– Хорошо, хорошо, допустим, я тебе верю…
– Допустим? Ай, молодца, Тит! У тебя все только допустим. Иди-ка ты куда подальше со своим «допустим», – с этими словами Павел устремился вперед по тропинке, которая вела вниз по течению вдоль журчащего прозрачными водами Кура.
Светило солнце, где-то щебетали птицы. Павел Балашов и Константин Титов шли вдоль реки: рыболов, как и вчера, почти по самому урезу воды, майор – на некотором удалении от берега. Они не видели друг друга, но время от времени перекликались.
Дорога была неровной – голыши, галька… смотреть под ноги требовалось постоянно. Но в какой-то момент Павел вдруг заметил, что камни под ногами стали слишком уж ровными, будто тротуар какой-нибудь… Посмотрел вокруг – никакой тайги – город!!!
Возможно, один из старых московских районов. Под ногами – брусчатка. Раздался звон, и Павел увидел приближавшийся трамвай, кативший по рельсам – прямо на него. Павел, конечно же, отскочил, и трамвай прогромыхал мимо – такой маленький, во многом деревянный, за стеклами которого кондуктор продавал билеты… Опять кино?
Павел помотал головой, но наваждение не рассеялось: трамвай ехал медленно – да и мог бы такой раритет двигаться быстро? Дверь – не автоматическая, деревянная – открылась, и в проеме оказались двое мальчишек – с разницей в возрасте не больше года, старшему лет одиннадцать.
– Прыгай! – крикнул старший.
Младший явно колебался между страхом и нежеланием показать себя трусом. Гордость победила, и он неумело выпрыгнул. Не по ходу движения трамвая, как положено, с пробежкой, а прямо, как десантник из вертолета. Павел испугался, понимая, что может произойти: примерно в таком же возрасте вместе с приятелями частенько запрыгивал и выпрыгивал из поездов, сновавших в районе станции Пресня, которые из-за множества стрелок замедляли движение. И, кстати, резко прекратил эти игры после того, как один знакомый парень попал-таки под колеса поезда и его размесило «в фарш». Павел испугался, и не зря. Мальчишка равновесия не удержал. Упал, снося ладони о брусчатку, и покатился под колеса. К счастью, когда он оказался на рельсах, вагон уже проехал это место.
Из трамвая выпрыгнул старший правонарушитель. Грамотно пробежал вперед, гася скорость, – без заметного напряжения, видимо, сказывался опыт. Спокойно подошел к поднимающемуся товарищу, то ли делая вид, что так и надо, то ли по дурости своей не понимая, что товарищ-то мог и шею себе свернуть. На удивление, младший не плакал, но было видно, с каким усилием ему это дается.
Павел уже был рядом с ними и автоматически влепил старшему затрещину – чтобы впредь думал, что затевает; наклонился к младшему…
Младшего перед ним не оказалось. Павел смотрел не на брусчатку, а на обычные прибрежные скользкие голыши, пошумливал Кур, а вокруг была все та же хабаровская тайга.
– Ты чего там застрял? – раздался где-то впереди голос Титова.
– Да так, воспоминания нахлынули, – ответил Павел. – О случаях из детства…
Собственно, только первые два слова: «Да так…» он произнес громко, остальные – тихо, без желания быть услышанным. Только из-за необходимости для самого себя определить произошедшее. Продравшись к Титову сквозь кусты, спросил, стараясь придерживаться нейтрального тона.
– У тебя что-то необычное, начальник?
– Не надо меня «начальником» называть. Ты не зэк, а я не охранник на зоне. Хочешь должность мне придумать, так называй майором или командиром.
– Командир, – усмехнулся Павел. – Впрочем, годится. Командиров-то не выбирают. Так есть у тебя что-то необычное?
– Конечно, есть! Тебя вот несколько минут ждал!
Очевидно, майор ничего не заметил. Иначе бы принялся выпытывать, что да как.
– Посмотри-ка, – сказал командир. – Здесь какая-то зверюга пировала. Ты же охотник, сможешь определить, кто стал жертвой?
Под сосной обнаружились ошметки крупной птицы: заляпанные кровью перья, одна лапа с когтями. При жизни птичка была размером не меньше глухаря, но откуда бы глухарю иметь желтое оперение, не канарейка же!
– Сложно сказать, – оглянулся Павел на Титова. Командир стоял на прежнем месте, оглядываясь и придерживая правой рукой перевязанную левую. Пистолет он, что ли, в косынке прячет? Боится здешних хищников?
– Здесь одни ошметки. Возможно, глухаря задрали, – подумав, что испуганный, да даже просто напряженный вооруженный человек – соседство не самое приятное, добавил: – Кровь уже свернулась, и кто обедал, давно трапезную покинул…
Мысль об оружии напомнила Павлу о хранившемся в рюкзаке пистолете, и он не устоял перед желанием проверить, а вдруг забыл ствол? Маскируя от Титова жест, вновь обернулся на птичьи перья. Оружие нащупалось, останков жертвы не было. Что ж, не впервые подобные исчезновения. Удивительно другое – «маузер» уже почти сутки никуда не исчезал. Впрочем, это ничуть не расстраивало. В подобной ситуации лучше быть вооруженным, чем наоборот.
