Дед заморгал, как будто не понял вопроса. Он опять издал горлом невнятный звук и покачал головой. Мейси протянула ему стакан воды. Дедушка пил медленно и долго. Они терпеливо ждали.
Лайл откинулся на спинку шезлонга, словно вел дружескую беседу, но Мейси заметила, как напряглись его плечи, как он нервно качает ногой.
– Удачно, что я живу сейчас у родителей. – Он взглянул на Мейси, и ей пришлось напомнить себе, почему она решила с ним расстаться. – Помнишь своего старого приятеля Джина Сойерса? Он мой дедушка. Я слышал, вы дружили в старшей школе – оба играли в футбольной команде. Я знаю, что вы пошли служить вместе в 1942 году, сразу после Перл-Харбора.
Дедушка медленно кивнул, его взгляд сосредоточился на равнине за пасекой. Две чайки кричали среди кучевых облаков, обещающих хорошую погоду. Дедушкина рука сжалась на подлокотнике шезлонга, коричневые пятна ярче проступили на бледной коже.
– Он говорит, что давно тебя не видел, с тех пор, как перестал водить машину. Короче, он пере-ехал к моим родителям пару лет назад – после того, как бабушка умерла. Он мало спит, и мы болтаем до поздней ночи, сидя на крыльце, попивая пивко. Дед прожил здесь всю жизнь и помнит все – каждый ураган, каждое наводнение. Даже каждого короля и королеву Фестиваля морепродуктов.
Лайл усмехнулся, однако его глаза оставались серьезными.
– Он помнит твоего отца. Рассказывал мне про его лесопилку, и каким успешным он был благодаря своей честности и искренности. И он говорит, ты делаешь ему честь. Еще он помнит, как твой отец отправил тебя в путешествие по Европе после выпуска из школы. Он помнит это потому, что большинство ваших школьных приятелей либо ходили в море за рыбой, либо собирали устриц, а над тобой смеялись.
Дед задвигал челюстью. Он открывал и закрывал рот, издавая невнятные звуки, похожие на шуршание гравия.
Мейси снова протянула ему воду.
– Чем ты там занимался? – спросил Лайл.
– Я могу ответить, – предложила Мейси. Она вспомнила поздние ночи, когда сидела с дедом в темной гостиной, дожидаясь Джорджию. Она составляла ему компанию, слушая его истории, стараясь отвлечь их обоих от некрасивой правды о том, где сейчас ее старшая сестра и что она делает.
Мейси похлопала деда по руке.
– Дай мне знать, если я в чем-то ошибусь. – И, повернувшись к Лайлу, стала рассказывать: – Его отец хотел, чтобы он изучал разные способы приготовления меда, сравнивал различные его виды и присмотрел, какие из них имеет смысл производить здесь. Он продал свою лесопилку и хотел заняться чем-то другим. Для него самого пасека никогда не выходила за рамки хобби. Но в то же время он думал, что это будет отличное образование для дедушки. Я не помню все страны, которые он посетил, но знаю, что был в Испании и Италии. Не уверена, ездил ли он во Францию.
Она почувствовала на себе взгляд Джорджии и не повернула головы.
Лайл положил пластиковые пакеты на тронутый ржавчиной железный столик и ждал, пока старик их заметит. Дед смотрел прямо перед собой в сторону ульев, однако спустя несколько секунд неохотно покосился на стол.
– Ты видел что-нибудь из этого раньше? – спросил Лайл.
Лицо дедушки не выразило ничего, но голубые венки на его руке вздулись под тонкой кожей. Пальцы едва заметно стиснули подлокотник кресла.
– Все, что мы знаем о книге, – она, вероятно, принадлежала некоему Ж. Мутону. Открытка была отправлена из Апалачиколы в Шато де Болью, поместье возле французского города Моньё. Не бывал там во время своих странствий?
Дедушка продолжал смотреть на открытку, как будто ждал чего-то другого. Он слабо пожал плечами.
Мейси нахмурилась, глядя на Лайла.
– Он посетил десятки городов по всей Европе – более семидесяти лет назад. Ты же не ожидаешь, что он до сих пор помнит каждый из них?
– А как насчет этого? – Лайл подвинул книжку поближе к деду. – Не видел раньше?
Дед дернул головой вправо-влево в выразительном «нет», но потом снова взглянул на книгу, как будто не был полностью уверен в своем ответе.
– Мы надеялись, ты сможешь рассказать нам больше и поможешь установить личность человека, которого мы нашли в твоем грузовике. При нем еще оказалось несколько банок очень старого меда – мы отправили его на анализ. Я надеялся, что ты знал этого человека. Как выяснилось, примерно в то время, когда твой грузовик был украден, в городе появился незнакомец, который назвался пчеловодом и спрашивал, где тебя найти.
Мейси снова передала дедушке стакан воды и ждала, пока он его осушит, глядя, как маленькие капли стекают по его подбородку, покрытому серой щетиной.
– Думаю, я и на этот вопрос могу ответить, – сказала она. – Дедушка долгое время был президентом Ассоциации пчеловодов Флориды. К нему всегда приходили люди, чтобы узнать что-нибудь о пчелах и меде.
– Да, я предполагал что-то подобное. – Лайл хлопнул себя по ногам и встал. – Я только надеялся, что ты сможешь пролить на это больше света. Если что надумаешь, Мейси знает, где меня найти. Или просто позвоните в участок и спросите Рики.
