал и ладонью разгладил,
И речь как завел, как повел, как заладил,
Глазами и носом припаян к бумажке,
Где буквы и мысли ползут, как букашки.
Бубнит он и мямлит, оратор районный,
Не слушает зал, безразличный и сонный.
Он понял — актив засыпает от скуки.
Для жеста придется задействовать руки.
Как только он поднял костлявые кисти,
Почувствовал волю исписанный листик,
И свежего ветра поток турбулентный
С трибуны унес его одномоментно.
Внесем в протокол: оживление в зале.
Бумажку ловили, да вот не поймали.
Оратор замолк, и растерян и бледен.
Но, видно, ему свежий ветер не вреден.
Отчаянье преодолел он.
И начал
Про наши труды, неудачи, задачи
Без всякой бумажки,
Прямыми словами,
Какими мы дома обходимся с вами.
Пожалуй, давненько районное вече
Такой деловитой не слышало речи.
Зал замер.
Но были, признаться, моменты,
Когда он срывался на аплодисменты.
Вот притча и вся...
В заключенье заметим,
Что очень полезен для нас свежий ветер.
МИКРОРАЙОНЫ
Белый зимою,
А летом зеленый
Город, в котором я не был доселе.
Светятся новые микрорайоны,
Будто на землю звезды осели.
Переустройство огромного мира
Слишком легко
Повседневностью стало.
Вряд ли подходит приставочка «микро»
Многоэтажным этим кварталам.
Нету возврата к лачугам вчерашним,
Все ж новоселов тревожит законно,
Что одинаковы все эти башни.
Эти подъезды,
Эти балконы.
Время иное, масштабы другие,
Но признаюсь, что каким-то наитьем
Все же могу я понять ностальгию
По коммуналкам и общежитьям.
Что, тараканьих времен тебе жалко?
Надо ль идеализировать юность,
Видя в жаргонном словце «коммуналка»
Наше любимое слово Коммуна?
Неоспорима прогресса заслуга,
Только б не стали в своем микромире
Столь же похожими мы друг на друга,
Как интерьеры в каждой квартире!
Новое все хорошо при условье,
Чтоб не унизило дело большое
Сердце — ничтожною микролюбовью
Микросчастливчика
С микродушою.
Может быть, стал я избыточно строгим?
Что тут поделаешь —
Годы на склоне.
Люди, простите мне микротревоги
В нашем громадном микрорайоне.
КРУГОВАЯ ПОРУКА
Как я мог убедиться,
Хорошая штука —
Испытанье единства,
Боевая порука.
Не ее ли судьба предлагает железно
Альпинистам, шагающим в связке над бездной,
И матросам на гребне девятого вала,
Чтобы с палубы робких волна не смывала.
Боевая порука —
С гранатой на танки
И молчанье собратьев под пыткой в охранке.
Танков я не взрывал,
Не был я скалолазом,
Не обучен команде «Свистать всех наверх»,
Но навек
Боевою порукою связан —
С Революцией
Связан порукой навек!
Потому и готов задушить, как гадюку,
Безобидное с виду исчадие зла,
Не чета боевой —
Круговую поруку,
Что сквозь щели беспечности
В дом наш вползла.
Не стесняясь, устроилась очень уютно,
Малодушных втянула в порочный свой круг,
Их мозги пеленою окутала мутной,
Чтобы не различали, где враг, а где друг.
Ты — бездельника труд,
Ты — невежды наука,
Ты — неправедный суд,
Круговая порука.
Сколько раз ты прикрытьем для трусов служила,
Сколько раз от ответа смывалась хитро!
Твой прообраз —
Молчание пассажиров,
Если пьяный наглец матерится в метро;
Или — хуже:
Позор кругового обмана
Спекулянтов
И тех, кто поближе к кормам,
Или ложь о перевыполнении плана,
Чтобы круглая премия в каждый карман;
Или сговор пиитов из разных редакций —
Ты мои, я твои сочиненья в печать...
Если нравы поруки такой утвердятся,
Перед прошлым и будущим нам отвечать!
Тех, в ком совесть не спит,
В наступленье зову я,
За успех поручиться могу головой:
В окруженье поруку возьмем круговую
И задушим — порукой своей боевой!
ЗАЯВЛЕНИЕ ВО ВТЭК
Какая скучная история:
Был воин в сорок первом ранен
В Молдавии или в Эстонии,
На той границе или грани,
Где мужество схватилось с подлостью,
Где честность встретилась с обманом.
