В том же документе рассказывается об одном из трудовых лагерей для местных жителей: «В дер. Брехово Быковского с/с немецкие захватчики устроили лагерь матерей с детьми, куда согнали 1 000 человек жителей из окрестных деревень, разместив их в сараях и амбарах, и заставили их нести непосильный труд. Работающим выдавали по 200 грамм хлеба в день, напеченного из березовых опилок, а кто не в состоянии работать, тот не получал ничего и умирал от голода. В этих помещениях распространялся тиф среди населения. За два месяца от голода и тифа умерло 400 человек».
Всего, по данным ЧГК, на территории Калининской области погибло 40 876 человек мирных советских граждан, из них: расстреляно, замучено и сожжено живьем 5 772 человека, повешено 287 человек и 34 817 человек загублено вследствие невыносимых условий оккупационного режима, побоев, голода и холода[841].
Фронтовик Федор Николаевич Ошеров (1918–1976), узнав о гибели своей семьи, после демобилизации не вернулся в родные края, он поселился в деревне Нижнее Ладино недалеко от г. Архангельска, работал в колхозе.
Гибель семьи Ошеровых – один из многочисленных примеров трагедий ни в чем не повинных мирных жителей, оказавшихся в горниле войны. Простые крестьяне, они были беззащитны перед оккупантами, их рассматривали только как рабочую силу, которую можно использовать для выполнения задач, стоящих перед немецким командованием. Их могли убить в любой момент; жить позволялось, только если немцы считали, что они могут быть им нужны.
Самое страшное, что выгнанные из своих деревень, они лишались привычных способов обеспечения своего существования. Им просто нечего было есть. Многих ждала смерть от голода. Истощение, отсутствие нормальных жилищных условий, непосильный труд – все это приводило к распространению болезней, прежде всего сыпного тифа.
Политика оккупационных властей осуществлялась в рамках генерального плана «Ост» и «Плана голода» Г. Бакке, направленных на сокращение славянского населения на оккупированных территориях за счет вывоза людей на работы в Германию, изымания продовольствия для нужд немецкой армии, организации голода и других мер, нацеленных на уничтожение мирных жителей. При этом немецким солдатам внушалось, что к славянскому населению как к неполноценной расе неприменимы общечеловеческие ценности. Славяне могут существовать только как рабы германской расы.
13 мая 1941 г. германское правительство утвердило специальную директиву «Об особой подсудности в районе “Барбаросса” и об особых мероприятиях войск». Эта директива предписывала проявлять полную безжалостность к гражданскому населению, уничтожать всех партизан и тех людей, кто будет оказывать хоть малейшее сопротивление или будет заподозрен в сочувствии партизанам. Все подозреваемые должны были немедленно расстреливаться без суда. С германских солдат и офицеров снималась всякая ответственность за преступления в отношении мирных жителей. В директиве предусматривалась организация карательных операций против населения городов, сел и целых районов[842].
Широко практиковалась коллективная ответственность жителей деревень за сопротивление немецким властям. Например, в директиве Главного командования сухопутных войск вермахта командующим войсками тыла групп армий «Север», «Центр» и «Юг» об обращении с гражданским населением и военнопленными на оккупированной территории от 25 июля 1941 г. предписывается: «Всякого рода нападения и акты насилия против лиц и имущества, как и любые попытки к этому, должны быть беспощадно пресечены оружием, вплоть до уничтожения противника.
Там, где возникает пассивное сопротивление или же <…> сразу обнаружить виновных и указанным образом покарать их не удается, <…> следует незамедлительно применять коллективные насильственные меры. Особо указывается на то, что предварительный арест заложников в качестве гарантии от будущих преступлений не требуется. Население несет ответственность за спокойствие на своих территориях даже без особых предупреждений и арестов»[843].
В результате подобных распоряжений жителей деревни могли расстрелять, даже если они не были фактически виновны в партизанских действиях против немецких властей. История оккупации изобилует примерами массовых расстрелов мирных жителей.
Об одном из них рассказывается в акте Ржевской районной комиссии ЧГК: «В деревне Афанасово Афанасовского с/совета под видом связи с партизанами 3 февраля 1942 года был учинен массовый расстрел мирных жителей этой деревни.
