Попытка установить достаточно высокий уровень взаимодействия между Деникиным и Колчаком тогда не удалась, но работа в этом направлении продолжалась. Шел обмен письмами и телеграммами, а вскоре появилось сообщение о том, что адмирал Колчак и генерал Деникин договорились об объединении своих фронтов — Восточного и Южного, и что скоро будет установлена единая верховная власть и единое командование на началах, которые будут выработаны ими при личной встрече. В войсках и среди политиков расхожими стали рассуждения о том, кто кому будет подчиняться в результате этого объединения.
При этом рассматривались разные комбинации возможного развития событий. Одни считали, что адмирал Колчак станет Верховным правителем, а генерал Деникин Верховным главнокомандующим. Другие «наделяли» Колчака обоими высшими должностями: и Верховного правителя и Верховного главнокомандующего, отводя Деникину роль начальника штаба объединенных вооруженных сил. И, наконец, третьи высказывали предположение, что Деникин, передав всю военную и гражданскую власть Колчаку, сам станет, как тогда говорили, «выращивать капусту», то есть уйдет в отставку.
В то время трагической судьбы Колчака еще ничто не предвещало. Его армия мощно продвигалась к Волге и была многочисленней и качественней Добровольческой. За адмиралом стояли огромные пространства Сибири с крепким русским населением, значительная часть которого не была подвержена ни сепаратистским, ни большевистским тенденциям. Наконец, немаловажно было и то, что адмирал Колчак поддерживал тесные связи с Европой, импонировал и русской эмиграции, и руководству стран Антанты. Вся русская дипломатия, оставшаяся за рубежом, тоже ориентировалась на него.
Дальше события развивались так, что из Франции к Деникину прибыла делегация «Русского политического Совещания», в которую входили Д.Г. Щербачев, В.В. Вырубов и М.С. Аджелов. Они имели задачу рекомендовать Деникину немедленное подчинение адмиралу Колчаку. При этом сообщили, что как только адмирал даст ответы на посланные ему запросы относительно своей политической программы, он тут же будет признан европейскими лидерами и правительствами как Верховный правитель всей России. Деникину сообщили также, что Архангельское правительство на севере и генерал Юденич на западе уже подчинились Колчаку, теперь только очередь за югом России.
Однако министры Особого совещания при Деникине очень осторожно подошли к посулам парижских делегатов. Гарантий того, что Колчак действительно будет признан Верховным правителем России, никто из европейских руководителей пока не давал, а значит, и надежды на увеличение военной, политической и экономической помощи оставались пока призрачными. Поэтому было принято решение двигаться пока в направлении объединения фронтов, а для решения политических проблем направить в Париж делегацию, которая бы, во-первых, передала Колчаку пакет предложений, а во-вторых, прояснила бы позиции глав и правительств европейских стран по поводу идеи объединения антибольшевистских сил в России.
Но неожиданно для всех кардинальный шаг к объединению с Колчаком по собственной инициативе предпринял сам Деникин. В тот самый день, 30 мая 1919 г., когда Особое совещание решало какой ответ дать делегатам из Парижа, Деникин огласил свой приказ № 145. В нем говорилось:
«Безмерными подвигами Добровольческих армий, кубанских, донских и терских казаков и горских народов освобожден Юг России, и русская армия неудержимо движется вперед к сердцу России.
С замиранием сердца весь русский народ следит за успехами русских армий, с верой, надеждой и любовью. Но наряду с боевыми успехами в глубоком тылу зреет предательство на почве личных честолюбий, не останавливающихся перед расчленением Великой, Единой России.
Спасение нашей Родины заключается в единой Верховной власти и нераздельном с нею едином Верховном командовании.
Исходя из этого глубокого убеждения, отдавая свою жизнь служению горячо любимой Родине и ставя превыше всего ее счастье, я подчиняюсь адмиралу Колчаку как Верховному правителю Русского Государства и Верховному главнокомандующему русских армий.
Да благословит Господь его крестный путь и да дарует спасение России.
Генерал-лейтенант Деникин»{72}.
Свой приказ генерал Деникин зачитал лично в Кубанском войсковом собрании во время парадного обеда, который он давал отъезжающему за границу английскому генералу Бриггсу. Этим жестом Деникин помимо всего прочего демонстрировал союзникам, что в России идет консолидация антибольшевистских сил, а кубанским сепаратистам в очередной раз было указано на их вредную общерусскому делу позицию. Как утверждали очевидцы, этот великолепный жест главнокомандующего буквально ошеломил всех присутствующих. Все просто оцепенели, а потом переполненные чувства их вылились в поток восторженных возгласов и речей. Генерал Деникин переходил из объятий в объятия. Ему даже целовали руку.
