С этими словами Павел вытащил из кучи хвороста толстую палку, напоминающую палицу, грозно поднял ее над головой и добавил:
– А поскольку собачья вахта только под утро, я уже сплю.
Своей, самой неприятной предутренней вахты Павел не дождался. Разбудил крик майора госбезопасности:
– Подъем! Опять эта хрень появилась!!!
На месте стоянки было светло как днем – благодаря очередному «пузырю», который приближался к костру со стороны леса. Этот был мертвенно-белым и напоминал огромную матовую лампу, как в операционной комнате. Различить находящееся внутри него было невозможно. Павлу сразу стало предельно ясно, что это живое существо, от которого исходит угроза. Кажется, поняли это и остальные! И Таймеша тоже понял – Павел почувствовал его состояние. Создалось впечатление, что это животное или же целый мир способен так же ментально обмениваться информацией. Так же как Катюша, Таймеша, Марина… И еще он мог не только передавать, но и воздействовать. Мысли Павла стали путаться и словно бы отдаляться от него самого и от происходящего на стоянке.
«Дух отделяется от тела, – подумалось Павлу. – Возможно, так происходит, когда чужая сила забирает душу».
Уж что-что, но свою душу он никому отдавать не собирался. Павел сконцентрировался, мысленно отвергая воздействие огромной матовой лампочки. Почувствовал в левой руке ладонь Катюши, бросил на нее мимолетный взгляд и увидел, что другой рукой она точно так же держит Титова. Павел протянул свободную руку вправо и ничуть не удивился, когда ее сжал Василий. Осознанно или нет, но четверка сплавщиков оказалась плечом к плечу, у Павла возникло ощущение, что их чувства объединились между собой и напряглись, стали вместе противодействовать ментальному давлению пришельца из другого мира.
Белый мир ударил, и невыносимая головная боль, разрывающая сознание, лишила возможности стоять на ногах. Все четверо рухнули на колени, в глазах потемнело. Несколько мгновений Павел ничего не видел, но при этом знал, что Титов, которого больше не держала за руку Катюша, выхватил из кобуры пистолет, а Василий подхватил с земли ту самую увесистую палку, подобную палице. Сержант запаса успел подумать, что сейчас такие средства защиты абсолютно бесполезны, необходимо другое, и тут его сознание словно бы увеличилось в размерах. Он стал чувствовать не только Катюшу, Василия и Титова, но и еще одно существо, с которым общался ментально всего несколько часов тому назад. Вместе с ними миру матовой лампочки противостоял Таймеша.
Титов не нажал на спусковой крючок, Василий не задействовал дубину, вместо этого все пятеро ментально навалились на противника с целью продавить, прорвать, уничтожить или хотя бы прогнать! Да, Василий и Титов не могли осознать происходящего, но тоже участвовали в общей атаке!
И противник прекратил наступление, начал сжиматься, становиться прозрачнее. Откатился в глубину леса. Спрятался в ельнике, испуская оттуда только слабый свет, напоминающий злобные взгляды лесной нечисти. И исчез…
На поляне горел развороченный костер, чужой мир отступил, хоть и не был уничтожен. Но все равно казалось, что опасность миновала…
– Сзади! – крикнула Катюша.
Реку перегораживала стена… воды. Другой воды! Создавалось впечатление, что ее поверхность изгибалась под прямым углом и уходила вверх. Еще один чужой мир, на этот раз водный?! И этот мир начал надвигаться на стоянку сплавщиков…
На этот раз они не предпринимали единых действий, даже и не попытались уйти, увернуться от надвигающегося кошмара. Просто стояли и смотрели, не зная, что можно предпринять. Вдруг в поле зрения ниже по реке появился еще один мир. Возник он не сразу, а как бы проявляясь в окружающей темноте. В нем тоже был день: солнце и красная поверхность под ним. Но эта краснота не казалась опасной или зловещей. Очертания становились четче, и цветовой фон превратился в поле тюльпанов.
«Весна в Средней Азии», – осознал Павел. Подобные пейзажи можно увидеть если не вживую, то по телевизору либо в альбомах: цветущие дикие тюльпаны – одно из настоящих чудес природы.
Но мирам становилось тесно. Тюльпанный мир соприкоснулся с водным, появилось ощущение, что их граница не может долго существовать и это обернется катастрофой. Возник страх, животный страх… Почему? Чем эта ситуация хуже той, когда горела база или когда – кажется, очень давно – неизвестно чем был атакован вертолет и погиб Николай Белявский? Павел понял, что этот страх шел извне. Боялись не люди, боялся тот белый, затаившийся в лесу мир. Он-то живой и, возможно, понимал, что происходит. Да нет, не понимал, а только боялся… как злобное животное, расплескивая волны страха вокруг себя… Захотелось бежать… и ведь было куда бежать – в этот прекрасный тюльпанный мир. Там сейчас тепло, весна… Да, потом наступит жара, но двух недель среднеазиатской весны хватит, чтобы найти выход из положения…
В лесу тоже что-то происходило – началась предрекаемая Таймешей круговерть миров. Но все внимание сконцентрировалось на том, что ближе, на столкновении воды и тюльпанов. Первый контакт, и в стороны летят брызги. Обычные теплые соленые капли, каким обрадуешься где-нибудь на Черном или Азовском море. Может, это и есть одно из теплых земных морей, но купаться что-то не хотелось…
Два мира разошлись и столкнулись вновь. Граница раздела, мембрана между ними пошла трещинами, через которые сразу хлынули струи воды. На миг стало жалко тюльпанного великолепия, но вода почти и не достигла нежных лепестков. Попадая в новый мир, она сразу застывала, замерзала лучистыми ледяными гроздьями, образуя сюрреалистическую картину «замерзшая Ниагара в районе Кушки». По коже Павла поползли мурашки от одной мысли, что они могли сунуться в этот, столь внешне привлекательный, мир. Три фразы прозвучали одновременно:
– Какая же холодина в этом месте! – сквозь зубы процедил Павел.