Все население было выгнано на край деревни, и на их глазах расстреляли 66 человек стариков, детей и женщин. <…> Трупы расстрелянных больше месяца не разрешали хоронить, а затем было приказано немецким офицером все трупы расстрелянных вывезти за деревню Ельцево и сжечь на костре.
Кроме этого, в этой деревне расстреляно немецкими фашистами 176 человек, проходящих жителей из окрестных деревень. Умер от голода и болезни, от тифа в Афанасовском с/совете по 13 населенным пунктам 161 человек. Угнано в рабство в Германию – 200 человек за 6–7 дней до изгнания немецко-фашистских захватчиков с территории района»[844].
Особо следует сказать о политике организации голода на оккупированных территориях. С самого начала германское командование предполагало реквизировать продовольствие у местных жителей для обеспечения нужд немецкой армии или отправки его в Германию, что неминуемо должно было вызвать голод на оккупированной территории. 2 мая 1941 г. на совещании членов экономического штаба «Восток» и представителей военно-экономического штаба «Восток» по плану вывоза продовольствия и использования ресурсов на оккупированных территориях СССР говорилось:
«1. Продолжать войну можно будет лишь в том случае, если все вооруженные силы на третьем году войны будут снабжаться продовольствием за счет России.
2. При этом несомненно: если мы заберем из страны то, что нам необходимо, десятки миллионов людей будут голодать»[845].
Создание условий для голодной смерти миллионов людей рассматривалось гитлеровским правительством как одно из направлений деятельности по освобождению захваченных территорий от «лишнего» славянского населения.
Г. Геринг направлял на оккупированные территории директивы, в которых предписывалось «путем реквизиций и конфискаций» забирать все необходимое для немецкой экономики, чтобы быстрее осуществить снабжение «германских войск за счет оккупированных областей и таким образом облегчить продовольственное положение в Европе и разгрузить транспорт»[846].
Эти директивы повсеместно выполнялись. Так, в Ржевском районе во время оккупации большая часть потерь местного населения произошла именно из-за голода и болезней (6 700 из 8 779 человек – 76 %), а в целом по Калининской области указанные потери составили 85 % от общего числа потерь (34 817 из 40 876 погибших).
Гитлеровское правительство рассматривало оккупированную территорию только как источник материальных и дешевых людских ресурсов для Германии, а в дальнейшем как колонию для «высшей расы» – немцев, на которых должны были работать люди «низшей расы» – славяне.
Это проявлялось во всех действиях немецкого командования. Уже 5 августа 1941 г. появился приказ рейхсминистра оккупированных восточных областей А. Розенберга о введении трудовой повинности на занятых восточных территориях. В дальнейшем подобные распоряжения издавались вновь и вновь на разных уровнях. Например, 6 февраля 1943 г. было издано постановление Главного командования сухопутных войск вермахта об обязательном труде для всех жителей от 14 до 65 лет на оккупированных восточных территориях.
С начала 1942 г. на принудительные работы в Германию стали отправляться эшелоны с мирными жителями. Ускорение темпов подобного рода мобилизации считалось военной задачей первостепенного значения в связи с возросшими потребностями немецкой военной промышленности. 14 февраля 1943 г. А. Гитлер издал приказ об эвакуации, уничтожении и угоне населения при отступлении вермахта, в котором предписывалось войскам при эвакуации уводить с собой всех мужчин в возрасте от 15 до 65 лет [847].
Политика уничтожения местного населения в Ржевском районе, как и на всей оккупированной территории, приобрела особо широкий размах и осуществлялась без всякой жалости к людям. Невозможно описать все страдания мирного населения, оказавшегося во время Великой Отечественной войны на территории, захваченной врагом. С тех пор прошло уже очень много лет. Но нельзя ничего забывать, иначе все может повториться вновь. Простой человек во время войны всегда страдает и испытывает лишения, поэтому любая война является преступлением против человечества. К сожалению, человеческое сообщество до конца еще не пришло к пониманию этого.
Юрий Липа и расово-медицинские истоки преступлений ОУН – УПА
Артур Александрович Приймак, журналист, политолог, г. Москва
Аннотация. В статье подробно рассматривается идеология украинского нацизма, которая была сформулирована врачом Ю. Липой и стала одним из идеологических оснований зверств Украинской повстанческой армии (УПА) в годы Второй мировой войны и после нее.