Про это есть стихи и повести,
Исследованья и романы.
Вам надоело повторение,
Вы это в школе проходили,
Но я обязан тем не менее
Писать опять и в том же стиле
Про пораженья и ранения,
Когда нам было не до справок
По форме медсанучреждения,
С печатью слева или справа.
В строй возвращались недолечены —
Без нас не может быть победы.
Скрывали раны и увечия,
Какая мелочь — наши беды.
В раздумиях глубокомысленных
Теперь врачебные комиссии,
Одолевают их сомнения:
Давать ли справки о ранении?
А то, что ноют раны старые,
Впиваются осколки в нервы,
Поскольку справок не представлено,
Неточно и недостоверно?
Здесь равнодушие бессовестно!
Поспешные отказы взвесьте,
Такие хлопоты и поиски
Касаются солдатской чести.
Меж трубачей и барабанщиков,
Участников далекой драмы,
Напрасно ищете обманщиков —
Их справки — штыковые шрамы.
Служебное умерьте рвение,
Осколки щупайте перстами.
Клиенты эти в скором времени
Вас беспокоить перестанут!
ХРАНИТЬ ВЕЧНО
Очень долгую жизнь очень быстро прожив,
Сквозь огонь пробежав без оглядки,
Прихожу я впервые в архив
И теряюсь в его распорядке.
Тишина — как в осеннем лесу,
Запах листьев опалых.
Паутинка приникла к лицу,
На ресницы росинка попала.
Одинаковые этажи,
Полумрак стеллажей одинаков.
В ровном ритме течет эта жизнь,
Под охраною шифров и знаков.
Здесь и старых товарищей строй,
Тех, чья память развеяна ветром,
И не ведает каждый второй,
Что героем он был беззаветным.
Открывается тут наконец,
Кто и кем был когда-то оболган,
В ком под маской таился подлец,
Кто был верен опасному долгу.
Степень влажности, норма тепла,
Нелюдимая даль коридора.
Электронная память сюда не дошла,
Но дойдет,
И, наверное, скоро.
А пока —
Фонд, и дело, и лист,
Век проходит по ветхим страницам.
Не рассчитывал протоколист
Стать историком и летописцем.
Но и ты, вероятно, не знал,
Что в картоне тугих переплетов
Зафиксирована крутизна
И твоих колебаний и взлетов.
Думал — мелочь, проскочит, пройдет,
Нет душе никакого убытка,
Но и мелочь взята в переплет
И прошита суровою ниткой.
Надо жить с ощущеньем, что есть
Фонд, и папка, и лист,
И конечно,
В документах бесчестье и честь
Остаются в архиве навечно.
ПРИГЛАШЕНИЕ К ПУТЕШЕСТВИЮ
Ув. тов. Министр путей сообщения!
Мы с Вами незнакомы лично,
Быть может, это приглашение
По этикету неприлично,
Но я даю Вам слово честное,
Что Вас в друзьях заочно числю
И приглашаю в путешествие
От всей души, без задней мысли;
Шлю всяческие пожелания
И думаю, что Вам полезно
Побыть на общих основаниях
На линиях дорог железных.
Пусть в тупике стоять останется
Ваш пульман с вежливой бригадой.
На станции и на дистанции
Слать телеграмм вперед не надо.
Без свиты и предупреждения
Начнем с Казанского вокзала.
Да минет нас ночное бдение
В замызганных билетных залах.
Запасшись харчем и терпением,
Уйдем в кочевье по России.
Найдем свои места купейные,
Расстелем простыни сырые.
Нам скажет проводник заранее,
Что до утра не будет чаю,
А выбьемся из расписания —
За то никто не отвечает;
Что вентиляторы негодные,
Жарища — прямо наказанье.
Мы будем пылью прошлогоднею
Дышать до самой до Казани,
Мы будем нюхать запах газовый,
Окно газетою завесив,
И Вы мне будете рассказывать
О блеске фирменных экспрессов.
Да, эти строки — не элегия,
Но в комплиментах мало проку...
На заседание коллегии
Вам надо возвратиться к сроку.
Не сорвалось бы заседание —
Ведь, к сожаленью, слишком часто
Составы ходят с опозданием,
Не спрашиваясь у начальства.
РОМАНТИКА
Куда ты лезешь со своими песнями?
Иного ритма ищет молодежь.
Романтика отправлена на пенсию,
Пускай республиканскую,
А все ж
Обидно стремянным ее и рыцарям —
Затоптан золотой ее огонь.
