была удостоенастоль поздно лишьпо тойпричине, что даже командование 135-го ББАП простонезнало о ее подвиге, что, увы,для 1941 г.былоболеечем характерно…
Вечная им слава! И да простят автора те безвестные герои-летчики, чьи славные имена не указаны в этом списке, — возможно, нам еще не все известно о первых мгновение той войны.
Однако коленопреклоненно склоняя голову перед их беспримерными подвигами, я не могу не задать отцам-командирам того времени один, возможно, до остервенения неприятный вопрос: почему уже на 15-й минуте агрессии даже командир истребительного полка оказался вынужденным ради защиты своей Родины идти на таран?!
Ведь боезапаса на истребителях того времени должно было хватить как минимум на полчаса даже самого жаркого боя!
Что же сей факт должен означать — что даже на истребителе командира полка не был установлен боезапас?!
Увы, как правило, это было так, а то и того хуже, в чем еще с горечью убедимся. Лет пятнадцать тому назад автору довелось беседовать с одним стариком в Тверской области. Сам он был выходец из Белоруссии, из одного из приграничных районов. Войну встретил в возрасте 20лет и все хорошо помнил. Хорошенько помянув всех павших в войне — дело происходило 9 мая 1990 г.,— старик со слезами на глазах рассказал, что с расположенного вблизи их деревни приграничного аэродрома летчики не могли даже взлететь — в баках их самолетов была вода!
Так вот, кто бы объяснил, как могло произойти такое, что Сталин за 4 дня предупреждает все войска о предстоящем нападении, требует приведения их в боевую готовность, а там, извините, бардак — на истребителях приграничного базирования не установлен боезапас, а в их баках — вода?!
Ну а кто бы вразумительно объяснил также невообразимо вопиющий факт: почему у призванной оборонять северные подступы к Минску 100-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. Н. Руссияновауже на второй день войны была изъята вся артиллерия, вплоть до батальонной включительно, и передана на другой, менее важный участок фронта, откуда ее удалось вернуть лишь к исходу 27 июня, когда в сущности участь Минска была решена?!
Да, дивизия Руссиянова даже в безоружном состоянии исключительно достойно встретила лютого врага — три дня (без артиллерии три дня!) удерживала свой рубеж обороны и жгла и жгла коктейлем Молотова танки врага, уничтожив полк мотопехоты, разгромила (в ночном бою!) штаб 25-го танкового полка 39-го танкового корпуса вермахта. Однако же, кто бы и в самом-то деле вразумительно объяснил, почему на второй же день войны именно у этой дивизии изъяли всю, включая даже батальонную, артиллерию?! Ведь она же должна была оборонять столицу Белоруссии — Минск — с севера!
Объяснения этому даются странные: мол, из-за неразберихи первых дней войны, как указывает, например, М. Солонин (22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война? М., 2005. С. 480).
Нет, дорогой коллега, неразберихой тут и не пахнет, хотя она и в самом-то деле имела место! Изъятие всей без исключения артиллерии у дивизии, призванной оборонять столицу Союзной Республики, — это откровенное преступление перед Родиной, которое было совершено по приказу сверху! Ибо в условиях войны изъять всю без остатка артиллерию у дивизии, поставленной в оборону столицы Союзной Республики, могли только по приказу командующего Западным фронтом генерала Павлова и командующего армией, в которую входила дивизия Руссиянова. Следовательно, изъяли сознательно, лишь подделавшись под неразбериху. Неужто следует предполагать, что командующие фронтом и армией не понимали, у кого они изымают всю артиллерию? Это начисто исключено!
Такчтоне о неразберихе следует толковать, хотя, подчеркиваю, никто ее факт и не отрицает, а, к глубокому сожалению, придется еще раз вспомнить,что гитлерюги запланировали взятие Минска на 5-й день агрессии еще в конце 1936 г. и, сохранив и даже подтвердив этот график накануне агрессии, с немецкой же пунктуальностью взяли Минск к исходу 5-го — началу 6-го дня агрессии? Да, говорить об этом до остервенения не приятно, но другого выхода просто нет — факты никак не складываются хотя бы по смягченному варианту!Речь идет действительно о предательстве. Вот почему Павлов былрасстрелян с мотивировкой «за создание противнику возможности для прорыва фронта Красный Армии», а дивизия Руссиянова с 18 сентября1941г. стала одной из трех самых первых гвардейских дивизий в нашей армии.
