В дверь позвонили. Бекки спрыгнула со стула.
– Бриттани Бэнион. Ты завтракай, мама. Сегодня нас отвезет в школу ее папа.
Мейси мысленно прикинула, какие у нее дела на сегодня. Осознав, что в ее расписании есть пара свободных часов, она обрадовалась неожиданной передышке.
– Чья идея?
Бекки торопливо поставила посуду в посудомоечную машину, вытерла губы салфеткой.
– Мистера Бэниона.
Мейси взглянула на сестру.
– Ты, кажется, дружила с Дэнни Бэнионом, да? Почему бы тебе не пойти поздороваться с ним, пока Бекки сбегает наверх и почистит зубы?
Лицо Джорджии побледнело, единственными цветными пятнами на нем остались темно-карие глаза и порозовевшие щеки.
– Конечно, – сказала она, вздернув подбородок движением, которое восхитило бы саму Берди. И устыдило Мейси.
Не глядя ни на кого, Мейси встала.
– Давай, Бекки. Беги наверх и почисть зубы. Я скажу, что ты скоро будешь.
Мейси направилась к входной двери, но Джорджия опередила ее, открыла дверь сама и заговорила первой:
– Привет, Дэнни. Рада тебя видеть. Бекки чистит зубы, спустится через пару минут. – Она улыбнулась бледной девочке, стоявшей рядом с ним. – А это, должно быть, Бриттани? Бекки много о тебе рассказывала. Вы лучшие друзья, верно?
Девочка застенчиво кивнула. Мейси внимательно наблюдала за лицом Дэнни. Тот откровенно таращился на Джорджию, блеск в его глазах и легкая ухмылка намекали на их прошлые отношения – если их можно так назвать. С удивлением Мейси осознала, что жаждет стереть ухмылку с его лица, но, прежде чем она успела что-то сказать, Джорджия протянула Дэнни руку для рукопожатия:
– Приятно снова тебя видеть.
Дэнни взглянул на ее руку с таким выражением, будто решил, что Джорджия шутит, однако все-таки пожал ее.
– Рад встрече, – пробормотал он.
– Твоя маленькая дочка так на тебя похожа! – Джорджия повернулась к Бриттани: – У тебя есть братья или сестры?
Бриттани с энтузиазмом кивнула.
– У меня младшие брат и сестра. Ему шесть лет, а сестренке – три. У моей мамы будет еще один ребенок ко Дню благодарения. Я надеюсь, что девочка, не хочу больше братьев.
Джорджия засмеялась.
– Полагаешь, с сестрами легче?
– Да, мэм.
– Узнаешь через пару лет, – тихо проговорила Мейси.
Не обращая на нее внимания, Джорджия ска-зала:
– Мои поздравления, Дэнни. Я слышала, ты женился на Сьюзан Зинн. Я всегда считала, что вы хорошая пара.
Он усмехнулся, демонстрируя белые зубы и ямочку на левой щеке, которые вызывали у девчонок в старших классах такие мысли, какие повергли бы их родителей в шок. Даже будучи на четыре года младше, Мейси тоже не могла остаться к ней равнодушной.
– Спасибо. А ты как? Муж, дети?
Пауза была едва заметной, однако не ускользнула от внимания Мейси.
– Нет, – ответила Джорджия. – Я не создана для домашнего очага. Я, можно сказать, замужем за работой.
Дэнни задумчиво кивнул.
– Я как-то говорил с Недом. Он очень тобой гордится. Я так и стараюсь учить своих детей: занимайся тем, что делает тебя счастливым.
Джорджия улыбнулась, как бы соглашаясь, но в ее глазах будто погас свет. Бекки спустилась по лестнице, прихватив по пути свой рюкзак. Она остановилась на мгновение и сделала глубокий вдох – упражнение, которому научила ее логопед. Затем обняла Джорджию, затем Мейси, почти мимоходом, и чмокнула ее в щеку.
Мейси и Джорджия стояли рядом, наблюдая за тем, как Бекки, Бриттани и Дэнни уходят. Невысказанные слова метались между ними, точно рассерженные пчелы. Мейси повернулась, чтобы войти в дом, и Джорджия последовала за ней, тихо прикрыв за собой дверь. Мейси вернулась в кухню и принялась мыть посуду.
– Мейси?
Интонация Джорджии пробудила в ней что-то похожее на надежду, это чувство удивило ее своей внезапностью и силой. Как будто она так долго чего-то ждала, что даже забыла, чего именно.
Мейси обернулась.
– Да?
– Я хотела спросить… Когда Бекки просматривала дедушкины бумаги, ей не попадалось имя Аделина?
Мейси ощутила укол разочарования. Она помотала головой, с трудом сглотнув.
– Нет. У нее не было времени просмотреть все. Я за нее закончила и тоже ничего не нашла.
А что?
– Когда я приехала сегодня утром, поднялась наверх спросить у Берди, что она хочет на завтрак. Она еще спала, и, кажется, ей снился кошмар. Она не говорила, но напевала это имя во сне снова и снова. На мелодию той французской песни.
Мейси нахмурилась.
– Мы должны спросить дедушку.
Какой-то звук заставил их обеих обернуться: у двери стоял дед, тяжело опираясь на ходунки. Он прохрипел что-то, и в его хрипе как будто прозвучало слово «что».
– Берди несколько раз пела про кого-то по имени Аделина, – сказала Джорджия. – Так, словно она кого-то знала с этим именем.
Дедушка долго смотрел на них, и его глаза за стеклами очков даже не мигали. Наконец он покачал головой.