Остались только фильмы про милицию
С избытком похищений и погонь.
У нас романтика знавала разные,
Опасные порою времена,
Клеймилась блажью мелкобуржуазною,
Бывала и от дел отстранена.
Но каждый раз, когда метеослужбою
На ураган заявлен был прогноз,
Она опять оказывалась нужною,
И снова обращались к ней всерьез.
Считала ниже своего достоинства
Она вести с обидчиками спор,
И по команде выходила строиться
В солдатской майке на морозный двор,
Романтика — не только настроение,
Не просто ночь над речкой у костра.
Ей честь и место в каждом поколении,
Наивно думать, что она стара.
Для счастья людям мало электроники.
Мир, вжатый в перфокарты, слишком прост.
Наполни ветром парус! Мчатся конники,
И впереди открытье новых звезд.
КРЕДО
Нам по душе честный азарт,
Яростно жить надо,
Всем говорить правду в глаза,
Не отводя взгляда.
Пусть над тобой виснет гроза,
Тесно сошлись тучи,
Режь все равно правду в глаза,
Честно сгореть лучше.
Если сперва «против» и «за»
Взвесишь, ища выгод,
Будет тебе правда в глаза,
Как бумеранг, тыкать.
Не нажимай на тормоза,
Помни в момент острый,
Что принимать правду в глаза
Тоже не так просто.
В морду врагу дать бы раза,
Вроде не наш метод,
Лучше вонзи правду в глаза —
Этот удар меток.
Миру всему прямо врезай,
Как своему брату,
Правду в глаза, правду в глаза,
Только одну правду!
УЛЫБОЧКА
Есть от многих хвороб драгоценное средство — улыбка!
Но в иной дозировке лекарство идет и во вред.
Ненавижу улыбочку!
В панцирь уйду, как улитка,
Натолкнувшись на этот холодный и скользкий предмет.
Можно скрыть
Самомнение, спесь, равнодушие, злобу
Лишь одной тренировкою мускулатуры лица.
Над собою подтрунивать —
Мудрости признак особый,
Над другими усмешка —
Унылая радость глупца.
Есть суровые лица, которых бояться не надо
(Говорят, я и сам мрачноватым кажусь иногда).
Но приятной гримаске противопоказана радость,
Неизвестен восторг, безразлична чужая беда.
Вот когда человек управлять не способен улыбкой,
Можно верить ему.
Назовут чудаком?
Ну и пусть!
Берегись эгоиста с дежурной улыбочкой липкой,
В лучшем случае он, как картонное чучело, пуст!
ШАР ЗЕМНОЙ ИМЕНУЕТСЯ МИРОМ!
Этот шар, пролетающий мимо
Звезд, комет и космических трасс,
Неспроста именуется миром,
Почитается миром у нас.
Шар с Москвою, Парижем и Римом,
Где Нью-Йорк, и Пекин, и Каир,
Все равно называется миром,
Хоть непрочен сейчас этот мир.
Мысли, чувства, ответное эхо
На движение близкой души —
Это внутренний мир человека —
Так запомни и так запиши.
При рожденье ребенка мы нежно
Говорим: «Он наш мир посетил»;
«С миром, странник»,— в конце неизбежном
Шепчем возле разверстых могил.
Мир — высокое званье планеты,
В беспредельность направленный путь.
Карандаш беспощадной ракеты
Не посмеет его зачеркнуть.
Всей планете и Родине милой
Высшей верностью будем верны,
Если, как говорится, всем миром
Землю мы защитим от войны.
РАЗДУМЬЕ О ПОДВИГЕ
Ты заметил, что почти всегда
Неритмично вертится наш глобус,
Подвигу предшествует беда,
Та, которой и не быть могло бы.
Безусловно, я не про войну —
Всенародный подвиг воспевая,
Славлю всю геройскую страну,
Так сказать, от края и до края.
Я про подвиги любого дня,
Скажем, про отвагу на пожаре.
Не возникло б дыма и огня,
Если б спички близко не лежали.
Должен бы неопытный пловец
Бултыхаться у причала близко,
Но в такие волны он полез,
Что спасали на пределе риска.
Благодушьем мы полны порой,
Не блокируем поступков подлых,
В результате вынужден герой,
Жизни не щадя, идти на подвиг.
Я прошу от имени певцов
Мужества, геройства и отваги —
Дайте отдохнуть в конце концов,
Бодрым нашим перьям и бумаге!
