Таким образом, ситуация оказывается довольно печальной — те, кто лучше всего понимает смысл оригинальных пророческих сочинений, в принципе отказываются от их рассмотрения как предсказаний будущего, а те, кто занимается их толкованиями, зачастую не могут их правильно интерпретировать и оценить. Эту проблему можно разрешить только если подойти к таким произведениям как «Пророчества» Мишеля Нострадамуса с уважением и ожиданием откровения свыше, сказанного устами знаменитого французского прорицателя — но трезво, без ожидания, что в первой открытой центурии читатель сразу же увидит рассказ о своих собственных делах и проблемах, без невнимательного и произвольного толкования слов, символов и образов, которые во времена Мишеля Нострадамуса могли иметь совершенно иное значение, чем в современном языке.
Мы попытаемся сделать хотя бы какие-то скромные шаги к разрешению этой проблемы. С одной стороны, мы должны признать, что авторский смысл и авторское понимание составленного им текста само по себе имеет огромное значение. Невозможно верно понять древние пророчества не понимая языка, на котором они написаны; равным образом невозможно верно истолковать их, не понимая содержащихся в них символов, аллюзий, намеков, не зная литературные и исторические источники, известные и хорошо понятные автору, не понимая всего культурного контекста исследуемых произведений. С другой стороны, правильно поняв смысл текста на том уровне, на котором его могли понимать автор и его непосредственные читатели, мы ни в коем случае не должны ограничиваться этим пониманием. Хотя бы по той простой причине, что мы не можем не признавать, что авторское понимание пророческого текста зачастую не исчерпывает содержащийся в нем смысл.
Относительно «Пророчеств Мишеля Нострадамуса» эту идею, по-видимому, высказывал один из его первых комментаторов, французский поэт и участник «Плеяды» Жан Дора (1508–1588), который полагал, что Нострадамус, «записывая свои предсказания за диктовавшим ангелом, не понимал ни слова из того, что он фиксирует на бумаге»[3]. Позднее подобная идея получила развитие в католической экзегезе применительно к Священному Писанию. В XX веке многие католические толкователи Библии стали придерживаться идеи о том, что библейские тексты кроме обычного буквального смысла, понятного составителям библейских текстов, содержат некоторый скрытый смысл, sensus plenior (буквально «более полный смысл»), не подразумевавшийся человеческими авторами, но вложенный в библейские тексты Богом. Это мнение мы находим в работах таких исследователей как А. Фернандес[4], Р. Браун[5], П. Вильямсон[6] и целого ряда других католических авторов.
Вероятно, можно предположить, что тексты, составленные Мишелем Нострадамусом, тоже могут содержать подобный «более полный смысл». Очевидно, что по своему авторитету они не могут сравниться с текстами Библии или сочинениями канонических христианских и иудейских учителей, однако традиция, лежащая в основе пророчеств Мишеля Нострадамуса, представляется не менее древней и не менее известной и уважаемой. В следующих параграфах мы вкратце рассмотрим то, какие корни имеет использованная французским прорицателем традиция и каким образом мы должны подходить к оценке и толкованию его катренов.
Знаменитый французский астролог и автор «Пророчеств» Мишель Нострадамус (Мишель де Нотрдам) родился в 1503 году в городе Сен-Реми, расположенном в южной Франции. Он происходил из семьи крещеных евреев, принадлежавших к среднему классу. Будущий прорицатель учился в университетах Авиньона и Монпелье, в итоге получив степень доктора медицины. В 1530–40-е годы он работает практикующим врачом, участвует в борьбе с эпидемиями чумы, активно путешествует по Европе. В 1533 году он знакомится с известным гуманистом и ученым Жюлем Сезаром Скалигером, общение с которым, вероятно, оказало сильное влияние на Мишеля Нострадамуса. В 1538 году интерес к Нострадамусу начинает проявлять Инквизиция — не из-за его интересов к астрологии и пророчествам, которыми он будет активно заниматься только через много лет, а из-за иконоборческих высказываний, по некоторым свидетельствам сделанных им в 1533–1534 годах. В результате Нострадамус был вынужден покинуть Ажен и некоторое время странствовать по разным французским и итальянским городам, занимаясь там врачебной практикой, в частности борьбой с чумой. Около 1453 года он пишет свою первую работу — «Истолкование иероглифов Гораполлона», стихотворный перевод сочинения позднеегипетского античного автора. Обращение к этой теме демонстрирует интерес Мишеля Нострадамуса к античности, типичный для интеллектуалов эпохи Возрождения. Это произведение не получило особенной известности — его рукопись хранилась у одного из министров Людовика XIV и была обнаружена в Национальной библиотеке Франции только в XX веке.
