{14}.
Названные и другие исследователи и участники Белого движения свидетельствуют о том, как это дело было поставлено в Красной Армии. В частности, тот же Добрынин, закончивший Гражданскую войну начальником оперативного отдела Донской армии, пишет: «Весь фронт был завален советской литературой, и бороться с этим, при отсутствии энергичных руководителей и слабом развитии средств связи, было невозможно. Попытки фронта (белого. — Н.К.) создать у себя свои собственные печатные органы, не могли удовлетворить не только нужды прифронтовой полосы, но даже войск. В результате борьбы печатью победа осталась на стороне красных. Казачество, с честью выдерживавшее удары превосходящего противника, не выдержало натиска коммунистического печатного оружия»{15}.
Выводы В. Добрынина подтверждает и французский военный историк генерал Селеньи. «Большевики, — пишет он, — оказались мастерами в искусстве сочетать действия морального порядка с чисто военными. Их боевым операциям в Сибири, Польше, на Кавказе всегда предшествовали агиткампании, направленные параллельно на внесение деморализации в ряды армии и в народную толщу противной стороны. Последовавшие результаты были изумительны и заслуживают глубочайшего изучения»{16}.
Впечатляют цифры, которые иллюстрируют мощь технической базы красной пропаганды. Ежедневный тираж красноармейских газет составлял не менее 300—400 тысяч экземпляров. За три года войны из центра в армию и на флот было отправлено около 34 млн. экземпляров различной литературы. Политуправление РВСР только за один год, с июня 1919 по июнь 1920 гг., издало и распространило в войсках около 18,7 млн. экз. листовок, плакатов, журналов, книг и брошюр{17}.
Ничего подобного о белой пропаганде сказать нельзя. Начальный период Гражданской войны характеризовался тем, что никакой пропаганды и агитации с их стороны вообще не было. Правда, жизнь тогда особо и не выдвигала этого требования. Белая армия состояла вначале из добровольцев, самоотверженных патриотов и убежденных антикоммунистов, а население еще не обозначило своей приверженности к советским порядкам, жило своей патриархальной жизнью и следовало религиозным традициям.
Однако с течением времени обстановка стала меняться и необходимость ведения белой агитационно-пропагандистской работы стала ощущаться все сильнее. Поэтому при дипломатическом отделе Особого совещания Деникина в сентябре 1918 г. было организовано осведомительно-агитационное отделение (ОСВАГ). Этот специфический орган в структуре власти заслуживает того, чтобы подробнее остановиться на истории его создания и итогах работы.
Создателем ОСВАГа был небезызвестный в интеллигентных кругах дореволюционного Петербурга С.С. Чахотин, как отмечали его современники — человек феноменальной трудоспособности, фанатик так называемой «американской системы» делопроизводства, пригодной для банков и страховых обществ, но совершенно неприемлемой для организации идеологической работы в армии. Тем не менее, в январе 1919 г. ему удалось развернуть отделение в отдел. Первым его управляющим стал Н.Е. Парамонов, но он пробыл в должности всего полтора месяца — почти все это время у него ушло на формирование штата сотрудников, «выбивание» денег для его содержания и приобретения технической базы. Центральное управление отдела было размещено в Ростове, в то время как ставка Деникина была в Екатеринодаре. Связь между источниками информации и контакты с главным командованием были очень затруднены, порой просто не возможны и это крайне негативно сказывалось на качестве работы ОСВАГа.
По этой причине из войск все чаще стали приходить в адрес главного командования критические, чаше просто нелицеприятные сообщения о работе отдела пропаганды. Этот поток критики нарастал, а тут еще Парамонов закрыл в Ростове выход всех газет. Теперь на него ополчилась и пресса. В итоге Парамонов подал прошение об отставке.
Новым начальником отдела стал бывший профессор Военно-юридической академии в Петербурге (в штабе Деникина — управляющий отделом законов) Н.К. Соколов. Первым своим помощников он сделал Генерального штаба полковника Б.А. Энгельгардта. Но смена руководства ОСВАГом на качестве его работы особенно не отразилась. Отдел по-прежнему надежд не оправдывал. Его продукция практически никого не устраивала. Как писал потом сам Н.К. Соколов: «Слева говорили о том, что он (отдел. Н.К.) занимается «монархической» или «черносотенной» агитацией; евреи ставили ему в вину «антисиммитскую» или даже «погромную» пропаганду. Зато справа разоблачали «жидовский» состав работников Отдела пропаганды и «масонские» тенденции его деятельности. Союзники подозревали его в активном «германофильстве», наконец «самостийники» казачьих областей дарили его горячею и откровенною ненавистью за систематическое подкапывание «под устои казачьей свободы»{18}.
Нужно иметь в виду, что организаторы и руководители ОСВАГа практически весь период его существования испытывали огромные трудности технического характера. Телеграф на юге России почти бездействовал, и оперативность в информировании войск и населения, по этой причине практически отсутствовала. Доставка печатных материалов по железной дороге, в связи с анархией, творящейся на этом виде транспорта, становилась настоящим испытанием для тех, кому она поручалась Половина литературы исчезала бесследно, почти все курьеры возвращались больными тифом, испанкой, воспалением легких и другими заразными и простудными заболеваниями. Но больше всего мешало отсутствие бумаги. Отдел пропаганды, в связи с этим, вынужден был идти по более легкому пути. Им создавались различного рода витрины, которые устанавливались вблизи расположения крупных штабов, изготовлялись транспаранты и вывешивались в городах. В деревню осваговцы предпочитали вообще не соваться.
Однако попытки расширить возможности пропаганды все же предпринимались. 1 ноября 1919 г. главное командование белой армии приняло решение использовать в интересах ОСВАГа находящуюся в районе г. Николаева мощную радиостанцию, которая должна была вещать на всю Россию и Европу. Сначала передачу пропагандистских материалов наладили по телеграфу из Ростова и Екатеринодара в Таганрог, куда перебралась к тому времени ставка Деникина, а уже оттуда по возможности они переправлялись в Николаев. Вскоре руководство радиостанции сообщило в штаб ВСЮР, что ему удалось установить связь почти со всеми крупными радиостанциями Европы, большинство из которых уже начали использовать русские радиосообщения в своей работе. Однако чуть позже выяснилось, что результаты этой акции оказались плачевными. На самом деле до Парижа и Лондона почти никакие сообщения не доходили. При попытке руководства ОСВАГа выяснить, в чем дело, оттуда ответили что «Николаев» не смог заставить себя «слушать», что он «врывался в чужие разговоры и только всем мешал»{19}. Что же касается вещания на население своей страны, то эту радиостанцию по техническим причинам просто было некому слушать.
Не сложились отношения у ОСВАГа и с казачьими войсками. Отдел пропаганды выражал официальную точку зрения командования ВСЮР и Особого совещания, которая, как правило, расходилась с тем, что говорили и делали казачьи атаманы. Поэтому на Дону и Кубани ОСВАГ популярностью не пользовался. На Дону, в частности был образован свой отдел сообщений (ДОНОТОС), который пытался не взаимодействовать с ОСВАГом, а противодействовать ему. Такую же позицию занял и образованный Кубанской Радой Кубанский отдел пропаганды (КОП). Последний, как отмечал профессор Н.К. Соколов, сразу же после своего рождения приступил к «злобной травле Главного командования»{20}. Позже всех организацией своего идеологического подразделения занялось командование терских войск. Но свои проекты оно так и не успело осуществить. В итоге казачьи и Добровольческие отделы пропаганды не объединяли, а скорее наоборот — разъединяли участников Белого движения.
Нужно учитывать и тот факт, что у инфантильного в политическом отношении командования белых войск, существовала своего рода реакция отторжения по отношению к работе, проводимой пропагандистами. Большинство из них считали, что «никакая политика в тылу не заменит кавалерию на фронте». Тем более, что пропаганда зачастую допускала такие промахи, которые приносили настоящий вред общему делу. Об одном из таких случаев вспоминал уже упоминавшийся В. Добрынин.
«...периодически выпускались особые схемы с наглядным изображением различными цветами настроения населения России, отношения его к властям воюющих сторон, а также с указанием линий всех советских фронтов. Схемы эти всегда отличались большой фантазией — видимо, составлялись они лицом, во всяком случае, не умевшим обработать, как следует, все данные, полученные по этому вопросу. Пока все эти дефекты касались тех районов, которые были вне зоны деятельности войск Южного фронта, т.е. не могли быть проверены местным населением, с грехом пополам, с этим злом можно было мириться. Однако все чаще и чаще эти дефекты стали обнаруживаться в зоне операций Южного фронта. Один из таких дефектов был отмечен особым донесением штаба Донской армии главнокомандованию.
Сущность его заключалась в следующем. Вскоре после того, как в Таганрогском округе пришлось применить некоторые мероприятия, чтобы положить конец начавшимся волнениям, направленным против южных армий, ОСВАГом была выпущена очередная схема. Каково же было удивление лиц, внимательно следивших за всеми событиями, когда на появившейся схеме Таганрогский округ оказался заштрихованным в краску районов из наиболее благоприятствующих по наст