Хотя, конечно, вряд ли они родственники. Вот что пишут на сайте Института русской цивилизации про «Пульс Тушина»: «„ПУЛЬС ТУШИНА“, патриотическая газета Тушинского р-на Москвы. Основана в 1989 г. Прекратила существование из-за недостатка материальных средств в 1992 г. Гл. редактором был писатель В. Т. Фомичев.
В 1991-м за публикации, раскрывающие сущность сионизма и мирового еврейства, по заявлениям группы лиц еврейской национальности, Тушинской прокуратурой против гл. редактора „Пульса Тушина“ В. Фомичева было возбуждено уголовное дело по ст. 74 УК РСФСР, впоследствии прекращенное за отсутствием состава преступления».
Комментировать я не буду, газета была презабавной, очень хорошей и наивной, у меня долго хранились все ее номера. Пока я не узнал, что подобная литература – экстремизм. Тогда я, конечно, все номера уничтожил. Хотя какой там к черту экстремизм…
Взрыв на Тушинском оптовом рынке – вот что такое экстремизм. В день взрыва я как раз туда шел. То ли очки купить, то ли сумку. Потому что накануне в пьяном виде и очки потерял, и сумку. Но у меня всегда ведь в запасе есть старые, в той или иной степени разбитые очки. Я их и надел. А сумка, что сумка? Все равно в ней были только какие-то уникальные фотографии, чужие рукописи и архивы, редкие книги на рецензию, короче, ерунда и баловство. Первый раз, что ли? Короче, решил я сначала выпить, а потом, выпив, свернул уже куда-то в сторону от рынка, там где-то и очки купил, кстати. Повезло. Но, знаете, смерть – она, конечно, всегда страшна, а когда вот совсем рядом…
Потому и страшней всего, например, именно смерть ровесников. Даже не тех, кто моложе. Именно ровесников.
Все. Помолчу. Вечная память.
Хорошие милиционеры бывают. Один такой много лет работал на станции метро «Планерная». Огромный, толстый. Нет, именно огромный. Богатырь. Его очень многие помнят. Неоднократно он вынимал из вагона уснувших граждан, спрашивал, где живут. Если на «Планерной» (конечная станция, если кто не знает), деликатно провожал к выходу. Если не на «Планерной» – провожал до поезда в обратную сторону. С преступностью боролся. При мне разогнал целую банду бритоголовой шпаны, напавшей на пожилую супружескую пару. Чернокожие были оба, что почему-то разъярило бритоголовых. А меня как-то вытащил из поезда, а поскольку поезд был последним, то, узнав, куда мне ехать, вышел со мной на улицу и велел шоферу автобуса, который ехал к метро «Тушинская», меня отвезти. Тот ехал уже не рейсово, но все равно именно к «Тушинской». Ну и «начальник сказал». И я ехал в автобусе, один, ночью…
Одна из причин кризисов – естественное сопротивление городов своему уничтожению. Потому что замораживаются многие грандиозные архитектурные проекты. Раньше вход на Тушинское летное поле был свободным. Я ходил по аэродрому купаться на реку Москву. Потом поле огородили колючей проволокой, пустили собак. Вместо поселка летчиков сделали оптовый рынок.
Рынка теперь нет. Зато отгрохали стадион «Спартак», туда его в качель. А летное поле бешено застраивают человейниками.
А раньше там, где сейчас продают замороженную говядину, гуляли коровы. А ведь по одну сторону Тушинского поля река Химка, по другую – Сходня. Берег Сходни (ближе к Москве-реке) изгадили («облагородили») несколькими отвратительными скамейками и дорожками и множеством уродливых громадин, не знаю и не хочу знать, чего именно. Полностью, окончательно и бесповоротно. До устья, кстати, не дойти. Забор, охрана, собаки. Берега Химки еще хоть немного сохранили свою неописуемую красоту. А ведь там, на летном поле, бывшей пойме Москвы, хотят построить стадион «Спартак», открыть станцию метро, которая давно уже построена между «Тушинской» и «Щукинской», но пока не открыта. Большевики там замышляли свое, пришедшие им на смену – свое. Пока – слава кризисам – ничего не выходит. Химочка моя любимая течет. (Кстати, ничего «химического» в ее названии нет, раньше она называлась Хинка.)
Только вот на месте бывшего общественного туалета открыли паб «Спарта». Паб я бы оставил, если б то был не паб, а рюмочная или пивная. Не ресторан, который называется рюмочной или пивной, а именно то, что я сказал.
Один тушинец рассказал мне легенду: почему, мол, в Тушине все бухают. Оказывается, в XIX веке тоже с пьянством боролись. А в Нахабине, относительно недалеко от Тушина, находился храм. Там какой-то то ли поп, то ли бывший поп, то ли еще кто от алкоголизма заговаривал. Последним жилым пунктом перед Нахабиным было как раз Тушино. Вот все алкаши там и выпивали: «по последней». Туда, в церковь, идет толпа пьяная и веселая, обратно-угрюмая и трезвая. А тушинцы бухают. Что же делать, если кабаков – по одному на душу населения. Если, конечно, верить данной истории.
А рюмочные раньше в Тушине были. Впрочем, сразу оговорюсь. Пишу по памяти. Многое, очень многое могу вспомнить не так и неправильно (как здесь, так и выше).
