Кстати, я себя классифицирую по нижней планке мастера, только-только перевалившего за отметку гордого названия, и ни в коем случае не ставлю себя вровень с великими специалистами ножей. Эти мысли не мешают уйти под лапу и нанести вскользь удар. Пальценож режет хитин, шкуру и кости твари одинаково. Для клинка вообще нет разницы, что резать. Лезвие проходит по горбу на затылке, и прыгаю к следующей.
Крупная тварь ведёт себя одинаково, практически всегда. Когда ты с ней сближается дерётся как подросток лет 12, только размером со слона. Подскочить в упор, подождать треть секунды замерев на месте, пока рубер переваривает ситуацию, что добыча сама к нему пришла в лапы, и тут же двойной уход от одной и второй лапы. Крупные заражённые не знают, как вести себя в этой ситуации, тем более с таким шустриком, у которого в руке мономолекуляр нолдов. Как ребёнок он пытается просто схватить тебя в охапку.
Пальценож легко проходит между хитиновых пластин, уход за спину, в двух местах задеваю позвоночный столб. Всю толщину бугристой спины длина лезвия не берёт, но движения замедляет. Отскок, и дать секунд пять-десять побиться раненому монстру в истерике, а затем Пальценож легко пробивает хитин под споровым мешком. Совершенно небольшой, символический укол в уродливый нарост на затылке и смерть. При повреждении спорового мешка заражённые всегда ведут себя одинаково, погибая мгновенно. Наверное, в этом есть какой-то сакральный смысл. Неважно, как и насколько сильно ты повредил, всегда мгновенная смерть. Укол лезвия ножа в пару миллиметров или пуля из зенитной установки разрывающая половину головы и превращая содержимое мешка в кровавый туман, реакция всегда одна.
Делаю спецназовцам страшное лицо и свожу глаза на автоматы. Прыгаю к ещё одной твари, несколько ударов по лапам, стараюсь подрубить сухожилия. Это конечно не убьёт, но свободы действий лишит и ещё один удар по шее и обратным ходом по ахиллесовой пяте всех монстров стикса. Гайка уже неслась ко мне, в своём фривольном платье и берцах. Свою тварь она уже тоже добила и пыталась помогать, я немножко начал шевелиться быстрее, и ещё две твари грохнулись на землю. Слова Стиксу, он отнимает разум у заражённых и хитрыми приёмами они не пользуются.
Вооружённые макаки меня поняли, и пошвыряв за спину свои огнестрельные шумелки, матерые зелёные достали самого разного и диковинного вида ножи. Они и в правду думают что это оружие? Чего тут только не было, и штык ножи, и какие-то огромные кинжалы, страшные на вид и совершенно бесполезные, и мачетоподобные тесаки. Убогие изделия собрали в себе все недостатки своих предшественников, но мою идею поняли, с крупными тварями работал я, мелких, уж извините ребята, сами. Вас много, вы камуфлированные и наверняка ещё и какие-нибудь военные. Поработаете.
После нашей короткой схватки, не очень крупного вида, но крепкий мужик, давал распоряжения бойцам. Решали вопросы с ранеными, с мёртвых снимали снаряжение и потрошили споровые мешки заражённых. Главный направился ко мне и протянул руку:
— Спасибо.
Я пожал руку в ответ:
— Не за что, придурки. Вы вообще в курсе что тут меньше сотки километров до пекла? Откуда вы только вылупились? Не хотите больше пострелять, вдруг ещё кто-то прибежит, покрупнее?
Их старший явно не рассчитывал на такой наезд. Скривил морду, скрипнул зубами, но руку не одёрнул, не отпустил. Как-то виновато пожал плечами. Уж очень виновато он смотрелся, пожимающий плечами как какой-нибудь обгадившийся младшеклассник перед суровым трудовиком. Но я прав, тут нечего возразить. То, что они тут делали, это только чудо что хватило патронов и прибежала мало заражённых, патроны заканчиваются быстро, а заражённые не заканчиваются никогда. А ещё мой огромный опыт работы с тварями в ножи, а ещё то что я помог, а не прошёл мимо, а ещё что у меня в руках был Пальценож, и появился я тут раньше, чем им кишки выпустили. Им очень со мной повезло.
— Я предлагаю вас взять с собой. Именно я предлагаю вас взять с собой, а не наоборот, потому что таким зелёным орангутангам здесь в одиночку не выжить, и ещё, делаем что я говорю, и чтобы ни одного выстрела. Я иду вперёд, зачищают заражённых, а вы ищите чё пожрать и всё такое, другого предложения не будет. Идем? Нет? — продолжил я наезд, но иначе нельзя, мне обуза не нужна.
Наверное, боги стикса решили развлечься по полной, и послали нам военных, что было по мнению небожителей интересней. Мене бы сейчас больше пригодились пара рейдеров, которые по-тихому промышляют тварями приходящими из пекла, но нам в помощь послали вот этих дуболомов, которых ещё надо ухитриться оберегать от самих же себя.
Несколько стоявших рядом, гораздо крупнее своего начальника бойцов, вскинули оружие и сделали кирпиче подобные морды ещё глупее. Наверное, они думали, что злее выглядят, но начальник быстро просчитал ситуацию, всё-таки Стикс учит разуму тех, кто в живых остаётся конечно. Главный скрипнул зубами, цыкнул на подчинённых и кивнул головой. Я повторил ещё раз:
— Орангутанги, внимание, никаких выстрелов и делайте что я скажу.
