Олигарх Рома был сражён. В его жизни, подчинённой жёсткому графику, так не хватало мягкости, красоты, тайны, что, познакомившись с Анжеликой, он понял: это три в одном. Так не бывает, но ему повезло. Беру! И взял. А она и не сопротивлялась…
Был поздний вечер. Обычно в это время в их загородном особняке Анжелика к ужину зажигает свечи, наполняет бокалы и встречает Рому. Но сегодня чувство тревоги положило ей на плечи свои тяжёлые руки. Она набросила шаль и вышла на балкон…
Подъехал Ромин автомобиль. Водитель открыл заднюю дверь, но оттуда вышел не Рома. Вернее, Рома, но передвигался он как старик, тяжело покачиваясь из стороны в сторону. Плечи опущены, походка медленная и уставшая. А прежде он легко взлетал по лестнице, его шуточки и громкий голос были слышны ещё от ворот.
– Рома!
– Анжелика…
– Что-то случилось?
– Я не знаю.
Она метнулась к нему как молния! Её белые руки обвили его, а голубые глаза не скрывали тревоги.
– Пойдём, Ангел…
Они сели возле камина. Рома долго говорил, спокойно, лишь изредка отводя глаза от огня и всматриваясь в любимое лицо. Анжелика сидела возле его ног в длинном платье, внимая каждому слову.
Когда он замолчал, она крепко обняла его колени:
– Я с тобой, Рома.
– Ты мой Ангел!
В этот вечер Рома обанкротился. Целиком и полностью. А наутро Ангел улетел, прихватив с собой все деньги и драгоценности из сейфа.
Хотелось бы написать, что это была проверка, что Рома всё так же богат и весел. Но, увы, он действительно обанкротился.
У Ромы впереди были непростые десять лет. Суды, пьянство, депрессия. Тщеславие его сжирало, а сожаление о прошлом не давало двигаться вперёд.
Десять лет он оглядывался на свою идеальную жизнь с Ангелом, а потом смирился. Встал с колен, много трудился. Честно трудился.
Рома стал успешным предпринимателем. Женился. Его жену зовут Катя. Она шатенка. Они встретились в больнице. Одно время Рома был там частым гостем после запоев. Катя работала медсестрой. Каждый раз она его спасала: ставила капельницы, отпаивала чаем и подкармливала домашним супом.
Она просто полюбила, не зная о нём ничего. И он вновь воспрянул, расправил плечи. У них большая дружная семья.
«А где же Ангел?» – спросите вы.
Ангел всё летает первым классом, как и положено ангелам. Будьте внимательны при перелётах. И держите окна своих особняков закрытыми.
Не всё то ангел, что блестит…
Ирина Богатырева
Ирина Богатырёва родилась в 1982 году в Казани, выросла в Ульяновске. Окончила Литературный институт имени Горького. Автор семи книг прозы, лауреат и финалист нескольких литературных премий, в том числе «Студенческий Букер». Фольклорист, магистр филологии, музыкант-варганист.
Публиковалась в журналах «Октябрь», «Новый мир», «Дружба народов», «Кольцо А», «День и Ночь» и других изданиях. Была главным редактором журнала молодых писателей Поволжья «Берега». Рассказы и повести переводились на английский, французский, китайский, голландский, шведский, итальянский, арабский языки.
Поэтический цикл «Голоса» складывается из текстов, в основе которых – фольклорные интервью из разных сёл Архангельской области. Как живые бабочки превращаются в коллекциях энтомологов в сухие подобия самих себя, так и живые голоса людей, их судьбы, переживания и верования ложатся в архивы фольклорных экспедиций. Тексты этого цикла – попытка оживить таких бабочек. Они написаны с максимальным сохранением диалекта, особенностей речи и логики живого рассказа, со всеми циклами, повторами и лакунами, которые присутствуют в нём. Часто в ходе интервью люди рассказывают просто о своей жизни, и порой одна какая-то история так перепашет судьбу, что человек ни о чём не может говорить, не возвращаясь к ней: начнёт о домовом, похоронах или праздновании Троицы, а в итоге расскажет о том, как его обманула родная сестра.
Возможно, кому-то эти тексты покажутся «тёмными», потому что требуют усилия при чтении: наша литературная речь так же далека от звучащей, как музыкальная запись – от живой фольклорной музыки.
Голоса
Лете Югай
Место записи: Архангельская область, Вельский район
Время записи: июнь 2018 года
Место хранения: архив Лаборатории фольклористики
[Д. Е. А.:] Ой, девоцки, я ведь ницего не знаю… ницего не знаю… совсем пустая старуха стала.
[Соб.:] Пастухам давали что-то, чтобы стадо не разбегалось?
[Д. Е. А.:] Обход.
[Соб.:] Обход? Что это?
[Д. Е. А.:] А вот… Не знаю что. Были и такие пастухи… знаюшшие. [Смеётся.] Пастух пойдёт, и корова за им. Вот.
[Соб.:] Не знаете, как это выглядело?
