К немалой радости сплавщиков, и сейчас на том же месте они увидели автомобиль, а на мосту – человека, машущего им рукой! Павел помахал в ответ, и человек засеменил с моста к ним навстречу. Глазам предстал достопамятный человек-минога, имени которого Павел так и не узнал.
– А я вас заждался, уважаемые! – затараторил тот. – В ночь выехал, с утра пораньше приехал, дай, думаю, встречу. Ведь нужно людям. А я все обеспечу. И недорого, можете мне на слово поверить…
Никогда бы Павел не подумал, что увидеть этого вертлявого человечка окажется столь приятно. Похоже, Минога – как он был негласно окрещен – тоже радовался путешественникам, как близким родственникам.
– А я уж волновался, вы уж мне на слово поверьте. Серый-то обратно не прилетел, а я его ждал. Рассказывайте, рассказывайте. Смотрю, пооборвались. Случилось что-то? А вещички куда делись? А шея почему забинтована, а с коленом что? Вам обоим к врачу надо. У меня есть знакомый врач. Как приедем в Хабаровск, я ему сразу и позвоню. Хороший доктор, вы уж мне на слово…
– Нам бы и в самом деле побыстрей до лекарей добраться, а уж потом рассказывать будем.
– Понимаю, все понимаю, тачка на всех парах, можете мне на слово поверить!
Под эту болтовню они перешли мост, сели в машину, Минога завел мотор, поехали.
– Уважаемый, у тебя выпивон-то есть? – спросил Павел у водителя без особой надежды.
– Да куда ж нам в тайге без выпивона-то! Открывайте бардачок – там все, что надо.
И действительно в бардачке у предусмотрительного Миноги нашлись и бутылка водки, и граненый стакан, и несколько сушек, облепленных солью. Выпив по полстакана и похрустев сушками, наладились отдохнуть. Уже сквозь дрему Павел слышал сетования водителя о том, как подвел его Серый, что еще на рейс пассажиры были, что заработок ушел, да и неудобно получилось… Отвечать ему никак не хотелось, хотелось просто на слово поверить и заснуть, что Павел без промедления и сделал.
Павел спал недолго. Болела голова, болела шея, да еще и затошнило по полной. Попросил остановить машину, отошел за кусты и просто постоял там, приходя в себя. Через полчасика попросил еще одну остановку. Про больную голову говорить не стал, чтобы Минога вновь не начал настаивать на врачебной помощи. Никак не хотелось задерживаться в Хабаровске. Да и нельзя. Очень скоро специальные товарищи поймут, что в тайге произошли неординарные события. И тогда от допросов не отвертишься. Найдут способ не отпускать в Москву не меньше чем с месяц.
– Что-то часто вы в кусты бегаете, – не отставал Минога. – Простуда, наверное. Этого так оставлять нельзя, вы уж мне на слово поверьте. К врачу, и чем скорее, тем лучше.
«Пожалуй, он поставляет клиентов не только малой авиации, но и платной медицине», – подумал Павел.
– Ты, уважаемый, сначала до Хабаровска довези, а там уж и о врачах говорить будем, – мрачно сказал Павел.
И разом нахлынула катавасия воспоминаний о недавних событиях. О полете на вертолете, о гибели Белявского и всех остальных. Ведь сколько было их на базе! Еще и на метеостанции! Анатолий, дед Иван, Виталий Валерьянович, Марина с полусумасшедшим Артуром… И Тит, наверное, тоже… Катюша пропала… Из всех, хороших и плохих, жалости не ощущалось только к Белявскому. Да и то потому, что он, скорее всего, существует во многих экземплярах.
До Хабаровска ехали часов пять. Сначала по грунтовке, потом по незначительной, очень второстепенной, асфальтовой дороге. И чем ближе к городу, тем больше беспокоился Павел о том, чего можно там ожидать. К тому же болтливый Минога становился все более и более навязчив.
Павел попытался отвлечься, вспомнил Катюшу… Отвлекся, называется, – внутри все как будто судорогой свело. Больно было осознавать, что никогда ее больше не увидит, не почувствует ее тело, даже мыслями не обменяется… Катюша, понимающая все с полуслова, чувствующая его настроение…
Стоп! Мысль перескочила. Ведь он тоже научился разговаривать без слов. Может, и чувствовать в какой-то степени? Может, неприязнь к человеку-миноге не просто так? Исходит от него нечто подленькое, хоть и мелкое. Или это напридумывалось на больную голову? Нет, не напридумывалось! Откуда он знал, когда ждать их на мосту? Да и о планах сплавляться вроде при нем не говорили. Приехал на своей «Ниве», а все в нее бы не поместились. Ох, как же много нестыковок с этим Миногой! Пожалуй, точка в череде неприятностей вполне может оказаться не более чем передышкой…
– Спасибо, уважаемый, что встретил. Мы отблагодарим, не волнуйся. Может, телефончик свой оставишь – на будущее? Надеюсь, не в последний раз я в Хабаровске, а помощь толкового человека всегда пригодится.
Хотелось убедить Миногу в своем добром отношении. Человек, у которого просят номер телефона, не подозревает, что от него хотят отделаться и забыть побыстрее. Павел попытался мысленно воспринять настроение водителя, но это оказалось выше его сил. Наверное, и не мог он чувствовать настроение, а только хотел обладать подобной способностью.