Начальник кивнул, а я показал на небольшой холмик в трёхстах метрах и кивнул чтобы выдвигались, при этом приложил палец губам — тихо. Парни продублировали оставшимся мою команду на каком-то блатном, спецназовскам наречии. Показали двумя пальцами на холмик, приложили к глазам и показали ладонью туда, а я просто по привычке пожал плечами. Мы довольно бодро выдвинулись, а здесь по любому оставаться нельзя, потому что запах кровищи такой, что сейчас сюда половина местного населения сбежится.
Уже за возвышенностью, спускаясь по склону, я подошёл к начальнику:
— Это как вы тут такие вооружённые оказались? Тут вроде как прогулочных дорожек нет, и великов у вас тоже нет, а таскать столько железа как-то не с руки.
Их главный опять традиционно скрипнул зубами:
— Кинули нас. Мы должны были зайти, забрать, перетащить и грузится на броню.
— И с последним, грузится на броню вот не вышло?
Ответом не был очередной скрежет зубов. Вот интересно, насколько ему этих зубов хватит при каждой неприятности скрежетать? В общем, история обычная, подробностей даже не надо. Собрали группу, дали аванс, дали снарягу, пообещали и кинули. Всё понятно. Они натасканы на пострелять, и эти дикобразы конечно вести себя в Стиксе не умеют, и только большой запас патронов, так сказать, инстинкт хомяка, позволил им ещё как-то тут продержаться, хотя, не подойди мы с Гайкой, им тоже долго бы не помогло.
Дали-же мне помощников. Наверное, боги стикса ещё не наигрались любителями интересного, то бишь мной и Гайкой. Им очень хочется посмотреть, как эти лабораторные крыски ещё попрыгают. Великие боги, спасибо что не дали пока сдохнуть, а я уж постараюсь вас повеселить, чтоб не было соблазна слить по-тихому надоевшие игрушки.
Очередной день и очередной привал. Вечерело:
— Эй, Гиббон, где твоих обсосышей носит? Давай я что-нибудь пожрать принесу, а вы к зимовке готовьтесь, эта ночь будет холодная, а то жопы все поотморозим.
Спецура недовольно поморщился, но я прав. С их пулеметным, автоматным и прочим огнестрельным по пеклу сильно не побегаешь, два три выстрела и хоть десять мотопехотных полков сожрут, а в ножички они просто дети. Попросил я их вчера пожрать найти, так они в сраном ларьке с шоколадками, ухитрились аж двух топтунов сразу найти, и один ещё на шум прибежал. Это хорошо, что стрелять не начали, а сразу дёру дали. Вот куда их можно отпустить одних? Пусть лучше на хозяйстве будут.
Рано утром один из караульных прибежал докладывать, что увидел колонну их броневиков. Кто это такие сомнений не было, это точно за нами. У нас была некая фора. Проход через черноту для техники, от города Самки, открывался через два дня. За эту пару дней мы преодолели эпическое расстояние, с учётом стикса и ходьбы пешком, но броня нас должна была догнать, рано или поздно. Я повернулся к главному орангутангу:
— Ну чё, камуфляжные, нас похоже догоняют, пора прощаться. Мы с Гайкой сейчас уходим, а вам надо сваливать.
— А кто ты такой, что решаешь, что нам сваливать надо? — спокойным голосом ответил командир.
— Эу, зелёные, вы не врубаете? За нами послали бронетехнику.
Мою фразу проигнорировали, и спецназ начал готовиться к бою. Перебрались на двести метров назад, где дорога проходила между холмом и небольшим лесом из молодых деревьев и ёлок.
Гиббоны расчехляли оружие, прилаживали модули к пулемётам, распределились вдоль дороги, готовили гранаты и гранатомёты. Обживали огневые точки под кустиками.
Раздав команды из главный подошёл ко мне:
— Бери свою тёлку, и валите к хренам. И это, спасибо тебе.
— А как же дать в морду, за всё хорошее?
— Потом дам, я это с чувством, с расстановкой люблю делать, не на бегу. Давай, двигай, с засадой мы сами разберёмся, вот тут поставим два пулемёта, шагах в пятидесяти от дороги, чтоб в один бросок гранату не докинули и в упор расхреначим.
— А связь здесь не работает. Как командовать будешь?
— Какая на хрен связь, когда делается засада всего одна команда «огонь».
Я подошёл и взял за плечи командира:
— Спасибо тебе, — сунул ему в руку три гранаты нолдов.
Камуфляжный аж присвистнул.
— Это от куда?
— Тебе не дадут. Два фугаса и одна зажигательная.
— Я в курсе, просто раньше в руках не держал, а как пользоваться знаю. Всё, давай.
А сейчас он прав, времени мало, считанные минуты и мы побежали через кусты на пролом. Надо перебежать вот этот холм и спуститься вниз, дальше ровная местность, а за ней начнутся кластеры, перемежающиеся лесом и большими домами. Там можно попытаться оторваться, но для этого надо пробежать километров восемь-десять.
Мы ползли вверх по склону, разрезая об колючки руки и поскальзываясь на вылетающих из-под подошв камнях. Внизу шла колонна, довольно бодро, несколько броневиков, несколько бронированных грузовиков и несколько пулемётных пикапов. Под вторым броневиков грохнуло, раздались пулемётные и автоматные очереди. Второй броневик загорелся весь и сразу, но продолжал огрызаться огнём. Вспыхнуло, и первый броневик подпрыгнул в воздухе, и че