Дайте хоть однажды выходной
Всевозможным аварийным службам,
Чтобы катастрофы ни одной,
Чтобы никого спасать не нужно.
Ты, бесстрашный, для себя реши,
Где достойно проявить геройство,
И отдайся подвигам души —
С ними тоже в наши дна непросто.
ДРУГ ЮНОСТИ
«Друг юности! Да ты ли это?
Мы не встречались целый век.
В безвестье пропадаешь где-то,
Такой-сякой ты человек.
Ни от ребят, ей из печати
Я о тебе узнать не мог.
Свиданье наше очень кстати,
Подбить попробуем итог.
Ну, кем ты стал, скажи, поведай,
Что приобрел, чего достиг?
Какие одержал победы,
Скорей рассказывай, старик!» —
«Теперь уж поздно торопиться,
И вряд ли нужен мой отчет.
А жизнь — она в своих границах,
В своих параметрах течет.
Без соблюдения дистанций
Уж лучше ты спроси, дружок,
Не кем я стал,
А кем остался,
Что сохранил и что сберег».
НАСЧЕТ ВОСПОМИНАНИИ
По мере отдаления событий,
В которых сам участье принимал,
Ты кажешься себе Все знаменитей,
Хоть был в ту пору ни велик ни мал.
Мы не были, конечно, желтороты,
Пост занимали важный на войне,
Высоким уровнем стрелковой роты
Весьма довольны и горды вполне.
На узком заболоченном участке
Захватчикам давали мы отпор,
И в общем-то и целом — это счастье,
Что выжили,
Что живы до сих пор.
И ты совсем не стар, дружище старый,
Мы на подъем по-прежнему легки,
Но нас, сверкающих как самовары,
В президиум несут под локотки.
Рассядемся, застынем в напряженье —
Ведь представляем целые фронты,
По одному от каждого сраженья:
От Сталинграда я,
От Курской битвы — ты.
И я уже себя ловлю нередко
На том, что просочилась в мой рассказ
История, как будто бы в разведку
Верховный лично сам отправил нас.
Я разорвал блокаду Ленинграда,
Пять сопредельных стран освободил.
Утихни, говорю себе, не надо...
Да вот остановиться нету сил.
Мелькнул в кино и телесериале
Надуманный какой-нибудь сюжет,
А мы его уже приплюсовали
К своим воспоминаньям грозных лет.
Товарищи!
Вернемся в рядовые,
Какими послужили мы России!
Хочу по праву вашего поэта
Вопрос поставить на повестку дня
О достоверной памяти...
За это
Не надо обижаться на меня.
ТРОПИНКА-НЕДОТРОГА
Прости, цветок, прости, травинка,
Не из упрямства, не со зла
Опять протоптана тропинка
Там, где всегда она была.
В могучем парке, в царстве кленов
Едва заметная стезя
Петляет по своим законам,
Которых отменить нельзя.
Ее сто раз перекопали,
Ввели табличку «хода нет»,
Но вразумит людей едва ли
Райкомунхозовский запрет.
Под крики сторожа-служаки,
Под знаками «кирпич» и «стоп»,
Как прежде, поперек лужайки
Босые ножки топ да топ.
Мы в жизни проложили много
Путей, дорог и всяких трасс,
Но здесь тропинка-недотрога,
Она была еще до нас.
А ты про что?
А я про то, что
Есть невозможные дела:
Тропинку все равно протопчут
Там, где всегда она была.
В ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ
В день рожденья тебе подарил я букет,
В нем цветов —по количеству прожитых лет.
Сколько именно?
Это уж наши дела.
Жизнь твоя пред глазами так близко была,
На таком расстоянье почти не видны
Гравировка морщинок и соль седины.
Вот и кончились праздники...
Будни опять.
Я гвоздики попробовал пересчитать,
Очень странная вещь, но поклясться готов —
С каждым утром в букете все меньше цветов,
Словно в доме ведется обратный отсчет,
Как на старте,
Готовящем спутник в полет.
Этой маленькой тайны разгадка проста —
В каждом возрасте скрыта своя красота,
И наверно, напрасно стесняешься ты,
Убираешь увядшие за ночь цветы.
Сохрани мой подарок — тяжелый букет,
Где цветы — по количеству прожитых лет.
ЗВЕЗДНЫЙ ДОМ
Полгода двое в космосе кружили,
Прошли проверку пламенем и льдом.