– Конечно, конечно. – Водитель засуетился так, что непонятно стало, почему машина продолжала ехать прямо. – И оставлю, и доставлю.
Не снижая скорости, Минога сунулся в бардачок, достал засаленную записную книжку и огрызок карандаша, черканул номер телефона на последней странице, вырвал ее и отдал Павлу…
Машина въехала в Хабаровск, настало время действовать.
– Голова болит, – пожаловался Павел. – Мне бы подлечиться. Уважаемый, притормози где-нибудь у продуктового, возьму что-нибудь.
– Так осталось же еще, – радостно отозвался водитель и извлек из бардачка недопитую бутылку.
– Да мне коньячку бы.
Вскоре «Нива» прижалась к обочине и остановилась.
– Посидите в машине. Куда же вы, с больной головой! Я сейчас, мигом принесу!
Как только вертлявый человечек скрылся в дверях магазина, Павел выскочил из машины и забрался на сиденье водителя. Ключи хозяин оставил в замке, двигатель работал. Сцепление, газ – и машина тронулась с места.
– Ты что делаешь? – Василий смотрел на Павла удивленно и растерянно: – Зачем? Это же угон!
– Подожди, сейчас объясню.
Павел повернул направо в первый же проулок, затормозил и остановился в удобном кармане.
– Зачем? – вновь спросил Василий.
– Затем! Встречать нас должны были люди на «пазике» из транспортного агентства, и не сегодня, а послезавтра, кажется. С какого, спрашивается, этот за нами притащился? К тому же на своей «Ниве» приехал за шестерыми! Как мы все вместе, да еще и с вещами в нее поместились бы?
– Н-не… знаю. Но все равно, это же его машина. Он нас встретил, подвез, а мы угнали.
– Да не угнали мы. – Павел достал непромокаемый пластик, где хранились паспорт и деньги, отсчитал несколько купюр, которых с лихвой хватало, чтобы оплатить и доставку, и водку, которой угощал водитель, и еще не купленный им коньяк. Убрал деньги в бардачок, извлек из него засаленную записную книжку с карандашом и оставил следующее послание: «Извиняемся, уважаемый. Из-за подозрительных личностей хулиганов пришлось уехать со стоянки. Плата за работу и все остальное – в бардачке. Спасибо!»
Предъявил написанное совестливому Василию и, вылезая из машины, положил записную книжку, заложенную карандашом, на водительское сиденье.
– Василий, чего расселся, пойдем быстрее отсюда. Он, как только машины хватится, за ближайший угол побежит искать и здесь окажется. Элементарная психология.
– Но если машину кто-то еще угонит? – спросил тот, тоже выбираясь на улицу.
– Сомневаюсь, что станут столь приметную тачку угонять, можешь мне на слово поверить…
– Что дальше делать будем? – спросил Василий минут через пять после того, как они покинули «Ниву» человека-миноги.
– Пока не знаю. Мне бы в Москву как можно скорее. Понимаешь, когда выяснится, что на базе произошло, меня из Хабаровска не выпустят. Пусть уж лучше в Москве допрашивают.
И, подумав, добавил:
– Да и вообще. Дома у меня хоть неплохие связи имеются. Все-таки заместитель главреда популярного журнала, иногда на рыбалку с большими людьми выезжаю, а потом их фотки на обложке размещаю. А здесь… боюсь, все эти катастрофы и потери повесят на нас с тобой… Там, в Москве, больше вероятность, что поверят нашим рассказам.
– Не надо ничего рассказывать, Павел.
– А что говорить?
– Лучше говорить как можно меньше. Ну, там… вертолет улетел… на базе пожар. Пытались добраться по реке. Чуть не утонули. Как выплыли, не помним. А от того момента, когда на берегу оказались, можно и в подробностях. Мы ведь все-таки два полуутопленника, такими нас все видели. И водитель подтвердит, в каком виде мы были, и киевляне.
– Подожди, – перебил Павел. – Киевляне…
Он вытащил так и лежавшую в рюкзаке пустую бутылку из-под старки и вновь стал ее рассматривать.
– Если помнишь, киевляне говорили, что сбежали сюда почти сразу после катастрофы и вот уже вторую неделю в тайге живут?
– Не очень четко, но припоминаю, – кивнул Василий.
Павел показал бутылку обратной стороной. Там, на обратной стороне, через стекло виднелся расплывчатый чернильный штамп «Белоцерковский ЛВЗ. Дата изготовления: 30 апреля 1986 г.».
– Помнишь, что в 86-м было? Это они чернобыльскую аварию имели в виду! Ты понимаешь?
– А с тех пор прошло… – Василий наморщил лоб, прикидывая.
– С тех пор, почитай, три с половиной года прошло!
– Да-а, – протянул Василий. – Пожалуй, вряд ли из них кто-то что-то подтвердит…
Они присели на пустую лавочку, чтобы перевести дух и подумать.
– У тебя как с деньгами? – спросил Василий. – На билет хватит? Я бы помог, но дома, честно говоря, столько может и не набраться.
– Обратный билет есть. Белявский денег не жалел, оплатил первый класс. Если повезет, удастся улететь – лишь бы место нашлось на одном из рейсов.
– Эта проблема решаема. Здесь неподалеку есть автостанция, там телефоны-автоматы. Пойдем, жене позвоню, она в аэропорту старшей смены работает.