Ключевые слова: Организация украинских националистов, Украинская повстанческая армия, расизм, нацизм, Юрий Липа.
Медицинская служба ОУН – УПА, к сожалению, мало исследована русскоязычными учеными и публицистами. Кроме оказания медицинской помощи раненым и больным националистам у медслужбы Организации украинских националистов (ОУН) была еще одна функция – идеологическая. Как и у нацистов германских, биология и физиология служили у нацистов украинских доказательствами превосходства украинской расы, оправдывали совершенные ОУН – УПА этнические чистки.
Вместо пролога. Смрадный путь
На рассвете 30 июня 1941 г. в оставленный Красной Армией Львов вошли нацистские оккупанты. Впереди частей вермахта и СС шел состоящий из предателей-украинцев полицейский батальон «Нахтигаль», где в должности заместителя командира батальона служил гауптман Абвера Роман Шухевич. Боевики «Нахтигаля» устроили во Львове многодневный погром евреев, поляков, русских и тех этнических украинцев, которых немцы и их пособники подозревали в «москальских» настроениях. В первый же день погрома во Львове, чье население до войны не превышало 350 тыс. человек, боевики убили 400 львовян разных национальностей. «Во всем городе стоял запах смерти и разложения», – вспоминала потом очевидец этого акта геноцида, львовская полька Ярослава Волочанская[848].
«Нахтигаль» с немецкого языка переводится как «Соловей». Немецкие хозяева прозвали карателей Шухевича «соловьями» по прозаической до смеха причине – в свободное время эти массовые убийцы пели хором украинские народные песни, что очень нравилось сентиментальным немцам. Пройдя через необременительные для себя нестыковки во мнениях с немецким начальством насчет будущего Украины в «новой Европе», костяк «соловьев» к весне 1942 г. оказался в Белоруссии в качестве уже 201-го батальона шуцманшафта, подчиненной СС вспомогательной полиции из «неарийского» населения. «Соловьи» сменили в треугольнике Могилев – Витебск – Лепель 17-й батальон шуцманшафта «Видземес» из Латвии. Латышские каратели, перед тем как их выдвинули в Днепропетровск, 28 февраля 1942 г. уничтожили узников еврейского гетто Лепеля, «отличились» в массовых убийствах гражданского населения Белоруссии, подозреваемого в укрывательстве евреев и помощи партизанам. В прямых столкновениях с партизанами карателям из Латвии не повезло: они понесли большие потери, после чего их и отправили на Украину. «Соловьи» Шухевича за девять месяцев палаческой службы в Белоруссии (с марта по декабрь 1942 г.) также запятнали себя кровью сотен жителей восточной Белоруссии[849]. К сентябрю 1942 г. «героическая» война с безоружными белорусскими селами для карателей закончилась. Усилиями личного состава Полоцко-Лепельской партизанской зоны уничтожались лучшие каратели-«соловьи» [850]. В личном составе батальона стали царить депрессия и желание дезертировать. Война с партизанами, по сравнению с истреблением мирного населения, казалась карателям Шухевича[851] самоубийством.
В декабре ближайший помощник Бандеры, шеф службы безопасности ОУН Николай (Микола) Лебедь передал «соловьям» распоряжение центрального провода ОУН (б) выйти из подчинения СС, перебраться на Украину и там перейти на нелегальное положение[852]. Саботируя немецкие приказы, каратели добились, что их к середине января 1943 г. вывели на Западную Украину и расформировали как регулярное соединение. В Галиции «соловьи», как тогда говорили, «ушли в лес».
В 2015 г. президент Украины Петр Порошенко, отменив «советский» праздник 23 февраля, сделал Днем защитника Украины 14 октября. На Украине утверждается, что 14 октября 1942 г. центральный провод ОУН (б) официально объявил о создании в западных регионах Украины Украинской повстанческой армии – вооруженного украинского сопротивления Советам и немцам одновременно. Считается, что «соловьи» Шухевича стали боевым ядром новорожденной УПА. Однако даже одни официозные украинские источники в данном вопросе противоречат другим официозам.