Теперь в автоматическом режиме
Работу продолжает звездный дом.
Зеленовато светятся приборы,
Ведя с землей свой разговор немой.
Моделью океанского прибоя
Радиоволны плещут за кормой.
И оператор в Центре управленья
Заносит в бортовой журнал земной
Свет облаков, магнитные явленья
И строки информации иной.
В кругу семейном члены экипажа
Вдыхают осень в Звездном городке.
Но в их душе — потеря и пропажа —
Вершина вдохновенья вдалеке.
Как будто бы они в командировке
Здесь, на одной из маленьких планет,
На стажировке, переподготовке,
И времени для сантиментов нет.
А дом родной — на апогее века,
Где связаны орбитой полюса,
Где герметический уют отсека
И сутки длятся полтора часа.
СОВЕРШЕНСТВО
Самолеты становятся все совершенней,
Но они до сих пор превзойти не сумели
Стройность линий и летные качества птицы,
Будь то чайка, орел иль воробушек малый.
Все длинней и умнее подводные лодки,
Все опасней торпеды в их темных утробах,
Но они уступают в плавучести рыбам,
Все равно, то акула иль просто пескарик.
Исступленно мечтает искусственный спутник
В небесах говорить, как звезда со звездою;
Как пример и укор всем конструкциям века —
Симметрия цветка и пчелиные соты.
Ну а мы? Если ты не завинченный робот,
Где возьмешь образец и пример совершенства?
Ничего нам, товарищи, не остается,
Кроме трудной возможности быть человеком!
РАСПИШИСЬ!
Этот вопрос не считай пустяком —
Мастер назвать свое имя должен.
Поэт расписывается под стихом
И под картиной — художник.
Но чем они хуже —
строитель и ткач,
Творец самолетов и детских игрушек?
Создатель вещей, свое имя не прячь,
Подпись поставь, безымянность нарушив.
Бывает — под малым научным трудом
Столбцом перечислены тети и дяди.
А как с именами построивших дом?
Уж их никогда не найдешь на фасаде.
Строчи на пальто свой автограф, швея,
Носите, любуйтесь, работа моя!
На книге, где имя редактора есть,
Наборщику — честь!
И печатнику — честь!
Велик сталевар,
Металлург,
Металлист.
По имени каждого знают едва ли.
Автограф —
на каждый прокатанный лист,
Чтоб видели мастера имя на стали!
Пусть брак не вливается в общую боль —
Куражится лодырь, в расчете на добрых.
Уймись, бракодел и халтурщик!
Изволь
На том, что испортил,
Поставить автограф.
Труд — родственник песни.
Настала пора,
Чтоб люди величье свое постигали,
Чтоб ставили подписи мастера
На всем, ими созданном,
Как под стихами!
НАКАЗ ДЕПУТАТУ
И поздравляю и сочувствую —
Какой ты груз взвалил на плечи!
Неси его, не зная устали,
Спеши грядущему навстречу.
Знак депутатский — знамя алое
Отныне у тебя в петлице.
Должно великое и малое
В его эмали отразиться.
И крут и труден путь нетореный,
Но мы идем через крутизны,
Ответственны перед историей
За мир,
За сохраненье жизни.
Отстаивай людские чаянья
И не робей.
А мы поможем.
Твой голос обретет звучание,
На наши голоса помножен.
Учитывая наше мнение,
Служи народу,
Веря свято:
Не в услуженье,
А в служении
Честь и призванье депутата.
Для нас теперь ты — власть Советская!
У государственного мужа
Житейская наивность светлая
Пусть с мудростью державной дружит.
Гордись — тебе доверье отдано,
Но не кичись высоким саном,
Будь просто верным сыном Родины,
Таким, как все,
И лучшим самым.
СПАСИБО ВСЕМ
Спасибо всем... Пора пришла
Неспешно подводить итоги,
Сдавать в ЦГАЛИ свои дела,
Отмеривать конец дороги.
Возможно, скажет оптимист,
Что неудобно, неприлично
Использовать журнальный лист
Для грустных строк, сугубо личных.
На полуслове свой напев
Я обрывать не стану, ибо
Обидно сгинуть, не успев
Сказать товарищам спасибо.
Жизнь! Ты была добра со мной,
В своей купели ледяной
Меня крестила и купала,
Останутся в цене одной
Твои награда и опала.
Позволь за твой безумный ритм,
За общее сердцебиенье
И от себя благодарить,
И от седого поколенья.