иколая II. Чудесное явление иконы Богородицы, восседающей на троне с царскими регалиями, сразу же привлекло всеобщее внимание: икона быстро стала предметом народного почитания.
Вкратце напомним читателям историю явления этой иконы. В феврале 1917 г. крестьянке деревни Починок Бронницкого уезда Евдокии Андриановой приснился сон: голос торжественно объявил ей, что «есть в Коломенском большая черная икона, ее нужно сделать красной и пусть молятся»[86]. Через две недели она вновь увидела сновидение с близкими образами: «Вижу — белая церковь, где должен быть спор со старообрядцами, вижу — в храме народ стоит в беспорядке, прохожу на середину, народ вмиг пропал и только осталась одна женщина, которая села среди храма»[87]. Затем сновидица узнает в этой женщине «Царицу Небесную». Несмотря на то, что второй сон был не столь ясным (в нем было много достаточно случайных деталей, характерных для сновидений), именно он окончательно убедил женщину пойти в Коломенское — кстати, заметим, расположенное не так близко к ее родной деревне (около 30 км). В Вознесенской церкви села Коломенское она сразу же узнала церковь из своего сна и обратилась к ее настоятелю, протоиерею Николаю Лихачеву, с просьбой отыскать икону, о которой ей было сказано во сне. После долгих поисков отец Николай обнаружил в подвале большую почерневшую икону. После того, как ее отмыли, все увидели изображение «Царицы Небесной, восседающей на Царском Троне, в руках имея скипетр и державу в красной мантии, на голове корона, на коленах Божией Матери — Благословляющий Спаситель»[88] — образ, соответствующий содержанию снов Евдокии Андриановой.
И иконография найденной отцом Николаем иконы, и место ее явления были особенно примечательными. «Державная» относится к типу богородичных икон «Панахранта» («Всенепорочная»), на которых Дева Мария изображена сидящей на троне с Младенцем на коленях. В Византии этот образ получил название «Богородицы Кипрской»[89]. Этот иконографический тип широко распространился уже в VI–VII вв. По мнению исследователей, изображения Богородицы, сидящей на троне, отчасти сложились под влиянием портретов византийских императриц той эпохи[90]. Корона, венчающая Святую Деву, появилась на этой иконе под влиянием западной традиции. Первые подобные изображения мы находим на римских фресках VII–VIII в. н. э. — на них Богородица изображалась в венце византийских или каролингских императриц[91]. Позднее, начиная с XIII в., образы, изображающие Деву Марию в короне, получили широкую популярность на Западе. Наиболее ранний русский пример близкого к «Державной» иконописного типа мы находим в иконе «Богородицы Кипрской», написанной в 1680 г. Семеном Спиридоновым[92]. На ней изображена Богородица, сидящая на троне с Младенцем на коленях, на ее голове — корона, а в руках — скипетр. Этот иконописный тип, судя по всему, стал результатом развития традиционной «Кипрской» и «Печерской» Богородицы под влиянием западной иконописной традиции. Именно к этому типу икон, получившему большое распространение в XVIII столетии, принадлежит «Державная».
Не менее примечательной является и сама история села Коломенское и Вознесенской церкви, где была обретена Державная икона. Коломенское издревле, со времен Ивана Калиты, было вотчиной московских князей, а затем — русских царей. Они часто пользовались Коломенским как своей дачей или загородной резиденцией. Иван Грозный имел обыкновение праздновать здесь свои именины[93]; Алексей Михайлович, особенно любивший Коломенское, построил здесь отдельный дворец. Петр I в юности также подолгу жил в Коломенском. Еще больший интерес представляет собой история церкви Вознесения, где была обретена «Державная». Она была воздвигнута в 1528–1532 гг. великим князем Василием III. С архитектурной точки зрения храм представляет собой шатровую церковь — первую в истории русского зодчества. Шатер храма напоминает киворий — сооружение, традиционно воздвигавшееся над алтарями или христианскими святыми местами. Большой интерес вызывает трон, стоящий в церкви Вознесения спиной к алтарной стене. По мнению некоторых исследователей, шатер церкви призван символизировать Вознесение Спасителя, а трон являлся этимасией, символическим царским местом, предназначенным для Христа, который явится как Судия[94]. Как бы то ни было, сложно сомневаться в том, что трон реально использовался как царское место на протяжении истории церкви Вознесения. Так известно, что на нем восседали цари Алексей Михайлович и Федор Алексеевич, часто посещавшие Коломенское.
