Едва ли военная контрразведка округа не пыталась поднять этот вопрос — такие вопросы в ее прямой компетенции, но вот ведь в чем же дело: докладывала-то она с 3 февраля 1941 г. прямиком в 3-е Управление Наркомата обороны, а следовательно, все тем же Тимошенко и Жукову…
Вот еще один пример, как начальник Генштаба Жуков, лично отвечая за связь с войсками (об этом он сам написал в мемуарах), фактически угробил накануне войны всякую связь с ними.
18 июня 1941 г. в округа наступает та самая директива, согласно которой, по указанию Сталина, их командование не только предупреждалось о возможности нападения Германии в ближайшие дни но и обязывалось привести подчиненные ему войска в боевую готовность.
Между тем во время следствия, а затем ина суде над командованием ЗапОВО выяснилось, что войска связи в этом округевообще не приводились в боевую готовность!
Так, начальник связи ЗапОВО генерал Григорьев прямо на суде произнес, что его «части не были своевременно отмобилизованы, не были своевременно отмобилизованы войска связи Генштаба»[740]. Прошу обратить внимание на то, что когда он делал это заявление, никто из судей его за язык не тянул, во всяком случае, в официально опубликованном Протоколе закрытого судебного заседания военнойколлегии ВС СССР на сей счет нет даже и тени намека.А перед этим, к тому же без каких-либо оговорок тот же Григорьев однозначно подтвердил, что «и после телеграммы начальника Генеральногоштаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность»[741].
То, что всеобъемлющая вина за этот бардак ложится лично на Жукова и Тимошенко, полагаю, нет нужды особенно доказывать — это была их прямая обязанности проконтролировать исполнение наиважнейшей директивы. Причем на Жуково даже в большей степени, т. к., по его же письменным признаниям, он лично отвечал за связь[742].
Но вот попробуйте понять то, чем же был занят тот же Жуков, если за четыре дня не удосужился проверить, как действует связь в войсках, в которых объявляется режим боевой готовности в связи с возможным нападением. Ведь мало того, что это была его прямая, личная обязанность, так ведь еще и Генштаб без связи с войсками даже просто канцелярией не назовешь — это неизвестно «что» без связи-то!
Едва ли военная контрразведка округа не обратила внимание на этот бардак, однако же, по восходящей вертикали, тем более военной иерархии, она опять-таки подчинялась 3-му Управлению Наркомата обороны, т. е. все тем же Тимошенко и Жукову…
Но тогда кто бы объяснил, почему же и это должно было совпасть с положениями «Плана поражения» Тухачевского, где прямо указывалось, что нужно проявлять «слабую заботу об организации оперативной связи по тяжелым проводам (за нее и отвечали войска связи ГШ. — А. М.) что неизбежно вызывает излишнюю работу раций и раскрытие мест стоянки штабов»? Между тем, к слову сказать, ни начальник связи ЗапОВО генерал Григорьев, ни тем более начальник Генштаба Жуков даже и не почесались, чтобы хоть как-то обеспечить войска округа теми же радиостанциями — ведь Генштаб, как свидетельствуют материалы бедствия, располагал необходимыми возможностями для укомплектования войск округа радиостанциями в штатной потребности![743]А уж о проводной-то связи и вовсе говорить не приходится. В итоге на первом этапе войны Генштаб практически не владел обстановкой…
Подчеркиваю, что едва ли военная контрразведка не обращала внимания на подобные факты. Объясню, почему «едва ли».
В ходе судебного следствия бывший командующий ЗапОВО генерал Павлов словами «это совершенно правильно» подтвердил по просьбе председателя суда свои же показания от 9 июля 1941 г.: «В отношении авиации. Я целиком доверил на слово рассредоточение авиации по полевым аэродромам, а на аэродромах по отдельнымсамолетам, не проверил правильность доклада командующего ВВС Копца (застрелился утром 22 июня, едва только узнал, что вся авиация округа разгромлена в результате налета гитлерюг. — А. М.) и его заместителя Таюрского. Допустил преступную ошибку, что авиацию разместили на военных аэродромах ближе к границе, на аэродромах, предназначенных для занятий на случай нашего наступления, но никак не обороны»[744]. (Кстати, обратите попутно внимание на дурацкое объяснение — ведь выдвинули-то для целей контрблицкрига, о чем свидетельствуют приводившиеся выше данные и схемы, а как грянул гром, то под дурачков стали «косить»!)
А далее Павлов добавил: «В начале боевых действий Копец и Таюрский доложили мне, что приказ народного комиссара обороны СССР о сосредоточенном расположении авиации ими выполнен. Но я физически не мог проверить правильность их доклада. После первой бомбежки авиадивизия была разгромлена. Копец застрелился, потому что он трус»[745].