Разгром западной группировки РККА состоялся лишь потому, что «собственной слабостью» Красной Армии да и всей системы обороны на западных границах прежде всего явился тот самый план, о котором К. К. Рокоссовский без каких-либо обиняков прямо сказал, что «если он и имелся, то явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны». Не говоря уже об иных, резко усугублявших и отягощавших указанное обстоятельство причинах…
Вооруженные силы — структура сугубо иерархическая, и если планирование высшего командования не соответствовало сложившейся к началу войны обстановке, то то же самое творилось и в округах, и в конкретных армиях. И действительно, «основным недостатком окружного и армейского плана (обороны.—А. М.) являлась их нереальность»[252].
Так что теперь поневоле придется уразуметь небеспочвенность свирепости подхода партийной и военной цензуры СССР, вырезавшей все подобные места из рукописи на редкость порядочной книги прославленного маршала Победы К. К. Рокоссовского под скромным названием «Солдатский долг» — уж слишком неудобны были такие слова великого полководца даже для приглушенного антисталинизма конца 60-х — начала 70-х гг. прошлого века.
Потому как за общегосударственный план обороны непосредственную ответственность несли нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков — на них же соответственно и в конечном счете лежала ответственность за нереальность окружных и армейских планов.
Кстати говоря, не исключено, что на мысль о необходимости купирования подобных мест в рукописи книги Рокоссовского цензуру «навел» непосредственно Жуков (или связанные с ним лица). Выступил же он «цензором» в отношении статьи Василевского, которая в результате так и не была опубликована — об этом говорилось еще в первой главе. А в рукописи своих мемуаров Рокоссовский «прямой наводкой» бил и по нему, Жукову, в т. ч. и как по начальнику Генштаба перед войной. Ведь не сам же М. А. Суслов — второй человек в брежневском Политбюро и «серый кардинал» всей КПСС редактировал рукопись мемуаров Рокоссовского. Суслов — Сусловым, но и без «военспеца» в лице Жукова явно не обошлось[253].
Умнейший и благороднейший человек и воин — Константин Константинович Рокоссовский — был единственным из общевоинских маршалов Советского Союза времен войны, кто не опустился и не унизился до конъюнктурного охаивания генералиссимуса Сталина после его смерти. А вообще во всем маршалитете СССР времен войны таким оказалось всего двое — Рокоссовский да Главный маршал авиации, создатель и первый командующий авиацией дальнего действия СССР А. Е. Голованов. Даже пострадав за категорический отказ от унизительного охаивания Сталина, Рокоссовский ни на йоту не изменил своей принципиальной позиции[254].
Более того, Рокоссовский был единственным равным Жукову и по званию, и по славе, кто еще с довоенных времен открыто говорил Георгию Константиновичу о его недостатках и как человека, и как военачальника.
В своих мемуарах Рокоссовский не стеснялся писать подлинную правду о Жукове, в т. ч. и как о начальнике Генштаба, поскольку ему самому приходилось выполнять не адекватные реальности приказы Генштаба в первые дни воины.
Любимец Сталина, подлинный Суворов Красной Армии, великий полководец и маршал Победы Константин Константинович Рокоссовский перед началом Парада Победы 24 июня 1954 года
При жизни Сталина Рокоссовский был вторым в высшем военном командовании СССР человеком, кого Иосиф Виссарионович называл по имени и отчеству — первым и долгое время единственным был маршал Шапошников Борис Михайлович.
За блистательный, во многом и по признанию многих уникальнейший полководческий талант, недюжинный ум испособность к стратегическому мышлению, проведение крупнейших операций с минимальным числом потерь, высокие личные и деловые качества и принципиальность Сталин чрезвычайно высоко ценил Рокоссовского.
Открыто и даже в письменной форме называл его Суворовым вКрасной Армии[255]. Даже в тяжелейших условиях начального периода войны Рокоссовский осуществлял свои операции так, что соотношение потерь у него было 1:2,5 не в пользу немцев![256]Отдавая дань его полководческому таланту, немцы уже в 1941 г, прозвали Рокоссовского «Генерал-Кинжал» и в страхе уступали ему города, которые не могли взять другие генералы[257].
В 1943 г, после Сталинградской битвы, фельдмаршал Паулюс именно ему, Рокоссовскому, вручил свое личное оружие: побежденный — Победителю! Паулюс знал, кому он «обязан» невиданным дотоле поражением и разгромом![258]
В годы Великой Отечественной войны Москва салютовала войскам Рокоссовского свыше 61 раза. Ни одному другому полководцу той войны, в т. ч. и Жукову, такие почести не оказывались