этотмомент назадний план и выдвигает на первый план завоевательное стремление русского царизма, утверждая, что«всяэта опасность мировой войны исчезнет в тотдень, когда дела в России примут такой оборот, что русский народ сможет поставить крест над традиционной завоевательной политикой своих царей?
Это, конечно— преувеличение. (Обратите внимание на этот пункт — ведь в сопоставлении с поступавшей к нему информацией о заговоре, в т. ч. и военных, ориентированном на ситуацию возникновения войны, это означает, что Сталин открыто предупреждает, в т. ч. и оппозицию, не говоря уже о Западе, что он хорошо все понимает, но именно поэтому-то и не допустит повторения 1917 г. — А. М.)
б)Переоценку роли буржуазной революции вРоссии… в деле предотвращения надвигающейся мировой войны. Энгельс утверждает, что падение русского царизма является единственным средством предотвращения мировой войны. Это — явнопреувеличение.
Новый буржуазный строй в России… не мог бы предотвратитьвойну хотя бы потому, что главные пружины войнылежалив плоскости империалистической борьбы между основнымиимпериалистическими державами.
в) Переоценка роли царской власти, как «последней твердыни общеевропейской реакции»… Чтоона была последней твердыней этой реакции — в этом позволительно сомневаться.
…Эти недостатки статьи Энгельса представляют не только «историческую ценность».Они имеют, илидолжны былииметь еще важнейшее практическое значение.
В самом деле,если империалистическая борьбаза колонии исферы влияния упускаются из виду, как фактор надвигающейся мировой войны, если империалистические противоречия между Англией и Германией также упускаются из виду, если аннексия Эльзас — Лотарингия Германией,какфактор войны, отодвигаетсяна задний план перед стремлениемрусскогоцаризма кКонстантинополю, как болееважным и даже определяющим факторам войны, если, наконец, русский царизм представляет собой последнийоплотобщеевропейской реакции — тоне ясно ли, что война, скажем, буржуазной Германии с царской Россией является не империалистической, не грабительской, не антинародной, а войной освободительной, илипочтиосвободительной?
Едва лиможно сомневаться, что подобный ход мыслей должен был облегчить грехопадение германской социал-демократии 4 августа1914 года, когда она решила голосовать за военные кредиты и провозгласила лозунг защиты буржуазного отечества от царской России, от «русского варварства».
Характерно,что всвоих письмах на имя Бебеля, писанных в1891 г. (через год после опубликования статьи Энгельса), где трактуется о перспективе надвигающейся войны, Энгельс прямо говорит, что«победа Германии есть, стало быть, победа революции, что «если Россия начнет войну — вперед на русских иихсоюзников, кто быонини были!»[427]
Обратите внимание на возмущенное цитирование Сталиным слов Энгельса из письма Бабелю, особенно на самые последние — «если Россия начнет войну — вперед на русских…»
Дело в том, что за шесть с небольшим месяцев до упомянутого вышеписьма Сталина Тухачевский, повинуясь указаниям Троцкогоо подготовке поражения в войне с Германией, с 10 февраля1934г. начал настойчиво продвигать тезис о некой целесообразности нанесения превентивных ударов по противнику в целях срыва его мобилизации, но прикрытия своей, т. е.проще говоря,сталнастаивать на целесообразности дляСССРвыступить вролиагрессора![428]
А ещеранее, с20 ноября1933г.,онвпервые заговорил о непонятно откуда взявшемся приоритете встречного боя между хорошо вооруженнымиармиями![429]
По сути дела выходит, что «теоретические изыскания» Тухачевскогобыличетко скоординированы не только с указаниями Троцкого, но и на основании последних — сеще только планировавшейся попыткойпубликациистатьи Энгельса! По сути дела стараниями Тухачевского у Запада на руках появилисьбыякобынеоспоримые козыри некой агрессивности СССР! Ну прямо поЭнгельсу!..
22июля1934г.Сталину удалось провестичерез Политбюро решение о нецелесообразности печатания статьи Энгельса[430]. Такимобразом, очевидно,что вотношении политической составляющей описанной выше попытки он-таки дал своевременный отпор, чего,ксожалению, не скажешь в отношении военной. Иуж еслиза что-то ивинить Сталина, то именно за это, потому что,когдаонспохватился, в принципе былопоздно[431]— авантюрная, если непопростузлоумышленно преступная концепция Тухачевского прочноукорениласьви так неотличавшемся разнообразием взглядов на ведение современнойвойнымышлении генералитета того времени.