Очень многие украинские апологеты УПА сходятся во мнении, что родоначальником УПА был не Шухевич, а уроженец Ровно Максим Боровец, более известный под псевдонимом Тарас Бульба. Довоенная биография этого человека типична для украинского националиста из Польши. В 1930-х гг. Боровец занимался пропагандой украинского сепаратизма среди украинцев Польши и СССР, по его словам, с агитационными материалами «доходил аж до Харькова». После убийства членами ОУН в 1934 г. министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого Боровец около года провел в польском концентрационном лагере в местечке Береза Картузская (ныне город Береза Брестской области Республики Беларусь). До нападения Германии на Польшу в 1939 г. Боровец жил и работал каменщиком в Варшаве. К 22 июня 1941 г. он уже руководитель «Полесской Сечи» – подпольного вооруженного отряда украинских националистов на северо-западе Украины на границе с белорусским Полесьем. Густые чащи и топкие болота, а также оторванность от центральных коммуникаций позволяли боевикам Боровца вести антисоветскую пропаганду среди украинцев Полесья вплоть до нашествия гитлеровцев на Советский Союз. В обиходе сторонников Боровца (иначе бульбовцев) термин «УПА» появляется впервые 28 июня 1941 г. Бульбовцы, заручившись поддержкой немцев, вошли в только что оставленный Красной Армией город Сарны под Ровно. В Сарнах (с санкции немцев опять же) боевики завладели городским отделом милиции со всем имуществом, вплоть до оружейной комнаты. Бывший отдел милиции стал главным штабом и вербовочным пунктом отряда Бульбы, названного УПА. Эта УПА прилежно ассистировала немцам в оккупации Полесья. 21 августа 1941 г. бульбовцы помогли оккупантам прорвать «линию Сталина» в Олевском районе Житомирщины. С августа по ноябрь 1941 г. в Олевском районе и соседних с ним
Хатынь. Как Шухевич и Бандера, Андрей Мельник состоял в переписке с митрополитом Шептицким, считал себя его духовным чадом. Мельник в юности мечтал стать священником, учился в униатской семинарии. Отец Бандеры, военный преступник Андрей Бандера, был униатским священником. Роман Шухевич был внуком униатского священника. Верховный Суд Российской Федерации признал оба крыла ОУН, а также УПА запрещенными в России террористическими организациями.
районах Белоруссии существовала «Олевская республика» УПА Бульбы-Боровца. На этой территории УПА насаждала порядки в духе украинского национализма, уничтожала любые следы советского присутствия. Но там же давали укрытие оказавшимся в «республике» окруженцам из Красной Армии – с условием, что спасшиеся отрекутся от Ленина и Сталина и поддержат боевиков. Есть свидетельства, что в «Олевской республике» укрывали спасавшихся от истребления евреев Житомирщины[853], опять же, при условии, что они станут приверженцами УПА. По ряду данных, у Боровца переводчиком с немецкого служил молодой еврей Хаим Сигал. Сигал под именем Кирилла Сиголенко служил в УПА сотником (командиром роты).
Можно заметить сходство бульбовской «Олевской республики» с более известной марионеточной «Локотской республикой» Воскобойника и Каминского. В «республике» УПА, в отличие от «Локотской республики», не было улиц в честь Адольфа Гитлера и других нацистских вождей. Бульба-Боровец в программных документах подчеркивал, что цель УПА – бескомпромиссная борьба с каждым захватчиком Украины. Каждый народ Восточной Европы, говорил Бульба-Боровец, имеет право на самоопределение, а на территории независимой Украины все народы и религии будут равны, и Украина должна стать демократической республикой, где единственный источник власти – народ[854]. Трудно поверить, что такая национал-демократия европейского типа могла беспроблемно существовать в глубоком тылу у нацистов без их негласной санкции. Очевидно, что «Олевская республика» – нацистский проект по моральному разложению потенциальных сил советского Сопротивления на наиболее проблемном для оккупантов участке в партизанских лесах Полесья. Деятельность УПА против партизан и регулярных частей Красной Армии позволяла немцам стягивать живую силу и технику из тыла на наиболее проблемные участки фронта – к Москве и Ленинграду.
