ы не дали возможности высадить белый десант. В порту захваченного города повстанцам в качестве трофеев достались небольшие пароходы, шаланды, баржи, шхуны и солидные запасы керосина. В городском банке было изъято в пользу КОЧ 33 миллиона деникинских рублей. Этот успех еще больше укрепил позиции большевиков в ополченческой армии Черноморья. Так как Воронович за самовольную поездку на переговоры с Радой был снят с должности командующего ополчением, то на его место назначили Е.С. Казанского, который, как уже упоминалось, тоже был направлен в Черноморье Кавказским комитетом РКП(б). Первую мировую войну он закончил в звании штабс-капитана и тоже вначале был связан с эсерами, но с 1917 г. стал членом партии большевиков. В начале Гражданской войны он уже командир отряда Красной Армии, в августе 1918 г. за бои под Владикавказом был награжден орденом Красного Знамени. Потом Казанский возглавлял курсы красных командиров, проходил школу подпольной работы в Баку и уже оттуда был направлен в Черноморье.
Через несколько дней после взятия Туапсе англичане сделали еще одну, теперь уже последнюю, попытку нейтрализовать черноморских партизан. В Туапсе прибыл английский крейсер с уже известным генералом Кизом на борту, но теперь его сопровождала делегация Дона, Кубани и Терека, которую возглавлял председатель Верховного Круга Дона Леонтович. На этот раз партизаны обошлись без английского переводчика — Фавицкий отлично владел английским, чем очень удивил Киза. Генерал снова изложил требование прекратить наступление против Добровольческой армии — «в противном случае, — предупредил он, — его правительство будет рассматривать дальнейшее продвижение войск КОЧ, как враждебный акт против Англии»{124}. Фавицкий на это ответил, что партизаны воюют не против Англии, а против войск Деникина. Тогда Киз пустил в ход свой, как он, очевидно, считал, главный аргумент. Он сказал, что прибыл сюда после только что состоявшейся его встречи в Сочи с руководителями КОЧ Самариным, Филипповским и Вороновичем и что они, как руководители Комитета освобождения, приказывают армии прекратить наступление.
Однако Фавицкий не растерялся и ответил: «В военной практике я впервые слышу, чтобы приказания вышестоящей военной инстанции передавались подчиненным через постороннего человека»{125}. С соблюдением дипломатической вежливости генералу было добавлено, что партизаны не скрывают своего намерения овладеть Новороссийском. Прощаясь с Фавицким и Шевцовым, генерал Киз не преминул заметить, что Новороссийск сильно укреплен и взять его будет труднее, чем Туапсе. В ответ на это его попросили передать генералу Деникину, чтобы тот поскорее оставил Новороссийск. На что Киз ответил: «Смотрите, как бы генерал Деникин не встретил вас в Новороссийске так же нелюбезно, как вы встретили в Туапсе наш крейсер»{126}. Киз намекал на крейсер, обстреливавший Туапсе 25 февраля и получивший пробоину от орудия береговой охраны партизан.
Вскоре командование повстанцев провело переформирование своих отрядов. Совсем недавно в них насчитывалось 500 человек, теперь же их хватило на формирование 14 отдельных батальонов и отряда особого назначения. В повстанческой армии числилось уже около 12 000 человек. Она располагала почти всем, что необходимо регулярному воинскому соединению: средствами связи, санитарными поездами, госпиталями и лазаретами. Имелись неплохо организованное тыловое обеспечение, транспорт и даже своя военная флотилия. Ее возглавил матрос-потемкинец И.С. Спинов-Кубанский, очень авторитетный большевик, член партии с 1904 г. После восстания на броненосце «Потемкин» он два года жил в Румынии, где за революционную работу среди местных рабочих был посажен в тюрьму. После освобождения из заключения Спинов-Кубанский выехал в США, а потом перебрался во Францию. В августе 1917 г. он возвратился в Россию, на Кубань, в свою родную станицу Абинскую, где был избран председателем Военно-революционного комитета и стал организатором первых красногвардейских отрядов. С батальоном красноармейцев он вошел в колонну Ковтюха и с Таманской армией прошел путь от Геленджика до Астраханских степей. Оказавшись в окружении, он воспользовался своим румынским паспортом и пробрался в Туапсе, а в его районе организовал партизанский отряд, который причинил немало хлопот деникинским войскам.
В это же время в районе Новороссийск—Геленджик стали активно действовать другие отряды ополченцев. Они полностью находились под влиянием большевиков и вскоре объединились в «Советскую Зеленую армию». Действуя на противоположном от сочинских формирований фланге, эта армия однажды даже предприняла попытку захватить Геленджик. 21 января 1920 г. один из ее отрядов ворвался в этот город, нанес серьезный урон белому гарнизону и захватил богатые трофеи. Несколько раньше, в районе Кабардинки, другой отряд армии напал на колонну, в которой находились новобранцы, мобилизованные белыми для пополнения своих частей. Налет удался. Значительная часть освобожденных молодых солдат тут же вступила в отряд «красно-зеленых». «Советская Зеленая армия» создавалась по тому же принципу, что и сочинское ополчение, с той лишь разницей, что руководство ею сразу же взяли на себя большевики.