Скорее всего Деникин был искренен в своем решении. Во всяком случае, членам Особого совещания он говорил потом, что не будет подчеркивать необходимость сохранения за собой всей полноты власти на Юге России. «Я человек военный. Раз я подчинился, я стою, держа руку под козырек и жду приказаний»{73}.
Сразу же после этого делегация от Особого совещания и Генерального штаба выехала в Париж. Главными ее задачами было связаться оттуда с Колчаком и переслать ему документы, в которых изложены сведения о ситуации в армии и планах на гражданское переустройство освобожденных от большевиков территорий. Вторая задача сводилась к тому, чтобы уяснить, как союзники отреагируют на предстоящее объединение белых сил и не отразится ли это на размерах их помощи Добровольческой армии.
Нужно учитывать в какое время происходили эти события, французы спешно бросили Одессу, и был заключен Версальский договор, который подвел итоги Первой мировой войны. В обоих случаях союзники по сути дела проигнорировали интересы Белого движения. Его вожди и русская эмиграция имели возможность убедиться, что европейские парламенты и правительства прежде всего озабочены своими внутренними проблемами. Их меньше всего волнуют общерусские дела, а если они ими и занимаются, то только с единственной целью — извлечь для себя побольше пользы из сложившейся ситуации. Депутаты европейских парламентов в абсолютном большинстве своем требовали от правительств не вмешиваться в русские дела, а все имеющиеся ресурсы направлять для решения национальных задач.
Уяснив все эти нюансы, делегаты от Юга России стали склоняться к выводу, что в случае подчинения Колчаку основная, если не вся, иностранная помощь пойдет ему, и Вооруженные Силы Юга России от этого только потеряют, и может быть лучше сохранить все так, как было до сих пор. Здесь же, в Париже, делегаты смогли убедиться в том, как сильно разобщены находившиеся там русские эмигрантские политические партии, движения и союзы. Уже во время их пребывания в Париже самораспустилось «Политическое совещание», присылавшее делегацию к Деникину.
В это же время неудачи обрушились на самого Колчака, и он стал отступать. Интерес у западных политиков к эмиссарам Деникина практически ни в чем не проявлялся, а многие из них, в том числе и лидер французских радикалов Ж. Клемансо, открыто обвиняли лидеров Белого движения в симпатиях к немцам и не рекомендовали вести с ними никаких дел.
Как и планировалось, эмиссары Деникина по прибытии в Париж отправили Колчаку в Омск все заготовленные для него документы и получили уведомление оттуда, что они дошли по назначению. Однако в течение полутора месяцев никакой реакции на предложения Деникина не поступило. Единственное, что сделал Колчак — он своим приказом назначил Деникина своим заместителем. Некоторые члены делегации съездили и в Лондон, но и там результат был тот же. Первые лица государства с ними на контакт не пошли. Уже в день отъезда посланников Деникина из Парижа они узнали, что туда прибывает делегация от Колчака, но простейший анализ ее состава показывал, что вопросы объединения она решать не правомочна.
К этому времени Деникин, похоже, и сам утратил интерес к проблеме объединения фронта с Колчаком. Тот отступал все дальше на восток, в то время как армии Юга России успешно продвигались вперед к Москве, и создавалось впечатление, что победа будет одержана только своими силами. Подчинение Деникина Колчаку приобрело характер бессодержательной фикции. Вскоре между ними совсем прервалась даже эпизодически поддерживавшаяся телеграфная связь, а тяжелые времена наступили и для ВСЮР.
Колчаку и Деникину удалось практически осуществить только один совместный проект. По их согласованному решению в Северо-Западную армию генерала Юденича, для ее усиления и налаживания взаимодействия, был направлен ставропольский военный губернатор генерал-лейтенант П.В. Глазенап. На новом месте он получил должности командующего войсками и генерал-губернатора в зоне военных действий этой армии (г. Псков. — Н.К,). Затем, в октябре 1919 г., Глазенап сменил Юденича, но армия под Петроградом была по сути дела разгромлена, отступила к Нарве и перешла эстонскую границу. Основную роль, которую сыграл генерал Глазенап в судьбе Северо-Западной армии, заключалась в том, что ему пришлось спасать ее после разоружения. Лишь небольшая часть личного состава армии была переброшена в Польшу для создания на ее территории 3-й Русской армии, но уже при Врангеле.
То, что не удалось соединить Восточный фронт Колчака с Южным деникинским очень болезненно переживал генерал Врангель. Он утверждал, что «московская» директива явилась смертным приговором армиям Юга России и Гражданская война была проиграна белыми именно по этой причине. Масла в огонь разгорающегося конфликта между Врангелем и Деникиным подлил также отказ последнего отступать левой группой своих войск, как это предлагал барон, в Крым, без донских казаков. Кубанцы к тому времени практически бросили фронт и в расчет они уже не принимались. Тем не менее, Деникин посчитал тогда, что отрываться от До