Ликвидация «Олевской республики» силами гебитскомиссариата Ровно 15 ноября 1941 г. – очевидный признак того, что проект был признан оккупантами несостоявшимся. 18 ноября евреи «Олевской республики» были убиты «стрельцами» УПА по приказу гауптштурмфюрера СС Гичке – офицера из зондеркоманды 4А[855]. Еврей-переводчик Боровца Сигал командовал палачами и выманивал жертвы из укрытий[856]. Запятнав себя кровью, УПА Боровца ушла на нелегальное положение и объявила о неприсоединении ни к одной из воюющих сторон. На практике же Боровец, сообразуясь с положением на фронте, протягивал руку то партизанам, то немцам.
УПА в версии Романа Шухевича – вторичный продукт. Можно смело говорить, что он в 1947 г. сам себя назначил ее основателем. Глорифицированная на Украине дата 14 октября 1942 г. как день основания УПА – также послевоенная выдумка Шухевича, желавшего привязать УПА к православному празднику Покрова Пресвятой Богородицы, который в петлюровской «Украинской народной республике» отмечался еще как День украинского казачества.
Центральный провод ОУН (б) назначил первым командиром УПА «второго состава», куда вошли многие бульбовцы, разрозненные отряды бандеровцев, мельниковцев и другие украинские националисты, 32-летнего Дмитрия (Дмитра) Клячкивского, который в довоенной Польше руководил молодежной секцией ОУН. Д. Клячкивский как главарь УПА также был руководителем краевого провода (региональной администрации) на участке от Волыни до Житомирщины и Киева. По решению руководства ОУН в апреле – мае 1943 г. Р. Шухевич сменил Д. Клячкивского на постах командующего УПА и краевого «провидника». Смена была продиктована необходимостью ужесточить террористическую активность УПА по отношению к окрестному населению, а также провести чистку своих рядов[857]. Именно с этого периода УПА в сознании украинцев – синоним беспрецедентного садизма и террора.
Эвтаназия по-бандеровски
…Горять на Сходікровікілометри.
Їх розтоптали миру прохачі
А я тебе благаю, друже Петре,
Не бійсь, веди на путінськімечі
На сміливих спадаєбожа манна,
Не згине той, хто завжди йде вперед.
Я був колись в Шухевича Романа
Стрільцем. Бери мене, я – твій поет.
Эти строки в феврале 2019 г. посвятил президенту Украины Петру Порошенко поэт Дмитрий Павлычко, Герой Украины. 92-летний Павлычко сейчас гордо рассказывает, как еще подростком вступил в УПА, за что его потом пытали и унижали в застенках НКВД. С уст Павлычко в украинский социум запущен миф, что в 1949 г. львовского поэта Ярослава Галана, непримиримого врага ОУН – УПА, якобы зарубили гуцульским топориком переодетые бандеровцами агенты НКВД. Однако бывший бандеровец Павлычко сейчас умалчивает, за что его – парня из глухой гуцульской деревни – облагодетельствовал после войны не кто иной, как сам Лаврентий Павлович Берия. Павлычко вместе с бывшей любовницей Шухевича Дариной Гусяк в марте 1950 г. навел группу генерала МГБ Павла Судоплатова на тайное лежбище главаря УПА – бывшую кооперативную лавку в селе Белогорща под Львовом. Там, на нынешней окраине столицы Галиции, выпущенные сотрудниками МГБ пули вынесли Р. Шухевичу справедливый приговор за его злодеяния. После расстрела Л. П. Берии заслуженный поэт Украинской ССР Павлычко выявлял в литературной среде Украины затаившихся националистов и сообщал на них в соответствующие органы. В 1959 г. у тридцатилетнего Павлычко вышел очередной сборник стихов. Туда вошла поэма «Убийцы» – повествование о зверствах УПА на Волыни весной – летом 1943 г.
На Волині у Дерманісталося,
Із землі просочилася кров!
Вороння ненаситне зліталося
До смутних нерозквітлих дібров.
Та здавалось мені що не ворони,
А бандерівські хижікати
Прилетіли в покинут історони
Заховати криваві сліди.
Пожирати ту кров із землицею,
Щоб їїне побачили ми…
Я стояв над страшною криницею,
Де джерела забиті кістьми.