Ещё в сентябре 1919 г. Ростово-Нахичеванский комитет ВКП(б) в район боевых действий этих отрядов через Донбюро заслал своих представителей, выделив им на организационные расходы 625 тысяч рублей. Задача формулировалась так: «Немедленно установить связь между отдельными группами, созвать съезд представителей от каждой группы, создать единое командование, разработать общий план действий, оказать материальную помощь партизанам...»{127}. В числе посланцев были большевики: Васильев, Шмидт, Сидорчук, Пустынников, Петров, Пивоваров, Цимбалист и Моренц. Прибыв из Ростова, они довольно быстро объединили партизанские отряды в «Советскую Зеленую армию» во главе с Реввоенсоветом. В него вошли: Цимбалист, Федюкович, Фадеев, Черный, Лимаренко и Малонов. К январю 1920 г. партизанское движение на севере Черноморской губернии, как и в Сочинском округе, приняло массовый характер. Узнав об успехах южной группировки партизан, Казанский, Фавицкий и Шевцов стали проводить работу, направленную на объединение с ними.
Завершилось объединение обеих «красно-зеленых» армий после того, как специально для этой цели морем прибыли: член группы большевиков-подпольщиков в Тифлисе Бахтадзе, особоуполномоченный Реввоенсовета Республики П. Соркин и уполномоченный Реввоенсовета 8-й армии по установлению Советской власти в Черноморской губернии Л.В. Иваницкий — старый подпольщик с большим опытом партийной работы. В октябре 1918 г. он был политическим комиссаром Таманской армии, которая совершила знаменитый рейд от Новороссийска через Туапсе и Майкоп до Ставрополя. Они тут же на освобожденной от белых территории Черноморья создали губернское бюро РКП(б). На своем первом же заседании оно заслушало доклад руководителей обеих «зеленых» армий и приняло решение — создать единое воинское формирование по образцу воинских частей Красной Армии. Было также решено переименовать крестьянское ополчение в «Красную Армию Черноморья», влив в нее партизанские отряды «Советской Зеленой армии» и сформировав Реввоенсовет армии.
Чтобы окончательно устранить меньшевистский КОЧ от руководства партизанским движением, инициаторы создания Красной Армии Черноморья провели съезд представителей воинских частей обоих формирований. Он утвердил окончательно создание Красной армии Черноморья. Не последнюю роль в том, что большевикам так быстро удалось переориентировать ополчение, сыграл состав его формирований. Они на две трети состояли из бывших деникинских солдат, немалая часть которых в 1918 г. были красноармейцами Северо-Кавказской Красной Армии и попали в плен к белым. Среди них находились и те, которые в свое время после падения Кубано-Черноморской Республики ушли в Грузию, а потом вернулись и вступили в партизанское ополчение. Все они представляли на объединительном съезде многочисленную фракцию фронтовиков и их голоса сыграли решающую роль в принятии решения о создании Красной Армии Черноморья.
В тот же день был создан Реввоенсовет армии, который издал три приказа. В них уже официально вводилось новое название армии и назначалось ее командование. Командующим стал Е.С. Казанский, начальником штаба — В.В. Фавицкий, начальником Особого отдела — И.В. Саблин. Председателем Реввоенсовета был избран Соркин — бывший учитель, а после революции — один из руководителей Советской Кубани. Руководство политическим отделом Красной Армии Черноморья было возложено на членов реввоенсовета Шевцова и Цимбалиста. Они взяли на учет коммунистов всех частей и подразделений. Цифра получилась, по тем временам, солидная — 143 человека. Причем 5 из них были с дореволюционным стажем и 31 состоял в партии с 1917 г.{128}
Вскоре была организована даже газета армии — «Фронтовик». Редактором ее стал член бюро РКП(б) М. Патрусевич. Ему было всего 24 года, а его газетный стаж исчерпывался редактированием трех номеров ежемесячного студенческого журнала «Звено», закрытого царской цензурой. Газета начала выходить уже на второй день после взятия Туапсе. Тираж ее был всего 250 экземпляров. Конечно, качество ее материалов оставляло желать лучшего, конкретного материала в ней было мало, но этот недостаток компенсировался непосредственностью и революционным пафосом. Статьи по форме не отличались от приказов. Так, в одном из номеров редактор вместо передовицы опубликовал Приказ № 20 по Туапсе-Прасковьевскому боеучастку, который гласил:
«Товарищи бойцы 3-го и 4-го батальонов, настал радостный момент соединения северной Советской армии с восставшей армией крестьян и рабочих Черноморского побережья.