Больше детей Татьяна иметь не могла, но муж трепетно любил ее до самой ее кончины, и они прожили душа в душу многие годы. После войны осиротевшие супруги 17 лет проработали в Театре комедии у Николая Акимова. Татьяна заботливо следила, чтобы муж хорошо питался, принося домашнюю еду и не допуская Николая Николаевича до буфетной «отравы». Когда Трофимов перешел в БДТ, Глухова некоторое время работала в ТЮЗе, а затем окончательно предпочла «работу» домохозяйки, полностью посвятив себя мужу. Она занималась всеми бытовыми вопросами и следила за его здоровьем. А еще делала чудные мозаики, пристрастив к этому увлечению и Николая Николаевича. Супруги вместе вырезали из пластмассовых игрушек и пластинок разноцветные маленькие квадратики, а затем аккуратно наклеивали их на подготовленную поверхность с заранее нанесенным рисунком. Эту милую пару можно было уподобить гоголевским старосветским помещикам, но настал день, когда Николай Николаевич лишился своей второй половинки. В ее память он продолжал изготовлять мозаичные панно и уже не думал о возможности нового семейного счастья. Но через несколько лет актер неожиданно познакомился с молодой женщиной по имени Марианна, которая оказалась его поклонницей. Она стала второй женой Трофимова, а ее дочь он принял, как родную. Так актер обрел семейное тепло, которое окружало его до конца дней.
В БДТ Георгий Товстоногов пригласил Николая Николаевича на роль Чебутыкина. Несмотря на востребованность в театре Акимова, Трофимов всегда, еще с 1951 года, когда увидел спектакль Георгия Александровича «Помпадуры и помпадурши», мечтал работать именно с Товстоноговым и у Товстоногова. Поэтому, получив его приглашение, не колебался. Это было исполнением мечты, на которое он даже не надеялся.
В первое время восторженный актер то и дело обращался к мастеру со всевозможными идеями, находками, предложениями. В конце концов режиссер так устал от столь неуемной инициативности, что обрывал очередные предложения уже на первой фразе:
– А что, если мне…
– Не надо.
– Если я сюда…
– Нет!
Узнаете? Этот «диалог» Трофимов затем предложил Леониду Гайдаю в «Бриллиантовый руке», и из него сложился созданный им в этой комедии эпизодический образ.
Надо сказать, что это не единственный случай, когда актер вносил случаи из реальной жизни в кино. Как-то на съемках музыкальной комедии «Волшебная сила» ему за шиворот упал чей-то окурок. Сцена была серьезной, и Николай Николаевич мужественно доиграл ее до конца, получив ожог. Этот случай он не преминул рассказать на съемках картины «Полосатый рейс», и режиссер Владимир Фетин с удовольствием добавил яркий эпизод в свою ленту.
Хотя в кино Трофимов играл в основном второстепенные и эпизодические роли, но пользовался большой востребованностью. Одну из немногочисленных главных ролей он сыграл в фильме «На пути в Берлин», где «укрощал» живого слона. По сюжету его герой должен был загнать гиганта в вагон поезда, но подойти к цирковому «артисту», любившему хоботом сажать своих двуногих партнеров себе на спину, было довольно страшно. Тем не менее Николай Николаевич с задачей справился, прикормив слона яблоками. В сцене, где, приподнимаясь на мыски, маленький лейтенант за ухо ведет гиганта к поезду, видно, как животное все время тянется хоботом к его карману – слон искал яблоко. Дублей этой сцены было снято девять. Когда яблоки кончились, четвероногий артист отказался продолжать работу. После съемок Трофимов навещал своего «партнера» в цирке, принося ему не только яблоки, но и апельсины…
Его работы в кино иногда удивительно пересекались с театральными. Например, Расплюева он сыграл в товстоноговском спектакле «Смерть Тарелкина» и у Эраста Гарина в «Веселых расплюевских днях». С последней работой связан курьезный случай. В одном из эпизодов Расплюев должен был выпить два стакана и закусить окороком. Трофимов сразу запротестовал, что не сможет выпить столько воды… Гарин успокоил, что стакан будет специальным, с поддоном, и заполненным лишь сверху. В реальности стакан оказался самым обычным и полным. Гарин вновь успокоил, что все будет снято с одного дубля. В итоге дублей из-за всевозможных технических сбоев пришлось сделать девять. 18 стаканов воды. Девять кусков окорока. Николай Николаевич вспоминал, что на окорок с той поры не мог смотреть, если вдруг жене приходила в голову мысль запечь свинину.
Помимо кино и театра, Трофимов много выступал с чтецкими программами. Читал преимущественно Чехова и Зощенко. Однажды после очередного творческого вечера к нему подошел пожилой сухопарый человек. Актер ожидал привычных комплиментов, но вдруг услышал комплимент, от которого буквально остолбенел:
– Знаете, мне так понравилось, как вы читали… Первый раз в жизни зауважал то, что сам написал.
– Как?.. Вы?..
– Да-да, Михал Михалыч Зощенко.
Так и познакомились.
Судьба Трофимова в БДТ сложилась счастливо. В театре его называли «Божий дар».