Будеш, Україно,
Довго пам’ятати,
Як тебе карали
Люті супостати.
Люті супостати,
«Найрідніші діти»,
Що хотіли матір
Кров’ю напоїти.
Кров’ю напоїти
Із криниці рани…
Це тобі матусе,
Щастя довгождане
Щастя довгождане
За неспаніночі
Викручені руки,
Виколені очі
Виколені очі
Очі зоряниці
Будеш пам’ятати
Дерманські криниці
О чем повествовал бывший «стрелец» УПА? Дермань – старинное село в 45 км к югу от Ровно. Как и во многих селах Волыни, в Дермани до войны было смешанное украинско-еврейско-польское население. Дерманские украинцы и поляки роднились друг с другом, порой в нескольких поколениях. Родом из Дермани был украинский Геббельс – журналист и поэт Улас Самчук, главный редактор коллаборационистской газеты «Волынь», впоследствии корреспондент Deutscher Nachrichtendienst. В 1943 г. в Дермани расположилась школа старшин УПА. Начиная с весны 1943 г. Дермань, как и другие украинско-польские села Волыни, оказалась в эпицентре геноцида, совершаемого по указанию центрального провода ОУН (б). В качестве жертв были намечены прежде всего «жиды и ляхи» – извечные враги Украины, как провозгласил Степан Бандера[858]. Но уничтожению подлежали и волынские украинцы. Их убивали за малейшее проявление сочувствия к истребляемым, отказ поддерживать ОУН – УПА и, само собой, за родство с поляками. В способах убийств УПА дала бы фору германским нацистам. Людям выкалывали глаза, вбивали в головы гвозди, их разрубали заживо на куски. Маленьким детям с размаху разбивали головы о камни и стены хат. Боевики УПА сжигали жертв заживо в запертых домах и на кострах.
Беременных женщин насиловали, вспарывали им животы[859]. В УПА любили связывать жертвы колючей проволокой и бросать в колодцы, которые потом закидывали камнями. Колодец по-украински – крыныца. Описанные Павлычко «дерманские крыныцы» – колодцы Дермани, ставшие могилами для замученных сельчан.
Садистская жестокость боевиков УПА заставляет задуматься: что двигало этими людьми? Убийцы ведь не были клиническими маньяками, сбежавшими из психбольниц в чужие края. Многие из убийц знали свои жертвы много лет, поскольку они были односельчанами, ранее приятельствовали, помогали друг другу, роднились. В одной семье брат-украинец убил сестру за то, что она вышла замуж за поляка. Обычный человек не может в одно мгновение превратиться в кровожадного садиста, если нет побуждающих внешних факторов. Изощренный способ убийств позволяет предположить, что палачей натаскивал человек, обладающий знаниями по физиологии. В УПА идеологом украинского нацизма как раз был дипломированный врач Юрий Липа – начальник медицинских курсов УПА, главный герой данной статьи.
Ю. Липа родился в 1900 г. К 1943 г. этот пухлолицый человек с типичной внешностью провинциального врача был крупной фигурой в ОУН. Становление ОУН происходило в Польше, где он жил с 20-летнего возраста, в возрасте 29 лет получил в Познани диплом врача, а потом и медицинскую практику в Варшаве. Ю. Липа еще с польского периода своей молодости знал Степана Бандеру, Романа Шухевича, Бульбу-Боровца и других видных националистов. В 1930-х гг. Ю. Липа работал для ОУН не как медик, а как идеолог расового превосходства украинцев над русскими, поляками и другими народами. Современный Липе фашизм в вариации Бенито Муссолини постулировал идеал государственного устройства как корпоративного государства-нации. Ю. Липа же мыслил будущую независимую Украину как государство одной чистой расы, в чем он сближался с германскими нацистами. В статье «Украинская раса» он писал: «Раса – человеческое семя, которое передает из поколения в поколение одни и те же психические признаки, а отчасти и физические. Поставьте несколько разных людей перед фактом насилия, убийства или других значительных человеческих действий (каков слог для дипломированного врача! – Прим. А. П.) и присмотритесь. Каждый будет реагировать так, как подсказывают ему традиция и мораль – его род. Это куда более важно, чем ученые знания и внешние физические признаки человека, это то самое, что приходит с молоком матери – из крови. На сознательном управлении и опоре на расу стоит сила родового Украинского государства» [860].