Икона, обретенная в день отречения от престола Николая II, быстро стала объектом всенародного почитания. Она начала распространяться во множестве списков, в Марфо-Мариинской обители перед ней молилась настоятельница этой обители, великая княгиня Елизавета Федоровна. Впоследствии она прислала ее список своей сестре, императрице Александре Федоровне. Он оставался вместе с семьей Романовых вплоть до их трагической гибели в Екатеринбурге. В октябре 1917 г. был составлен акафист «Державной», в работе над которым принимал участие Московский митрополит, будущий Патриарх Тихон, несколько раз служивший перед Державной иконой. Особой формой почитания Державной, характерной для распространенного тогда в Москве благочестия, стали крестные ходы с этой иконой: как отмечали прихожане церкви Вознесения, в 1917 году она оставалась там только на субботу и воскресенье[95].
Первый кризис в почитании Державной иконы пришелся уже на 1918 год. «Почитание Божией Матери в честь ее Державного образа было преобладающим в Москве 1917-го — первой половины 1918 г., ибо в 1919–1921 гг. в прошениях относительно крестных ходов и выносов икон мы уже не встречаем упоминаний о Державной. Причина, полагаем, заключается в том, что и духовенство, и прихожане не намеревались вступать в столкновения с местной властью, которая вполне могла усмотреть в образе атрибуты враждебной ей монархии»[96]. И. М. Андреевский писал, что уже через несколько лет после явления иконы «жесточайшие гонения обрушились на головы почитателей этой иконы, молившихся пред ее копиями по всей России»[97]. Тем не менее почитание иконы продолжалось: о нем, в частности, упоминали митрополит Арсений Стадницкий и священник Владимир Воробьев[98]. Однако обращение к Державной иконе очевидно вскоре начинает представляться достаточно опасным и провоцирует репрессии властей, поэтому центром интереса к этому образу становится русская эмиграция. Во Франции в 1920-е годы было основано три посвященных Державной иконе церковных прихода, принадлежавших разным юрисдикциям: «евлогианам», Московской патриархии и РПЦЗ. В 1930-е годы в СССР почитание Державной иконы фигурирует на процессах против представителей «контрреволюционного монархического подполья» — так, в 1931 году был арестован работавший с Державной иконой реставратор Г. О. Чирков, которому в вину в том числе ставилось «писание икон “Державной Богородицы”, имеющей монархический характер»[99]. Сама Державная икона в 1929 году, после превращения Коломенского в музейный комплекс, находилась в запасниках Государственного исторического музея.
Тем не менее в послевоенном СССР происходила постепенная «реабилитация» Державной иконы. Так, в «Журнале Московской Патриархии» в 1946 году Державная икона упоминается как «чудотворный образ, явленный на памяти наших современников, в 1917 году»[100]. Служба Державной иконе Богородицы содержалась в изданной в 1984 году Минее. Однако настоящий расцвет почитания Державной иконы в России начался в эпоху Перестройки и после распада СССР. Икона была передана Русской Православной Церкви в 1988 году, а 27 июля 1990 года, в канун памяти св. Равноапостольного князя Владимира, она вернулась в Коломенское, в храм Казанской иконы Божьей матери. В 1990–2000-е годы почитание этой иконы широко распространяется по всей России, в разных регионах строится большое количество церквей и часовен, посвященных Державной иконе Божьей Матери.
Какой же смысл вкладывали верующие в почитание Державной иконы, знамение чего они видели в ее явлении в день отречения последнего русского царя? Вероятно, самым первым толкованием было понимание явления этой иконы как послания утешения и надежды русскому народу — несмотря на войну, отречение царя, революцию и гражданские смуты Бог и Богородица хранят Россию, стране суждено спасение и великое призвание свыше. Подобные мотивы мы встречаем и в Акафисте, и в высказываниях многих почитателей этой иконы. Так, составитель Акафиста не высказывает никаких конкретных политических идей; скорее он надеется, что Богородица, явив свою икону, сохранит страну от бедствий и междоусобной брани. Аналогичные мотивы мы находим в службе Державной иконе, составленной патриархом Тихоном. В ней присутствует довольно очевидный мотив отказа от любой человеческой помощи в вопросе спасения России и Церкви и обращения исключительно к Богу: «Не надейтеся на князи преходящия: ничесо бо возмогут и, сыны человечестии суть, изыдут яко былие, и никтоже их помянет, но молитеся, братие, молитеся, и примет вы под кров Матерь Бога вашего»; «страшен есть гнев Господень на вся смертныя належащ, но того ради показуется днесь и заступление верным: се бо прииде Благодатная во спасение людем Своим, и несть возмогий сокрушити стадо Тоя, зане всему мирови Владычица есть»