Во-первых, приказ был не о сосредоточенном расположении авиации, а, наоборот, о срочном ее рассредоточении. Тут то ли Павлов перестарался в военном косноязычии, то ли публикаторы протокола судебного следствия не доглядели за типографией…
Во-вторых, оставим в покое и то, почему об исполнении этого приказа доложили только при начале военных действий — что, за три дня, т. е. с 19 июня, времени не нашлось?! То, что это был беспрецедентный бардак, и так очевидно.
Ну и в-третьих очевидно,чтоо подобном бардаке с сосредоточением всей авиации на ограниченном количестве передовых аэродромов военная контрразведка срочно доложила в Москву,иначе Тимошенко не издал бы свой срочный приказ о рассредоточении самолетов и срочнойже их маскировке! Всеобъемлющие данные на сей счет, тем более по всем приграничным округам, могли быть получены только от военной контрразведки!
Сами понимаете, чего командующие ВВС округов никогда не стали бы писать в Москву о своейже преступной халатности…Но дело в том, что это было не только преступной халатностью: как и все остальные, ВВС округов действительно готовились к немедленному встречно-лобовому контрблицкригу, тем более что авиации в нем отводилась роль «первой скрипки». Но контрразведка-то не знала этого и потому сигнализировала наверх о скученной дислокации авиации, а Тимошенко и Жуков, выходит, только бумажки сварганили, чтобы оправдаться, ежели чего…
Подобный бардак в ВВС ЗапОВО являлся хроническим, в том числе хронически покрываемым лично Тимошенко и Жуковым с непонятной их для высочайшего статуса на Олимпе советской военной иерархии заботливостью.
Соблаговолите ознакомиться с возмущенно-красочным описанием этого хронического бардака по состоянию на март 1941 г., составленным командующим авиацией Московского военного округа полковником (впоследствии генералом) Николаем Александровичем Сбытовым, тогда же, в марте сорок первого выезжавшим в Западный особый военный округ для инспекции его пограничных аэродромов[746]: «Помню, лечу на У-2 и вижу, что самолеты всюду не рассредоточены (и это еще в марте 1941 г., т. е. за три с лишним месяца до нападения Германии — А. М.), не замаскированы — стоят как на ладони! Приземлился на одном аэродроме — там новехонькие «пешки» (т. е. только-только начавшие поступать в войска фронтовые пикирующие бомбардировщики Пе-2. — А. М.) рядом выстроились. Проверял — а они даже горючим не заправлены[747]. Я хвост трубой и докладываю командующему войсками (МВО, т. е. по прямой своей подчиненности. — А. М.), тот — Щербакову (тогда 1-й секретарь МГК ВКП(б). — А. М.), Щербаков — Маленкову (Г. М. Маленков как кандидат в члены Политбюро в то время курировал ряд вопросов оборонного характера, в т. ч. и авиации. — А. М.). Так вот тогда был рожден документ о положении авиации на границе.
Подписали его Маленков, Щербаков, Тюленев и я (то есть Сбытов — А. М.) как член парткомиссии Главного Политуправления РККА (то есть выходит, что инициатором этой инспекции был ГлавПУР, во главе которого пресловутый Мехлис еще не стоял, ибо в то время он являлся наркомом госконтроля СССР, в ГлавПУР он вернулся только 21 июня 1941 г. — А. М.). А 4 мая (1941 г. — А. М.) состоялось заседание, на котором присутствовало все командование ВВС. И вот Сталин по той нашей бумаге издает приказ: «Немедленно привлечь к судебной ответственности…» Это было известно и наркому Тимошенко, и начальнику Генерального штаба Жукову. Короче, управление ВВС (а это в первую очередь Я. Смушкевич, являвшийся первым заместителем Жукова по вопросам авиации — А. М.) отправляет в пограничные округа комиссию. Та комиссия уже через пару дней вернулась и докладывает. «Все в порядке.» Ну, что ты скажешь!..» (см.: Грибанов С. Заложники времени. М., 1992. С. 102 — 103).
А и в самом-то деле, ну что сказать в этой связи?!
1. Сталин не знал об этом бардаке и узнал о нем вследствие инициативы ГлавПУРа РККА о проведении упомянутой выше инспекции. Не исключено, что и наркомата госконтроля, т. к. в его недрах скрывалась личная контрразведка Сталина. Предположение тем более имеет право на жизнь, если учесть, что инициатива ГлавПУРа отчетливо отдает «технологией» легендирования действий подлинного инициатора — ведь Наркомат госконтроля имел право контролировать любые органы власти в СССР, в т. ч. и военные, а уж скрывавшаяся в его недрах личная контрразведка Сталина — тем более. Им-то как раз и не нужно было светиться — вот и выставили все это как инициативу ГлавПУРа, в компетенцию которого вопросы характера дислокации авиации явно не входили…