Угроза уничтожения нависла даже над остатками медвежьего клана в арктической тундре западнее Гудзонова залива. Хотя на медведей номинально распространяется законодательство об охране природы Северо-Западных территорий Канады, их все еще разрешается убивать «в порядке самозащиты». Учитывая определенную репутацию, которой мы наделили гризли, любой охотник, белый или краснокожий, пожелавший убить медведя, может чувствовать себя свободным от преследований законом. В 1967 году, когда я путешествовал по западной Территории Канадской Арктики, я слышал о том, что восемь медведей гризли и какое-то число белых медведей были убиты, надо думать, в порядке «самозащиты». Разумеется, ни один такой случай властями расследован не был.
Оставшаяся популяция медведей арктических тундр насчитывает, возможно, не более 300 особей. Они не могут или не хотят жить возле мест активной человеческой деятельности, а в дальнейшем им еще предстоит испытать массовое «освоение природных ресурсов» в районах их традиционного обитания. В последние десятилетия часть медведей, по-видимому, переселится из арктических тундр в каменистую, дикую, сходную с лунным ландшафтом местность, расположенную севернее залива Честерфилд-Инлет. Здесь они смогут обрести хотя бы временный покой. Однако этот весьма суровый край земли способен прокормить лишь очень немного животных.
Интересно, не будут ли в скором времени ученые-эксперты утверждать, что гризли арктических тундр, каково бы ни было его происхождение, является не более чем плодом досужей фантазии?
В своей лоснящейся черной шубе грузный, но вместе с тем проворный барибал{63} играет двойную роль в придуманном современным человеком сценарии из жизни диких мест. С одной стороны, он кажется слегка комичным и довольно симпатичным существом, способным в то же время пощекотать нервы туристу-фотолюбителю, с другой — свирепым потенциальным убийцей, каким его видит через телескопический прицел своей мощной винтовки охотник-спортсмен, воображающий себя этаким Даниэлем Буном[43].
Таким образом, как ни парадоксально, черный медведь является одной из основных туристических достопримечательностей и в то же время он играет главную роль в «добычливой» охоте на крупного зверя.
Когда европейцы впервые появились на Североамериканском континенте, черные Медведи в изобилии встречались на всей территории между Атлантическим и Тихим океанами, от верхней границы древесной растительности субарктики до Мексики включительно. Они населяли все Атлантическое побережье, за исключением острова Сейбл и островов Магдален, расположенных слишком далеко от материка, чтобы туда могли добраться эти, в сущности, наземные животные. Кроме того, на занимаемой барибалами территории их было так много, что первые поселенцы порою называли их «медвежьей чумой».
В 1750 году некто Томас Райт провел несколько месяцев на необитаемом в то время острове Антикости. Позднее он поделился своими впечатлениями в небольшой книжке, в которой, в частности, говорилось, что «медведи — основные обитатели острова — столь многочисленны, что всего за шесть недель мы настреляли Пятьдесят три штуки и могли бы при нужде настрелять вдвое больше… Эти животные так мало сталкивались с людьми, что не испытывали никакого страха, когда мы иной раз проходили совсем близко от них; да и сами они никогда не выказывали намерения напасть на нас, за исключением самок, которые защищали своих малышей».
Наблюдения Райта позволяют нам четко представить, каким был черный медведь — один из обычнейших в те времена крупных млекопитающих — во времена первого появления европейцев: безопасный для человека и в то же время не боящийся его. Что касается его былого изобилия, то оно подтверждается не вызывающими сомнения ранними свидетельствами из тех частей Новой Англии, которые стали нынешними приатлантическими провинциями Канады, а также с территории бывшей Новой Франции. Еще в 1802 году поселенцы, вновь прибывшие на берега реки Сент-Джон в провинции Нью-Брансуик, жаловались, что медведей было слишком много («леса просто кишат ими»), и в безотчетном страхе загоняли свою скотину на речные острова; женщины и дети отказывались покидать свои жилища без сопровождения мужчин, вооруженных ружьями или топорами.
Можно прикинуть примерную численность первоначальной популяции черного медведя. Около 1500 года к востоку от линии, проходящей с севера на юг через города Бостон и Квебек, обитало от 100 000 до 120 000 медведей. Будучи, по существу, лесными жителями, они, по-видимому, сохраняли стабильную численность в первые годы исследований прибрежных районов и развития морского промысла. Но, когда люди начали интенсивно заселять этот район, число медведей в нем стало быстро идти на убыль.
Поселенцы и колонисты убивали медведей не только ради мяса, жира и шкуры. Они видели в них угрозу сельскому хозяйству. Если коренные жители относились к этим животным с уважением, граничащим с почитанием, то пришельцы приберегли свое уважение для их убийц. Наиболее удачливые охотники на медведя пользовались авторитетом как спасители поселений наравне с охотниками на индейцев. Они равнялись на Даниэля Буна, этого кровожадного мясника, уничтожившего ни много ни мало 2000 черных медведей и заработавшего на этом надлежащее место «героя» в американской мифологии.