Так вот. У метро «Тушинская» их было две. Одна – в здании, где магазин, по правую руку от метро (первый вагон из Москвы, выйти и встать спиной к метро, спиной к железной дороге). Другая – по левую. Туда автобусы еще приезжали. А если идти к Комсомолке (когда-то там был поселок Комсомольский, но и сейчас тот странный анклав, где кажется, что время остановилось где-то в 70-х, называют Комсомолкой), но не переходить мост через Сходню, – была пивная. А еще раньше – бараки для пленных немцев. Бараки в Тушине были повсюду. Все-таки строительство каналов – ГУЛаг, что ни говори. И рабочие заводов…
Горбачев унес упомянутые рюмочные, хотя побывать я в них успел. Потом перед метро появлялись и гибли массы заведений и забегаловок. На месте нынешнего «Макдоналдса» было «Русское бистро» (с водкой). Очень хорошая рюмочная была прямо напротив завода, только надо было перейти железную дорогу. Та местность так и называлась, так и называется до сих пор – Железкой.
Мой район. Мой дом – 12. А в доме 16 жил поэт Емелин, правда, не так уж долго. Так вот, рюмочная, что напротив завода. Ее называли «Салон красоты». Потому что прямо в шаге от рюмочной был салон красоты. Нет сейчас рюмочной. Дольше всех живет заведение, которое я впервые посетил в году 1992-м примерно. Тогда оно было очень хорошим. Потом называлось «Боржоми», было хуже. Сейчас называется опять по-другому, стало еще хуже. Я туда не хожу из-за того, что совсем рядом с ним недолго существовала рюмочная «Божья коровка». И мне ее жалко.
Сейчас лучшее заведение в Тушине – рюмочная «Тушинский колхозный рынок». Она расположена в помещении торгового центра, построенного вместо уничтоженного Тушинского колхозного рынка.
Ах, какие там были пончики, на колхозном рынке! Я их брал по дороге из школы, 25-й английской спецшколы. А еще текла речка Вонючка. Ее уже давно нет, но места все равно хорошие. Меня там однажды подобрали пьяного… гм… несколько ребят (сами себя они называли чеченской мафией, а уж кем были – откуда мне знать, но война с Чечней тогда еще не началась) и отвели под руки до дома. Сказали: тебя ограбят или убьют, а свалят на нас, а нам чужих грехов не надо.
Так вот, рюмочная. Новая, юо граммов водки «Водка» стоит 30 рублей. Но ее никогда нет. А есть по 40 рублей. За юо граммов. А теперь зайдите в «культовые» московские рюмочные – там намного дороже.
А еще в Тушине была пивная «На Полгоры». Возле 17-го таксомоторного парка. А я в нем недолго работал (ну как работал – практику проходил) художником. Пивная «У Рыцаря». И очень хорошая – «Утопленник». Возле Восточного моста. Ее так называли потому, что пьяные часто в воду падали. А если выйти из «Утопленника» и пойти не падать в воды Деривационного канала, а выйти к улице Свободы, то возле Химкинского бульвара дойдешь до пивной «Прибалтика».
Там и сейчас есть заведение. Причем как. Если со Свободы – то кафе с официантами. А если свернуть на Химкинский бульвар в сторону недавно уничтоженного и снесенного кинотеатра «Балтика», то будет неплохой закуток уже системы рюмочных.
Если к уничтоженной «Балтике» не идти, а перейти на другую сторону Химкинского бульвара, то можно встретить ЗАГС, а чуть левее – уничтоженный Ангар. Все, что осталось (теперь уже не осталось) от аэродрома. Если повернуть назад, перейти Свободу и пойти к каналу имени Москвы и парку «Северное Тушино», то там сейчас подводная лодка-музей. Брр…
А вот еще одно заведение. По-моему, «Улыбка», но обещать не стану. Тут уж надо пойти по бульвару Яна Райниса (он сразу за Химкинским) и, не сворачивая в сторону кожно-венерологического диспансера, заглянуть. Хотя все делали наоборот: излечивались, а уж потом шли улыбаться в «Улыбку».
Но лучше было идти в «Минутку»: улица Сходненская, 3.
Западный мост, если говорить по-русски. Маленький закуток, в уголке. В сущности, палатка, причем половина палатки – магазинчик. Я туда зашел, грустя, гляжу на ассортимент. Ассортимент скудный: сигареты и пиво.
– А, – говорю задумчиво, – попить что-нибудь есть?
– Водка? – радуется продавец-грузин. – Конечно! И закуска имеется.
Он там был один, по-моему, если меня, разумеется, не считать. Но – по мановению, уж не знаю, какого Аллаха – все появилось через секунду. И котлету погрел. Поскольку водка, видимо, продавалась неофициально, то капризничать, требовать самую дорогую я не стал. И правильно: вкусной оказалась.
А заведение – культовое. Еще при большевиках было. То кабачок, то просто магазин, а на улице столики, то ларек с разливным пивом. Помню, у друга дочка родилась, мы неделю праздновали, пока жена в роддоме прохлаждалась. Времена были жуткие, то ли горбачевский алкогольный геноцид, то ли ранняя ельцинщина. Пошел я за пивом разливным, с двумя канистрами. Очередь – ну, кто жил в СССР, знает. А я уже и разговаривать не могу.