Славу Нострадамусу принесли сочинения более популярного — астрологического и пророческого — характера. К их составлению Нострадамус обратился после возвращения в родной Прованс. В 1547 году он поселился в городе Салон-де-Кро. Вероятно, уже в 1549 году он приступил к публикации своих альманахов — собраний астрологических прогнозов на каждый следующий год[7]. Публикацию своего главного труда, принесшего Нострадамусу неувядающую славу, он начал в 1555 году — именно тогда в свет выходит первая часть «Пророчеств магистра Мишеля Нострадамуса». О корнях, причинах и контексте увлечения Нострадамуса астрологией и мистикой стоит поговорить особо — именно эти занятия в конце концов побудили его оставить медицину, стали его основной специализацией и позднее принесли ему общеевропейскую известность.
Российский исследователь, биограф и переводчик Нострадамуса А. А. Пензенский не сомневается, что Мишеля де Нотрдама с полным основанием можно назвать «сыном Возрождения» — представителем эпохи, которая во времена французского прорицателя уже близилась к закату, однако еще позволяла создавать великолепные произведения, подобные пьесам Шекспира или центуриям Нострадамуса[8]. Уже звучали проповеди Лютера и Кальвина, европейцами была открыта и завоевана Америка, а «Центурии» Нострадамуса в значительной мере все еще погружены в мысль античных авторов и полны античных влияний и аллюзий.
Самопрезентация Нострадамуса во многом была построена на возрожденческой традиции, вернее сразу на нескольких традициях, происходящих из различных источников. Во-первых, Мишель Нострадамус все-таки был астрологом и во многом в историю он вошел именно как астролог. Сам Нострадамус не очень любил характеризовать себя как астролога и предпочитал говорить о себе как об «астрофиле» — слово «астролог» в то время слишком сильно ассоциировалось с ярмарочными предсказателями будущего. В Средние века астрология сама по себе считалась наукой, преподаванием которой занимались в университетах. Эпоха Возрождения и XVI век стали пиком интереса к астрологии. В это время ее изучали и активно использовали в своих изысканиях такие знаменитые люди как Пико делла Мирандолла, Топазо Кампанелла, Джордано Бруно и масса других мыслителей, вплоть до Иоганна Кеплера.
Безусловно, Нострадамус был увлечен астрологией и как представитель эпохи Возрождения, усматривавший в астрологии высшее искусство, делающее возможным синтез всех наук и искусств, и как практикующий медик, для которого астрология, согласно представлениям той эпохи, была жизненно необходима в его каждодневной работе. Однако наиболее важной стороной интереса Нострадамуса к астрологии стали предсказательные возможности этой дисциплины. Для астрологов Средневековья и раннего Нового времени огромный интерес представляло использование астрологии для прогнозирования различных событий регионального и глобального масштаба — стихийных бедствий, неурожаев, войн и эпидемий — и даже более глобальных событий, таких как новый всемирный потоп, которого Европа ожидала в 1524 году. Особое значение в подобных прогнозах придавалось редким небесным явлениям и планетным констелляциям — солнечным и лунным затмениям, соединениям дальних планет средневековой астрологии — Юпитера и Сатурна.
Мишель Нострадамус активно пользовался всем имеющимся астрологическим инструментарием во время своих попыток заглянуть в будущее. Так, как показали современные исследования, значительную роль в его расчетах играла теория планетных эпох еврейского средневекового астролога Авраама Ибн Эзры, известная Нострадамусу из опубликованного в 1550 году в Лионе сочинения Ришара Русса «Книга о состоянии и повреждении времен, доказывающая посредством авторитетов Священного Писания и астрологических резонов близость конца света»[9]. В «Послании к Генриху II» важное значение имело использование астрологических расчетов и прогнозов, взятых из эфемерид[10] чешского астролога Киприана Леовица. Наконец, о значении астрологических расчетов в своих предсказаниях говорит и сам Мишель Нострадамус. В Предисловии к «Пророчествам» он, явно подразумевая самого себя, отмечает, что «и сейчас могут появляться люди, которым Создатель пожелал открыть, посредством воображаемых видений, согласованных с юдициарной астрологий, некие секреты как будущего, так и прошлого» (14).
Примечательно, что первой попыткой Нострадамуса обратиться к основанному на астрологических вычислениях предсказанию будущего стали не знаменитые «Пророчества», а альманахи. Этот вид печатной продукции в XVI столетии получил огромную популярность. Первоначально альманахи были рукописными календарями, содержавшими описания фаз Луны и даты основных церковных праздников. Со временем содержание альманахов стало более обстоятельным, в первую очередь включив в себя большое число астрологических предсказаний, затрагивавших самые разные стороны жизни (политика, война, медицина, церковная жизнь, погода). Как мы уже отметили выше, Мишель Нострадамус начал выпускать альманахи в 1549 году. Каждый альманах включал в себя информацию о движении планет, 13 катренов (один о годе и остальные о каждом месяце), развернутые предсказания в прозе, истолкования важных астрологических событий этого года и т. д.