– Пожалуй, это не тюльпаны, – пробормотал Василий.
– Быстро взяли вещи и влево! – скомандовал Тит.
Почему влево и надо ли вообще это делать, было совершенно непонятно, но подчиниться команде оказалось легче, чем стоять и ждать дальнейшего развития событий.
Они проламывались через прибрежные заросли, стараясь держаться параллельно реке. Разнообразные миры появлялись и исчезали непрерывно. Павел бежал первым, за ним – Катюша, потом – Титов и Василий. Бежали вдоль давно уже появившегося мира, занявшего пространство в сотни метров. Его стена тянулась справа – мутные клубы, среди которых постоянно виднелись частые вспышки. Молнии? Да, наверное. Именно так выглядит гроза из самолета, в нее попавшего, – Павлу, по роду деятельности много летавшему в командировки, пару раз приходилось потрястись в грозе. Да и в кино подобными сценами никогда не пренебрегали, так что у всех участников отступления о мире справа создалось одинаковое впечатление.
Когда именно возник мир слева, со стороны реки, никто не заметил. Возможно, уже давно бежали вдоль него. Сначала появилась слабая дымка, потом колышущаяся и нестрашная пелена. Наконец, проявился… аквариум. Нет, конечно, не небольшой домашний и не полукубовый, в который можно заглядывать, сидя на скучном заседании в каком-нибудь начальственном кабинете. Это была прозрачная стена, за которой процветали водоросли и плавали разноцветные рыбки. Рыбки проскальзывали сквозь солнечные лучи, пробивавшиеся между находившихся у поверхности растений, прятались между коряг и опять появлялись, сверкая малиновыми, синими и изумрудными боками. И вновь, как в случае с тюльпанами, чужой мир показался уютным, райским местечком.
Павел мчался вдоль прозрачной стены, все время заглядывая внутрь столь интересного мира. Видимо, это все-таки Земля, южная река – возможно, Бразилии или, например, Индокитая. Все-таки Бразилии – в поле видимости попала стайка скалярий, а их с азиатскими рыбами не спутаешь. Кто там еще живет в бассейне Амазонки? Подумалось: а не пиранья ли выглядывала из кучи коряг? Павел всегда мечтал повстречаться с пираньями. Но вооружившись удочкой, а не нырнув в места их обитания. Отодвинулся подальше – не успокаивала даже мысль, что из почти сотни видов пираний лишь несколько опасны для человека.
Гонка продолжалась. Павлу казалось, что он понимает мысли бегущих вслед за ним: «Только бы в конце прохода не возник еще один смертельно опасный мир!» Бег прекратился, когда впереди появилась скала – высотой метра четыре. Забраться на нее было нереально. Потусторонние картины надвигались, словно пытаясь поглотить, захватить в себя людей, оказавшихся в их поле зрения.
– Что делать? – крикнул Василий, заставив Павла оглянуться. – Куда дальше? В воду ныряем?
– Кто бы знал, – тяжело дыша, ответил Павел. – Я там, слева, кажется, пиранью видел. А где они, там и анаконды, и крокодилы, в смысле аллигаторы…
– Одна хрень, – сказал Титов, тяжело дыша. – По мне, что крокодил, что аллигатор, да хоть кайман или динозавр какой-нибудь. Ну, прямо как в русской сказке. Повернешь направо – в небесах окажешься и километров с трех вниз долбанешься. Повернешь налево – на обед из четырех блюд. Двигаем прямо. Если на плечи друг другу встать, то одному удастся выбраться. Давайте Катюшу перебросим, а сами уж как-нибудь здесь выкрутимся.
– Нет уж! – возразила девушка. – С чего это я вас здесь оставлю? Да и с чего вы взяли, что за этой скалой безопаснее?
Недолго посовещавшись, сплавщики повернули назад и пошли все по тому же коридору между двумя мирами. Шли молча, понуро, понимая, что напрасно бежали эти полтора или два километра. Да что бежали, метались в панике, если говорить честно. Коридор постепенно расширялся, и это угнетало еще больше. Зачем, спрашивается, они неслись в сужающуюся ловушку? Теперь стало понятно, что все было наподобие горного уступа: с одной стороны – стена воды, пусть даже и радостной аквариумной, с другой – пропасть под грозовыми тучами…
То, что дорога к стоянке перегорожена, даже и не поняли сначала. Погрузились в туман, сквозь который все-таки просматривались река, кустарник, деревья… Но впереди было довольно-таки светло, не то что темень за спинами. И деревья при ближайшем рассмотрении выглядели непривычно: листья на них были слишком уж крупные, а ветки не вразброс, а пучка