«Меня он поразил в роли птицелова в “Мещанах”, – вспоминает Олег Басилашвили, – поразил абсолютной органикой. Вот живой человек! Он играет человека маленького, необразованного, некультурного, неначитанного, но обладающего таким чувством справедливости и добра, что зрительный зал буквально растворялся в свете его глаз. Это удивительный образ, и смешной, и трогательный, и трагический одновременно».
Товстоногов также высоко ценил талант Трофимова, «чувство органики, чувство импровизационности в поиске». Однажды режиссер рассердился на актера за то, что тот никак не мог справиться с ролью, не зная текст.
– Хотите, – предложил Георгий Александрович, – я расскажу вам прекрасный китайский способ всегда быть готовым к роли?
– Конечно!
– Нужно просто хорошо учить текст!
Однако вскоре выяснилось, что незнание текста не халатность, а болезнь Николая Николаевича. У него обнаружилась редкая форма амнезии. Вместо выученного текста вдруг являлся «белый лист», и поделать с этим было ничего нельзя. Пришлось прибегать к уловкам. На съемочных площадках вешали плакаты с текстом роли. В театре использовались шпаргалки. Георгий Александрович стремился всемерно поддержать актера и, несмотря на болезнь, доверил ему главную роль в «Пиквикском клубе». Роль Сэмюэла Пиквика, трогательного и все прощающего поборника добра счастья для всех людей, Трофимов играл до самой смерти. Он скончался на восемьдесят шестом году жизни, отдав любимому театру 40 лет. Его невоплощенными мечтами остались две роли: король Лир и мудрец Сократ, пьес о котором еще не написано.
Глава девятаяДобровольная диктатура
В юности я мечтал создать театр, сочетающий все лучшее, что было во МХАТе, у Вахтангова, у Мейерхольда. В БДТ мне это почти удалось.
– Знаете, я – какая-то легенда! – обронил однажды Товстоногов на склоне лет. – В периферийных театрах говорят: вот Товстоногов, у него и то, и это… Говорят даже не видевшие моих спектаклей. Верят, что где-то есть Товстоногов, он знает секрет. Я смотрю на это со стороны, но в последнее время думаю: может быть, так им легче работать? Странно, не правда ли?..
На самом деле ничего странного в этом не было. В СССР были крупные мастера, режиссеры, руководители театров, но никому из них не удалось создать своей театральной империи и править ею три десятилетия, а попутно – преодолевая железный занавес – завоевать подмостки иных стран, получить мировое признание. БДТ Товстоногова был популярен во всем мире, его труппа гастролировала по всему свету. Недаром Олег Басилашвили говорил, что в сравнении с коллегами из других театров артисты БДТ чувствовали себя как «сборная по футболу, выигравшая чемпионат мира». За границей мастером было поставлено 11 спектаклей. В Японии даже организовали Общество любителей искусства Большого драматического театра».
При этом Георгий Александрович был категорически чужд какого-либо «низкопоклонства». Борис Покровский приводит в своих воспоминаниях показательный эпизод:
«В Лондоне мы с ним встретились как-то на международной конференции. Я от Большого театра, он от Ленинграда. Нас пригласили на королевский бал, и это означало, что надо прийти во фраках. Я, как дурак, стал искать фрак, бросился в посольство. Гога решительно отказался: “Мы не какие-нибудь мальчишки. Мы просто не пойдем”. Назревал скандал. Он сказал: “Пусть”. Наши коллеги из Польши, Болгарии, ГДР, узнав о нашем официальном отказе от приглашения на бал, присоединились к нам. Буквально через 30 минут королева дала разрешение приходить кто в чем может. Гога на это прореагировал так: “Вот так и надо с ними”. Ну а в нашей с ним реакции на установку проявилась разница характеров, жизненной позиции. Подумать только: какой-то Товстоногов каким-то образом изменил весь лондонский сюжет. Это воля и расчет. Он просчитывал всегда на много шагов вперед и так решителен был всегда».
Георгия Александровича часто называют «императором», но он был в первую очередь верховным жрецом своего театра, которому служил самозабвенно и требовал такого же служения от других.
«Режиссура – это труд, – говорил Товстоногов. – Она требует полной отдачи, всего человека, всей жизни. Внешне жизнь режиссера протекает так же, как и у всех людей. Но подлинная, настоящая его жизнь, незаметная для окружающих, вся занята только театром. Режиссер все видит, слышит, чувствует под углом своей профессии. Ему и сны снятся не такие, как всем прочим людям. Если нет одержимости – не надо заниматься режиссурой. У подлинного таланта есть потребность отдать его людям, не требуя награды. В театре надо не служить, а совершать служение».
Сергей Юрский весьма точно определил БДТ, как «театр типа государства Ватикан»: «Огромное влияние вовне и твердая иерархия внутри. Отборные проверенные кадры. Размах и качество во всех областях деятельности. Возможны отдельные срывы, конфликты, недовольство, даже интриги, но это сравнительно мелочи, пустяки. Все покрывает, искупляет и поправляет безоговорочный авторитет и святость Папы.