[Д. Е.А.:] Нет, не знаю. Не знаю. А это… опеть, вот если надо домой вецером, гоните с поскотины, чё-то он крикнет ли, свистнет ли – коровы к завору идут. Ну да оне и время знают. День прогуляли, дак и домой пора к вецеру. Вот.
Я в это церковно
Ни во что не верю.
Я с рождения атеист.
Всю жизнь пастухом дак.
В лесу от зверя
Брали обход-от —
Тетрадный лист.
Вроде как договор,
А по-простому
Депеша такая
От А до Я [читает]:
Дана Клавдию, Николаю,
Степану, Борису —
Эта моя.
Пасли вчетвером.
Перед выпасом сходишь
К Агнии – жила тут у нас
В Берегу.
Она сама женшина
Глухая, слепая:
Садись, грит, пиши,
Я уже не могу.
Вот пишешь страницу,
Другу, четвёрту.
Агния диктует,
Всё помнит дак.
Ну, дописал?
От людёв сокроешь.
Иди в свою паству,
Над нею цитай.
Во имя отца и сына и святого духа.
Господи исусе христе сыне
огороди крестом животворящим
закрой ризою
от всякого врага и супостата,
от колдуна и колдуньи,
от нечистых духов,
не могли в нашем дворе
вредить нашего милого скота.
Коров, овец, телят, нетелей,
баранов, быков, тёлок, коней,
коньих жеребят и всякую разношёрстную скотину,
красных, белых, бурых, седых и чёрных,
пёстрых, сивых, саврасых,
новоприведённых,
домаростящих, рогатых, комолых
сохрани господи от пожара
и от всякой причины
будь нам божественная милость
всегда и ненапрасно
во веки веков
аминь.
Идёшь в горожонку,
Никого не встретив,
Никому не скажешь,
Даже жене.
На коня сядешь,
Стадо объедешь,
Кажна чтоб слышала,
Шла бы ко мне.
Слушают,
Глазами глядят цёрными,
Понимают всё дак,
Должны понимать.
А депешу эту
От всякого чёрта
Спрячешь подальше,
Поближе забрать.
А вдруг кто нахимистит?
У нас-от строго:
Обход прочитан —
И покуда гонять
Коня, ременницу —
Хлыст по-простому, —
Подпасков, сбрую —
Ничего не сменять.
Станем мы рабы божьи,
благословясь
перекрестясь
выйдем на белый свет
и станем на сырую землю
и станем на восток, помолимся
господу богу спасу исусу христу
сыну божьему и пресвятой богородице
царице небесной и архистратигу
божьему Михаилу,
Гавриилу,
Архангелу,
пророку божьему
Моисею,
Рамулу,
Гилею,
Елисею,
крестителю христову
Петру
и Павлу,
Святому великомученику и победоносцу
Георгию
и святому великомученику
Василию святителю,
Модесту Иерусалимскому,
чудотворцу Николаю,
преподобным отцам
Зосиму и Саватию,
сыноветчим чудотворцам
Хрипалу,
священномученику
Антонию,
Фролу и Лавру
с умилением прибегаем,
и помолимся вам пособите,
помогите и зберегите,
и Ангельскими путями сопроводите
нас, рабов божьих Николая,
Клавдия, Бориса, Степана.
Спасите наш любимый скот
чёрных, белых и разношёрстных
рогатых, комолых
телят, быков, коров, нетелей,
овец, ягнят,
баранов, коней,
конских жеребят
и всякую разношерстную скотину,
сохрани их господи,
от медведей, от медведиц,
от волков, от волчиц,
от росомах и от росомахиных детей
и от всякой ползучей
по земле гадины,
и от ночного призору,
от причины,
от падежу,
от колдунов, колдуньей,
от всякого дьявольского нечистого духа,
от мужчины, женщины, от парня, девицы,
от вдовдца, от вдовицы,
от стариков и старух,
от двухженого и трёхженого,
от однозубова, двухзубова, трёхзубова,
от одноглазого, трёхглазого,
кривого, кривоголового,
от цыгана и цыганки,
от татар и шведов,
немцев, чехов, французов,
от всякого чина людей
мужского, женского и среднего рода.
А зверь-от, знашь, ходит.
А коров-то не видит.
Ну, волки, медведи,
Много его.
Следы-те видали,
А бывать ни бывало,
Чтоб стадо нарушил
Хоть раз бы кто.
Я сам заделал.
Как был у нас Шорох,
Шорохов, председатель.
Пелагеин – Степан.
Ну, приехали тожо,
Уж в Елйнско гоняли.
Там стадо дойно,
А две да отстань.
Две нетели.
Боге вами, девки,
Придёте сами.
Не первый год пас.
А Шорохов ездит,
Сам всех считает.
Езжай, грит, обратно,
Коров не хватат.
Не коров, а тёлок,
Нихто их не тронет,
Никуда не уйдут,
Мне ли не знать?
Обход-от сделан.
Пусть там ночуют,
Пристанут завтра,
Как стану гнать.
Пускай отдыхают!
И дело к ночи.
Но ему, вишь, взапрело:
Гони да гони.
Ну, разругался я с ним,
короче.
Всё, – грю, – ладно: