боевую готовность и отражении наступления противника.
Командарм-4 лично передал приказ по телефону коменданту 62-го укрепленного района генералу Пузыреву и начальникам штабов 42-й и 6-й стрелковых дивизий. Командирам 14-го механизированного корпуса и 10-й смешанной авиационной дивизии, прибывшим в штаб армии в г. Кобрин по вызову, этот приказ был вручен лично. Командирам 28-го стрелкового корпуса, 49-й и 75-й стрелковых дивизий послан с нарочным.
Итак, директива наркома обороны, подписанная Тимошенко и Жуковым вечером 21 июня, была доведена до войск 4-й армии Западного особого военного округа только после 4-х час. 22 июня 1941 г., когда война уже началась, когда под массированным артиллерийско-минометным огнем и бомбами штурмовиков и бомбардировщиков фашистской Германии гибли советские люди, уничтожалась военная техника, в создание которой было так много вложено труда, творческой мысли, энергии рабочих, крестьян и интеллигенции. Кто в этом виноват? Генштаб, Павлов или кто-то другой? А может быть, просто расхлябанность, неисполнение своего служебного долга или преступная халатность?
Стрелковые полки 6-й и два полка 42-й стрелковых дивизий, полковые школы и спецподразделения полков и другие подразделения 28-го стрелкового корпуса, которые располагались в Брестской крепости, 22-я танковая дивизия, стоявшая в южном городке Бреста, артиллерия, находившаяся в открытых артиллерийских парках крепости, автомашины, кони, склады боеприпасов и горюче-смазочных материалов уничтожались, сгорали под разрывами артиллерийских снарядов и мин. Уничтожалась и сосредоточенная на артиллерийском полигоне для показа материальная часть. Кто в этом виноват? Павлов? Это он приказал сосредоточить весь Брестский гарнизон в крепости, загнав туда людей, технику, коней… как в «мышеловку». Большое количество личного состава войск 4-й армии осталось в крепости не потому, что имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из нее выйти. Они были оставлены на погибель. И, с честью выполнив свой воинский долг до конца, погибая, но не сдаваясь, писали на стенах легендарной крепости: «Прощай, Родина!». На аэродромах в Пружанах, Высоком и Именине к 6 час. утра превратилась в искореженный металл авиация 10-й смешанной авиадивизии.
Заместитель командира 6-й стрелковой дивизии по политической части полковой комиссар М.Н. Бутин доносил в штаб 4-й армии о результатах артиллерийского обстрела немцами Брестской крепости: «После артиллерийского обстрела, произведенного в 4.00 22.06.1941 г., части в район сосредоточения компактно выведены быть не могли. Бойцы прибывали поодиночке в полураздетом виде. Из сосредоточившихся можно было создать максимум до двух батальонов.
Материальную часть артиллерии стрелковых полков вывести не удалось, так как все было уничтожено на месте. 131-й артиллерийский полк вывел 8 орудий 2-го дивизиона и одно орудие полковой школы. Личный состав, материальная часть и конский состав 1-го дивизиона, находящегося в крепости, были уничтожены»{219}.
Внезапным артиллерийским огнем были уничтожены две батареи и большая часть автотранспорта 204-го гаубичного полка. Значительные потери понесли подразделения 459-го стрелкового и 472-го артиллерийского полков 42-й стрелковой дивизии, танковая, артиллерийская и другая техника, собранная по приказу округа на артиллерийском полигоне и предназначенная для проведения опытного учения.
Огнем противника была уничтожена и артиллерия 22-й танковой дивизии.
А штаб Западного особого военного округа уже подготовил боевой приказ командарму-4:
«Командующий ЗапОВО приказал: прорвавшиеся и прорывающиеся банды решительно уничтожать, для чего в первую очередь использовать корпус Оборина (14-й механизированный). В отношении действий руководствуйтесь красным пакетом. Авиацию используйте для совместных атак с механизированными частями…»{220}
Командующему фронтом вторил командир 28-го стрелкового корпуса генерал Попов, находившийся со своим штабом в роще в 2 км юго-восточнее Жабинки. Не имея постоянной связи со своими частями, не зная истинных потерь в полках и дивизиях, считая, что ничего серьезного не произошло, комкор приказал командиру 6-й стрелковой дивизии «коротким контрударом выбить противника из Бреста»{221}.
Командующий армией Коробков одобрил инициативу Попова и приказал командиру 10-й авиадивизии полковнику Н.Г. Белову нанести удар по противнику в Бресте, бросив в бой все самолеты, сохранившиеся после налета немецкой авиации. Наши командиры, привыкшие воевать на картах, в спокойной обстановке, в тишине штабов и «на местности», не умеющие мыслить и принимать правильные решения после «семь раз отмерь», без разведки, без знания обстановки погнали людей в «последний, но решительный бой».
Штаб 4-й армии в 11 час. 55 мин. 22 июня 1941 г. в донесении №05 в Минск сообщал:
1. «К 10 00. 22 июня части армии продолжают выходить в районы обороны (49 и 75 сд), причем гарнизон крепости Брест — 42 сд — потерпел от авиации и артиллерии противника большой урон, в результате… 6 сд вынуждена была к 7 00 22 июня отдать с боями Брест, а разрозненные части 42 сд собираются на рубеж Кузница, Бельке, Черне (459 сп с 472 ап в районе Жабинки, Королина, Хведковичи) и приводят себя в порядок. Таким образом, 42 сд только около 12 00 будет следовать для занятия своего района севернее — на уровень своего участка…
2. Отдал приказание: а) 28 ск — не допустить дальнейшего продвижения противника на Жабинку, Кобрин; б) 14 мк в составе 22 и 30 тд, сосредоточившихся в районе Видомля, Жабинки, атаковать противника в брестском направлении и уничтожить вместе с 28 ск и 10 сад и восстановить положение.
3. Штаб армии из Буховиче переходит в Запруды.
4. Прошу задержать продвижение противника с брестского направления авиацией.
5. Связь имеется со штабом 28 ск и периодически со штабом 14 мк.
6. 205 мед осталась на месте, выбросив один СП на р. Муховец»{222}.
Секретарь Брестского обкома КП(б) Белоруссии М.Н. Жукицын в записке в ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б) Белоруссии тт. Сталину и Пономаренко сообщал: «Обком КП(б) считает, что руководство 4-й армии оказалось неподготовленным организовать и руководить военными действиями…
Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать, или погибнуть. В таком положении оказались 6-я и 42-я стрелковые дивизии в Бресте и 49 сд — в Высоковском районе. В Брестской крепости на самой границе держали две стрелковые дивизии, которым в мирных условиях требовалось много времени для того, чтобы выйти из этой крепости и развернуться для военных операций. Кроме того, несмотря на сигнал военной опасности, командный состав жил в городе на квартирах. Естественно, при первых выстрелах среди красноармейцев создалась паника, а мощный шквал огня немецкой артиллерии быстро уничтожил обе дивизии…
В Коссовском районе был расположен отдельный (120-й) полк АРГК. 22 июня… мы застали этот полк в таком состоянии: материальная часть находилась в г. Коссово, бойцы же находились в лагерях под Барановичами (в 150 км от Коссово), а боеприпасы отсутствовали… Орудия были разбиты бомбами, и, по существу, все ценные орудия остались у немцев.
Много боеприпасов и оружия погибло в складах на Бронной горе, а в воинских частях боеприпасов и оружия не хватало»{223}.
На основе требований директивы НКО и приказа штаба фронта, хотя они уже не соответствовали сложившейся обстановке, штаб 4-й армии в 18 час. 30 мин. издал боевой приказ №2. Войскам ставились следующие задачи:
«…2. Войска 4-й армии, продолжая в течение ночи твердую оборону занимаемых рубежей, с утра 23 июня переходят в наступление в обход Брест-Литовска с севера с задачей уничтожить противника, переправившегося через р. Западный Буг.
Удар наносят: 14 мк совместно с 28 ск и 10 сад.
75 и 49 сд продолжать удерживать занимаемые рубежи.
3. 14 мк (22 и 30 тд и 205 мед) с утра 23 июня нанести удар с рубежа Кривляны, Нелище, Хмелево в общем направлении Высоке-Литовски с задачей к исходу дня уничтожить противника восточнее р. Западный Буг…
4. 28 ск нанести удар своим правым флангом: 6, 42 сд и батальоном танков 205 мед — в общем направлении на Брест, имея задачей к исходу дня занять Брест…»{224}
В боевом приказе, отданном войскам 4-й армии в 18 час. 30 мин. 22 июня, ни слова не говорилось об организации обороны, ничего не упоминалось о противнике, об обеспечении войск горючим, боеприпасами… только о наступлении, без учета конкретных условий, сложившихся в полосе армии.
В решении командования 4-й армии не учитывались ни группировка, ни силы и характер действий противника, ни состояние своих войск. Ни генерал Коробков, ни его штаб, ни командиры корпусов и дивизий даже не пытались поставить перед штабом вопрос о целесообразности проведения контрудара и не предложили перейти к обороне. Коробков, как командующий армией, должен был понять, что штаб армии, как и штабы соединений, оказались неподготовленными для управления войсками в сложных условиях после нападения превосходящих сил противника. Он должен был видеть, что организованного управления боевыми действиями не было весь день. Для создания новых рубежей обороны, в первую очередь противотанковой, войска не имели ни времени, ни опыта, ни средств. Он должен был поставить вопрос об отводе войск, сохранении людей и техники… Он этого не сделал. Командиры корпусов на основе приказа из штаба армии отдали приказы по своим частям. Внешне все как будто налаживалось. Приказы войскам отданы, далее — подготовка, утром — контрудар и разгром прорвавшихся «банд». Советские военачальники всех рангов словно находились в виртуальной реальности, переставляя на шахматной доске несуществующие «фигуры». А между тем большие потери и полная неинформированность вызвали растерянность у командиров, панику у солдат, «когда тысячи командиров (начиная от майоров и полковников и кончая младшими командирами) и бойцов обращались в бегство»; уже полностью уничтожены оба окружных артсклада, и получить снаряды и патроны войскам армии негде. Не хватало машин для подвоза горючего, не приходилось рассчитывать на поддержку авиации, не удалось организовать связь между корпусами, частями, подразделениями, их взаимодействие.