Некоторое время шли, не переговариваясь, на расстоянии метров в двадцать-тридцать друг от друга, вглядываясь в каждую неровность на земле, на деревьях, кустах. Если допустить, что Анатолий сломал ногу или нечто подобное, мимо пройти не могли. И опыт пограничника должен был помочь Павлу, да и Титова наверняка многому обучали в его гэбэшной школе. Река виляла, и иногда на очередном повороте Павел с Титовым сходились, потом вновь расходились.
Они как раз оказались поблизости друг от друга, когда внезапно послышался звук лодочного мотора. Судя по кашляющему выхлопу, самого обычного старья типа «Вихрь» или даже «Москва». Но лодка в поле зрения не попала. Судя по звуку, она на полной скорости сделала пологий разворот и ушла вниз по реке. Стоп! Какой пологий разворот, какая моторка! Здесь и на резиновом плавсредстве с трудом развернешься.
Павел вспомнил, что в прошлый приезд он поинтересовался у старого егеря, можно ли забраться под мотором далеко вверх по течению реки. Иван сказал, что от моторов пришлось отказаться, потому что русло реки после половодья меняется, вылезают невидимые с поверхности валуны и топляк, на которых губится немало винтов. Поэтому-то сплав происходит только на веслах, и затем лодки перекидывают на базу вертолетами…
Павел и Титов приблизились к мешавшему обзору кустарнику, раздвинули его, вышли на берег. Река была другой. Не Кур – это точно. Слишком уж полноводна. Но берег выглядел обычным – те же деревья по сторонам, те же камни под ногами… Чуть дальше увидели ровную площадку с костровищем и обкопанным местом примерно для двух палаток.
– Вчера никакой стоянки здесь не было, – прокомментировал Павел. – И такую широкую реку мы с Анатолием не видели.
– Намекаешь, что заблудились?
– Однозначно нет! Не могли мы с тобой заблудиться. Все время вдоль реки шли, как вчера с Анатолием. Я – так вообще по самому берегу. Как тут заблудишься? Кстати, ты же наверняка с собой карту местности имеешь?
Титов молча достал из рюкзака карту. После полуминутного изучения резюмировал:
– Действительно, в нашем районе только Ярап и Кур, да совсем крохотные ручейки. Ничего шире не обозначено.
Он посмотрел вокруг и стал возиться с компасом.
– Дай-ка мне, старому пограничнику. – Павел быстро взял азимут и ткнул пальцем в карту: – Мы здесь. Только непонятно, каким образом помимо нас сюда еще и река какая-то забрела. А это еще что такое?
Из-под корней поломанного дерева Павел извлек лодочный винт – поломанный. В ямке покореженный винт оказался не один, а еще таких обломков было с десятка полтора.
– Возможно, и моторка, и стоянка на берегу из одной компании. А обломки понятно, наехал на камень – меняй винт, – прокомментировал Павел. – На такой реке целый сундук с запчастями возить приходится.
– И ничего тут не поделаешь, – согласился Титов. – Камни же.
– Поделать-то можно, – возразил Павел. – Я на Урале видел. Там заводское крепление винта спиливают, дырку насквозь сверлят и обычный гвоздь просовывают. На камне не винт ломается, а гвоздь, он хлипче. Вот и посчитай, командир: вместо кучи дефицитных винтов можно возить всего лишь горсть гвоздей…
За этим техническим-практическим разговором на время забыли, что и река, и шумевшая на ней моторка, и винты, принесенные в жертву незнанию народных хитростей, к реальности отношения имеют мало. И забыли напрасно, потому что на головы полилось что-то вонючее.
Титов и Павел аж прыгнули в разные стороны, при этом командир выхватил-таки из-под косынки пистолет и выстрелил вверх во что-то, видневшееся в кроне высочайшего кедра. И еще раз выстрелил. Только смысла в этом, похоже, не было – попасть из пистолета в нечто, сидевшее среди ветвей метрах в тридцати над землей… Однако существо завопило и, проламываясь через ветви, перелетело на соседнее дерево. Тит выстрелил еще раз, но с движущейся мишенью было еще меньше шансов на успех.
– Хорош стрелять! – шикнул Павел. – Смысла нет никакого!
– Рефлекс, – опустил оружие Титов. После чего понюхал рукав запачканной куртки и добавил: – Кстати, еще и самооборона. А то бы совсем забрызгала сволочуга!
Воняло и в самом деле нестерпимо. Пришлось снять куртки. Стирать их без последующей просушки значило приготовить себя к переносу лишней влаги. Оставалось запаковать одежду в полиэтилен и решить проблему уже на базе. И все равно следы от брызг на рюкзачках и кепках необходимо было смыть хотя бы частично.
Направились к воде и не увидели реки, которая только что проносила мимо свои воды. Точнее, мимо стремился все тот же Кур, а не какая-то слишком уж глубокая река. И стоянки с костровищем и обустроенным местом для палаток тоже не наблюдалось. Оглянулись – кедров, с которых перепрыгивало вонючее существо, тоже не оказалось.
– Кстати, знатный рыболов, ты заметил, что это была за зверюшка такая, нас так знатно обгадившая?
– Заметил, – хмыкнул Павел. – Относится к категории «идентификации не поддается».
– Обезьяна какая-то?