– Дать тебе воды? – спросила Мейси, уже на полпути к раковине.
Не отвечая, он поковылял через кухню к задней двери – самый прямой путь к оставшимся ульям.
Джорджия посмотрела на Мейси и подняла брови, как они обе делали раньше, когда слова не требовались. Им о многом нужно поговорить с дедушкой, и сейчас вполне подходящее время.
– Хочешь пойти к своим пчелам? Давай я налью тебе стакан воды и помогу спуститься по ступенькам.
Оставив грязные тарелки на кухне, Мейси и Джорджия помогли дедушке спуститься на задний двор и усадили его в шезлонг под огромной магнолией. Он сидел теперь лицом к своей любимой пасеке и, хмуря брови, смотрел на оставшиеся два улья.
Мейси придвинула себе еще один шезлонг и села.
– Вчера, пока ты был на физиотерапии, приезжала Флоренс. Она сказала, что постарается заехать сегодня, и просила передать тебе, что, вероятно, привезет ульи с болот раньше обычного. Говорит, нисса в этом году цветет плохо, и она не хочет, чтобы пчелы умерли с голоду. Она достанет мед из твоих ульев, но предупреждает, что вряд ли наберется больше двух или трех банок.
Дедушка ее, казалось, не слушал. Он смотрел на ульи и суету пчел у летков. Пальцы его левой руки беспокойно теребили штанину.
Хотя врачи сказали Мейси, что основные функции его мозга не повреждены, последствия инсульта могут повлиять на память и поведение, однако при правильном лечении они восстановятся. Она разглядывала деда пару секунд, смотрела в его добрые, умные глаза, на поредевшие седые волосы, на руки, которые никогда не казались слабыми, и не могла себе представить, чтобы он мог стать иным, не таким, каким она его всегда знала.
Мейси перевела взгляд на сестру и поняла по ее глазам, что Джорджия думает о том же.
Дед продолжал смотреть на ульи, как будто мог видеть внутри них сотни маленьких, жужжащих насекомых, их крылышки, делающие двести тридцать взмахов в секунду. Внезапно она поняла, почему он и Джорджия так привязаны к пчелам, почему пчелы вызывают у них восхищение и даже любовь. Потому что их легко понять. Пчелы существуют с определенной целью, ведут себя так, как должны, и все их реакции на неблагоприятные ситуации предсказуемы. В этой хаотичной жизни казалось практически естественным, что Джорджию и дедушку тянет к маленькому упорядоченному мирку, в котором абсолютно все имеет смысл.
Возможно, именно поэтому сама Мейси пчел ненавидела. Жизнь людей должна иметь смысл сама по себе. Людям не надо искать его в мире насекомых. Впервые Мейси посочувствовала Джорджии из-за того, что она – старшая, и ей пришлось объяснять младшей сестре, которая не понимала и не любила пчел, как устроен мир.
– Доброе утро.
Из-за дома появился Лайл. Он помахал одной рукой, держа в другой маленький пластиковый пакет. Мейси предположила, что в нем открытка и старая книга, о которой вчера вечером Джорджия рассказала ей по телефону.
Мейси прижала ладонь к груди, чтобы унять бешеное сердцебиение, однако сразу опустила руку, едва осознав свой жест. Лайл вежливо улыбнулся дедушке и Джорджии и повернулся к Мейси:
– Тебе очень идет этот цвет.
Доставая из шкафа сегодня утром бледно-зеленую блузку, Мейси прекрасно помнила, что она нравится Лайлу, но надела ее все равно.
– Я всегда говорила, что зеленый – ее цвет, – заметила Джорджия.
В душе у Мейси начала разгораться борьба между злостью и благодарностью.
Лайл подтянул шезлонг и сел рядом с дедушкой.
– Привет, Нед. Рад, что тебе уже лучше.
Дедушка оставался безучастным. Он смотрел на Лайла, словно не помнил, кто он такой.
– Рики сейчас очень занят, поэтому попросил меня задать тебе несколько вопросов о грузовике. Неофициально, конечно, на тот случай, если кто-нибудь спросит. Как ты, готов поговорить?
Дедушка издал горловой звук, его рука задвигалась быстрее, теребя ткань старых джинсов.
Джорджия сжала его левую руку, успокаивая. Правая рука беспомощно лежала ладонью вверх на колене.
– Он может кивать или качать головой, – пояснила Мейси. – И постепенно заново овладевает речью. Дедушка, ты можешь ответить на несколько вопросов?
Его глаза метнулись к Джорджии. Мейси не была уверена, что он ее услышал и понял, но увидела в его глазах что-то похожее на страх. Она уже хотела сказать Лайлу, что не стоит тревожить дедушку, однако Джорджия перехватила ее взгляд и покачала головой. Сестра всегда лучше умела принимать неприятности лицом к лицу, любые мысли о последствиях откладывая на потом. Может, потому, что старшая. Или просто потому, что она – Джорджия.
– Вопросы могут показаться немного странными, но я должен спросить, – продолжал Лайл. – Ты бывал когда-нибудь во Франции, Нед? Например, во время войны?
Пару секунд дед не двигался, затем помотал головой.
– Он служил на Тихом океане, Лайл. Сражался с японцами. И мне кажется, он сейчас не в состоянии…
– Ты говоришь по-французски? – Лайл задал новый вопрос.
Вот, наверное, почему, они с Джорджией так ладят, подумала Мейси. Оба так безжалостны, чувства других их мало волнуют.