Как и многие другие животные, черный медведь был постоянным объектом людской клеветы и злословия, хотя статистических данных, которые подтверждали бы его беспричинные нападения на человека, очень мало. Что же касается угрозы сельскому хозяйству, то согласно подтвержденным данным об ущербе, нанесенном фермерским хозяйствам округа Пис-Ривер провинции Альберта медведями одной из немногих сохранившихся стабильных популяций, он ежегодно составляет в среднем порядка одной десятой цента на доллар прибыли. Убытки происходят главным образом за счет разорения пчелиных ульев немногими животными, не способными противиться своему пристрастию к меду. Подавляющее большинство сообщений о нападениях любых видов медведей на домашний скот не выдерживало проверки, которая обычно подтверждала, что медведи питались уже павшими домашними животными.
Считая медведей закоренелыми убийцами их бедных овечек, жители острова Кейп-Бретон систематически доводили некогда огромное количество местных черных медведей до размера небольшой группы, ограничивая ее распространение пределами национального парка. Но странное дело: медведей уничтожали, а потери овец не только не уменьшались, но достигали таких размеров, что овцеводство на Кейп-Бретоне стало практически убыточным занятием. Позднее выяснилось, что настоящими преступниками были (как, видимо, и прежде) одичавшие собаки.
Словом, и сейчас невозможно предъявить черному медведю обоснованное обвинение как виду, который-де серьезно препятствует хозяйственной деятельности людей. Несмотря на это, его продолжают преследовать. В 1956 году в провинции Квебек правительственные вознаграждения в размере 10 долларов за голову были выплачены за 4424 убитых черных медведя. Кроме того, охотникам, убившим наибольшее количество медведей, были вручены премии на общую сумму 9000 долларов. Большинство из них были убиты в отдаленных районах полуострова Гаспе и южной Унгавы, где они не могли причинить людям никакого вреда. Так или иначе, премии послужили приманкой для многих иностранных охотников-спортсменов, главным образом из Соединенных Штатов.
По щедрой оценке специалистов государственной Службы охраны диких животных, в настоящее время популяция черного медведя на всем восточном побережье Канады, включая большую часть восточного Квебека и всю Унгаву, насчитывает около 10 000 особей. Этот вид медведей считается полностью исчезнувшим на острове Принца Эдуарда и практически исчезнувшим в большинстве других населенных районов.
Каково будущее черного медведя? Цитирую брошюру, изданную недавно правительством Канады: «Использование и воспроизводство запасов охотничье-промысловых животных должно быть нацелено на поддержание популяций в отдаленных районах в интересах охоты и на ограничение их численности в более населенных районах, где возникает проблема хищничества. Прежде считавшийся нежелательным хищником, причинявшим большие неудобства, черный медведь сейчас быстро завоевывает популярность в качестве призового охотничьего животного… Многим охотникам — любителям крупной дичи особенно импонирует весенняя охота — она дает им возможность поохотиться на крупного зверя, когда охота на других животных запрещена… В дальнейшем статус черных медведей как охотничье-промысловых животных будет, несомненно, укрепляться по мере роста людского населения и увеличения спроса на промысловые виды животных».
Небольшой, но яркий пример действенности подобной политики привела одна торонтская газета в августе 1981 года. Она писала: «В центральных и северных районах провинции Онтарио должностные лица Службы охраны природных ресурсов были вынуждены убить более 36 черных медведей, поскольку поздний урожай [диких ягод] вынудил медведей выйти из лесов и приблизиться к населенным районам». Вот так прилежные «хранители природы» заботятся о запасах охотничье-про-мысловых животных. Не мудрено, что эта должностная порода людей не выходит у вас из головы и порой становится поперек горла.
«Более населенные районы», очевидно, включают в себя национальные парки. В период между 1950 и 1979 годами смотрителями канадских национальных парков Джаспер и Банф были убиты 523 и насильственно изгнаны 547 черных медведей. Популяция черного медведя этих двух огромных парков в настоящее время «оценивается» всего в 300 голов. Принятая практика подчеркивает неизбежность господства людей в этих «природных заповедниках», а слишком большое количество медведей, черных или гризли, очевидно, вредит «активному отдыху гостей национальных парков». Вред, причиняемый диким животным человеком, разумеется, не в счет.
Воспользовавшись текущей оценкой канадской «потенциальной добычи» в 30 000 черных медведей в год, предложенной экспертами провинциальных и федеральных служб, охотники, надо полагать, смогут пролить достаточно крови в свое удовольствие… пока что. Но когда последние черные медведи уйдут вслед за своими белыми и бурыми собратьями, на кого же тогда обратят свой взор наши бедные охотники?