Источник чистой украинской расы для него – украинское село: «В селе, где наибольшее сближение с природой, – там источник чистой крови каждого великого народа. Пока источник бьет ровно и чисто, до тех пор существует и крепнет народ, и он может участвовать в великих деяниях». Сразу вспоминаются дипломированный агроном Генрих Гиммлер, неудавшийся фермер Рудольф Хесс, комендант Аушвица, и другие нацистские идеализаторы сельской жизни. Как и германские нацисты, Ю. Липа считал источником высшей украинской расы не современную ему украинскую деревню, а будущую – ту, которая будет создана в живущей по расовым законам независимой Украине: «Важность развития села – в его служении роду. Оно – гнездо здоровых семей. Только на втором месте важность села как производителя сельскохозяйственного и ремесленного продукта. Не нужно теперь основывать людные села на балках, долинах и на реках, чтобы легче добывать воду. Облегчить переход от обнищавших сельских общин к самодостаточным хуторам – это задача украинского государства. Единицей крестьянства должен быть хутор-семья. Растет важность почетной семейной традиции обработки земли. Эта традиция и решает первоочередно, кому владеть землей. Никакая купля-продажа или дарение земли роли не играют. Зато все лишние должны покинуть села. Нечего им делать там, где все занято. Потребность нового села – это потребность нового порядка»[861].
В переводе с украинского нацистского на нормальный русский: вместо свойственных Украине многонациональных больших сел с многоукладной дружной общиной должны появиться мононациональные хутора на одну расово чистую украинскую семью. Как такой хутор-семья будет производить прибавочный продукт, который пойдет на продажу, Ю. Липа не уточняет. Скорее всего, дополнительные рабочие руки даст «масса крепких здоровых ребятишек», как выражался А. Гитлер. Нацизм любит добиваться многодетности любой ценой, вплоть до адюльтеров и близкородственных сношений. Впрочем, если «расово чистый» украинец зачнет детей от своей родственницы, тем же лучше: чистота крови сохранится. Ответ на вопрос, где искать свободные земли для «расово чистых хуторов», Ю. Липа уже дал: села должны покинуть «все лишние». То есть поляки, русские, евреи и те украинцы, чья «расовая чистота» вызывает сомнения. Если не хотят уходить добровольно, им «помогут» в лучших традициях нацистского «нового порядка».
У врача-нациста Липы наготове и способ выработки расово чистых украинцев. «У нас три первичности. Первичность I – индогерманская, А – переднеазиатская, наиболее распространенная – Д, динарская. Первичности А и Д имеют крепкую хлеборобскую психику, I не любит села и хлеборобства», – писал Ю. Липа. Расовый идеал Украины – стопроцентно динарский хутор. Легко догадаться: динарских украинцев он трактует в духе расовой мысли Третьего рейха как шестой, южный тип арийского сверхчеловека. По логике Липы, родней «чистым украинцам» по «динаризму» должен приходиться смуглокожий кареглазый брюнет Йозеф Менгеле, знаменитый врач-убийца.
Очищение динарских украинцев от «посторонних примесей», по теории Ю. Липы, должно происходить несколькими способами. Самый гуманный из них – миграция. Мальчиков, у которых в детстве обнаружат «переднеазиатские» черты, следует в 16–18 лет выгонять из отчего дома на заработки, на войну, куда угодно, лишь бы подальше из «чистого» хутора. «Переднеазиатских» девочек надо отдавать замуж сразу же после первых менструаций – чем дальше от «динарского» хутора, тем лучше.
Второй способ – селекция. В условиях нового порядка на Украине, говорит Ю. Липа, мужчина и женщина не могут сами распоряжаться своим телом. Их репродуктивные функции – собственность государства: «300 яйцеклеток каждой украинки, 150 эякуляций каждого украинца – такое же богатство для государства, как запасы железа, угля или нефти. Женщин рождается столько же, сколько и мужчин, поэтому каждая женщина должна быть замужем. Половая жизнь людей касается государства еще и потому, что государство, ставя на первый план брак, берет под бдительный контроль всю жизнь человека до брака и те отрезки этой жизни, которые могут в будущем вредить браку»[862]. Врач Ю. Липа вводит идею половых трибуналов, которые будут определять, какие человеческие экземпляры больше не имеют права размножаться. В компетенции будет наложение наказаний за запрещенные расовым законодательством половые сношения: «При этом порядке жизни обязаны существовать половые и евгенические совещания, суды и трибуналы. Может быть, тяжело, но борьба с половым расточительством и вредительством так или иначе заденет чьи-то личные амбиции. Ведь и всеобщая борьба с саранчой не раз достигается за счет единиц»[863].