Лайл собрал пакеты со столика и помедлил, прежде чем уйти.
– Да, чуть не забыл. Рики хотел, чтобы я сказал вам – мы получили предварительный отчет коронера. Тело пролежало много лет, так что многие улики утрачены, однако следов насилия нет – ни пуль, ни сломанных костей, ничего подобного. Конечно, насильственная смерть не исключена, просто следов не осталось. Правда, имеются свидетельства острого недоедания.
– Все очень неопределенно, – заметила Джорджия с легким раздражением, как будто она ждала ясного ответа, точки в конце предложения. Как будто уже собрала вещи и готова ехать.
– Да, – согласился Лайл. – Но учитывая, что тело пролежало там больше шестидесяти лет, это лучше, чем ничего.
– Значит, он мог умереть от естественных причин, но мы никогда точно не узнаем.
– Возможно.
Лайл помолчал, потом обратился к Мейси:
– Не надумала ехать на фестиваль меда со мной и Бекки?
Мейси демонстративно не смотрела на Джорджию.
– Я уже сказала тебе – нет.
– Ты же знаешь, у меня проблемы с принятием такого ответа, – сказал Лайл с неловкой усмешкой. – Позвони мне, когда передумаешь.
Он попрощался и ушел, и Мейси потребовалась вся ее сила воли, чтобы не смотреть ему вслед. Она повернулась к деду, который глядел на пчелу, севшую на его рукав. Он сидел совершенно неподвижно, пока пчела исследовала дырку в ткани и затем резко улетела, как будто ей срочно куда-то понадобилось.
На мгновение дедушка встретился с Мейси взглядом, и она увидела в его глазах слезы. Прежде чем она успела спросить об их причине, он встал, отмахнувшись от помощи, и похромал к дому.
Мейси и Джорджия смотрели, как он медленно делает шаг за шагом.
– Что его так расстроило? – проговорила Джорджия. В ее голосе прозвучала нотка досады. Не на деда, а на свою неспособность собрать все кусочки пазла воедино.
– Не знаю, – ответила Мейси.
Дедушка остановился у нижней ступеньки лестницы, и Джорджия побежала ему помочь.
Мейси осталась сидеть, размышляя. Может, у деда просто путаются мысли из-за инсульта и лекарств? Поэтому он и не помнит каких-то деталей из своего прошлого? Или, может быть, для него это тоже пазл, в котором не хватает слишком многих кусочков, и он боится сложить все вместе и представить картину целиком?
Рядом зажужжала пчела, и Мейси торопливо направилась к дому, стараясь не идти слишком быстро, чтобы пчела ее не преследовала. Она всегда помнила, что у многих вещей имеется неприятная привычка кусать тебя, когда ты поворачиваешься к ним спиной.
Глава 27
«Пчелы видят цвета ультрафиолетового спектра, недоступные человеческому зрению. Некоторые растения предлагают пчелам красочные карты, вроде маленьких взлетно-посадочных полос, чтобы они видели, куда приземлиться. Люди слепы к этим особым знакам, но пчелы их видят».
Джорджия
Подошвы моих кроссовок глухо стучали по асфальту Уотер-стрит, протянувшейся вдоль реки. На фоне оранжевого восхода пришвартованные у берега суда для ловли креветок с их будто согнутыми артритом конечностями казались похожими на скелеты динозавров. Джеймс бежал рядом, не отставая, но я не смотрела на него, погруженная в собственные мысли.
У магазина «Грейди Маркет» я замедлила шаг, глотая теплый воздух, уже до предела насыщенный влагой, хотя утро еще только начиналось. Уперев руки в бедра, я заставила себя продолжать идти бодрым шагом, невзирая на протест легких.
Джеймс тяжело дышал рядом, его кожа блестела от пота, который, впрочем, нисколько не уменьшал его привлекательности.
Он улыбнулся, и мне пришлось заставить себя не отвести взгляд.
– Словно бежишь сквозь воду, – отдуваясь, пропыхтел он.
– А я говорила, что вам лучше найти крытую беговую дорожку. У местных жителей есть жабры, влага не причиняет нам неудобств.
Он засмеялся, блеснув идеальными зубами. Интересно, понимает ли он сам, насколько красив?
– Со времени своего приезда сюда я бегал ежедневно по четыре мили. Думал, уже акклиматизировался. Но, видимо, на то, чтобы отрастить жабры, требуется больше времени.
– С ними нужно родиться, – выдохнула я, обессиленно опираясь на скамью.
Его телефон пиликнул, и я посмотрела на него взглядом «я-же-говорила».
– Кэролайн. Хочет, чтобы мы к ней зашли после пробежки. Говорит, ей есть что нам рассказать. – Джеймс взглянул на меня. – Она уже ждет.
После вчерашнего разговора Лайла с дедушкой я больше не была уверена, что так уж сильно хочу разгадать загадку украденного грузовика или происхождения лиможского узора. Каков бы ни был ответ, его спрятали так далеко и надежно, что на это должна иметься серьезная причина. А в моей жизни и так достаточно сложностей.
– Только сначала мне нужно в душ, смыть сияние.
– Сияние?
– Ах да, вы же не местный, – пробормотала я, убирая со лба мокрую прядь, выбившуюся из хвоста. – У нас на юге так говорят. Лошади «потеют», мужчины «покрываются испариной», а женщины – «сияют».