Результат же оказался более чем трагический…
Но как тогда оценивать действия Жукова и Тимошенко накануне войны? Ведь и они туда же — аналогичными методами, т. е. нанесением превентивного удара, умышляли сорвать развертывание войск вермахта? Речь идет о тех самых, никогда и ни при каких обстоятельствах не докладывавшихся Сталину планах от 11 марта и 15 мая 1941 г.
Ну не пора ли осознать, что если эти «гениальные» Планы хоть раз были бы доложены Сталину, то в силу его всеми признаваемой сильнейшей памяти и на фоне жуткой трагедии разыгравшейся в первые дни и недели войны, список «жертв» сталинизма мгновенно пополнился бы еще двумя фамилиями — Жукова и Тимошенко!
Истинная цель этих планов, равно как и баек Жукова о них, особенно о последнем, от 15 мая 1941 г., совершенно в ином. И она будет названа на страницах этой главы, когда очередь дойдет и до этого…
С точки зрения обороны концепция Тухачевского была фатально неадекватна, если не злоумышленно преступна, самому понятию обороны, потому как в случае ее претворения в жизнь всей системой реализованных в ее исполнение мер она откровенно создавала все условия для подставы наших войск под абсолютно гарантированные и никак неизбегаемые разгром, поражение и уничтожение!
Потому что жестко сориентированные на немедленное встречно-лобовое контрнаступление, в формате контрблицкрига или, строго по-военному, на отражение агрессии только немедленными стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, войска Первого стратегического эшелона в таком случае находятся в состоянии крайней неустойчивости именно с точки зрения обороны, да и прикрытия тоже!
Потому что сколь немедленной не была бы немедленность — простите великодушно за эту вынужденную тафтологию, но лучше просто не придумал — запланированного встречно-лобового контрблицкрига, однако же пребывающие в состоянии крайней неустойчивости именно с точки зрения обороны (и прикрытия тоже) войска под воздействием неизбежного при внезапном блицкриге оглушительного шока просто физически не могут, тем более автоматически, перейти, особенно единым, многотысячекилометровым фронтом во всеобщий, организованный, немедленный встречно-лобовой контрблицкриг без крупномасштабных трагических последствий для себя.
22 июня1941г. особенно трагична была участь тех, ктобылослаблен не количеством войск или оружия, и именно крайней неадекватностью поставленных перед ними задач реальноскладывавшейся ситуации, что наиболее «ярко» проявилось в ЗапОВО —формально призванный оборонять отсупостатовнаиболее опасное (белорусское) направление округ, правым крылом долженбылвспомоществовать в контрблицкригеПрибОВО, а левым, особенно,—КОВО. Печальный итог такой раздвоенности задач, к сожалению, известен…
Потому что между блицкригом и контрблицкригом, как, впрочем, и в равной степени, между внезапным наступлением, тем более нападением, и немедленным встречно-лобовым контрнаступлением существует очевидный, понятный даже и не военному человеку принципиально непримиримый антагонизм: даже самый резвый в своей немедленности контрблицкриг всегда окажется вторичным и потому априори будет опаздывать как минимум на те самые пять мгновений, что уже требуются для произнесения самой этой приставки «контр-»! А на войне мгновения, тем более целых пять, могут решить чрезвычайно много, в т. ч. даже в исход кампании, а может быть, даже в исход самой войны как таковой!
Именно об этом и шла речь в упоминавшемся еще в первой главе этого раздела меморандуме, подготовленном для Генерального штаба Франции. Помните: «…на первых же порах Красная Армия потерпит серьезные неудачи, которые скоро приведут к полному военному разгрому и развалу армии». Именно об этом же, но уже с учетом всех имевшихся тогда в распоряжении ГРУ данных говорилось и в его докладе Сталину в декабре 1935 г.
Именно на этом и был построен разработанный Тухачевским совместно с подельниками план поражения. Именно это имел в виду и Троцкий, постоянно намекая, а то и просто утверждая, что в схватке с гитлеровской Германией СССР обязательно потерпит военное поражение (здесь, очевидно, есть резон слегка забежать вперед и сказать, что намекал-то он намекал, но всего лишь потому, что сам же и отдал распоряжение о разработке плана поражения, которое Тухачевский в К° выполнили; ну а о других подробностях на сей счет, как говорится, в свою очередь).