Под половым вредительством доктор Ю. Липа подразумевал, в частности, венерические заболевания. Как доктор нацистской формации, он считал: раз сифилис или гонорея – это результат добровольного полового акта, значит, заразивший и зараженный одинаково преступники перед своей расой. Равно как и родители, которые произвели на свет физически или умственно неполноценного младенца. Сам такой младенец тоже преступник, обязанный понести наказание. Какое именно – смерть. Бесплодные, гомосексуалисты и другие люди, которые в силу каких-то причин не могли производить на свет массы динарских детишек, также подлежали половым трибуналам и суровой каре известно какой разновидности.
В этом Ю. Липа был, увы, не первым европейским идеологом такого рода. Создание генетически совершенного, идеально здорового человека – общее место всей позитивистской материалистической философии конца XIX – начала XX в. В Германии о стерилизации гомосексуалистов многие доктора и юристы мечтали уже в 1920-х гг., когда Берлин был «Меккой» для гомосексуальной богемы Европы, а однополое доминирование считалось признаком «мужественности» в брутальной среде штурмовиков Эрнста Рема. Для идеологов Третьего рейха к гомосексуализму приравнивалось все, что не выглядело зрелым и производящим массовое потомство, – как влияние декадентского еврейского влияния. О том, что бюджет нацистской Германии будет тратиться только на расово полноценных и здоровых людей, еще в начале 1933 г. объявил министр внутренних дел Вильгельм Фрик (тайный гомосексуалист). В июле 1933 г. в Германии был принят «Закон о предотвращении воспроизводства лиц с наследственными заболеваниями». По этому закону стерилизации подлежали не только ментальные больные или шизофреники, как во время программы T 4, но и люди с проблемами зрения и слуха, маниакально-депрессивным психозом и его разновидностями, невротики и т. д. Позже в эту группу включили алкоголиков, проституток, уличных попрошаек и даже обычных безработных. Считалось, что победа нацистской революции покончила с безработицей, и, если человек не может найти работу, он ненормальный[864]. Поборники евгенических вивисекций в Германии и за ее пределами додумались до того, что на генетику человека, помимо его социального габитуса, влияют и исповедуемые человеком религиозные или политические убеждения [865]. В общем, когда Ю. Липа бредил расовой вивисекцией украинцев, подобные идеи в медико-юридическом «воздухе» Европы витали вовсю. С содержанием этих идей (включая нацистскую) Ю. Липа легко знакомился по роду своих занятий. Он врач, свободно владевший немецким, международным языком медицины того времени. Следить за новинками германской медицины тогда считалось хорошим тоном среди врачей и студентов медицинских факультетов всей Европы. Учеба или стажировка в Берлине в 1920–1930 гг. были для докторов Европы наилучшей визитной карточкой. Ю. Липе были подвластны и расовые «достижения» современной ему европейской юриспруденции: до занятий медициной он учился на юриста в Варшаве. Что из этого «цветника» Ю. Липа не находил в оригинале, он легко мог получить на украинском языке. В 1920-х гг. во Львове вышел первый в мире перевод «Майн кампф» авторства Дмитрия Шелкоперова (Дмитро Донцова)[866] – родоначальника украинского неонацизма, популяризатора на Украине идей Гитлера, Муссолини и Франко. С идеями Донцова Ю. Липа был знаком давно, к работам этого нациста имел прямой доступ. Свои статьи Липа публиковал не в Варшаве, где жил и работал врачом, а в той же львовской типографии ОУН, где и печатался Донцов.
Говоря о расовой вивисекции в будущей расово чистой Украине, Ю. Липа подчеркивал, что на половое законодательство будут влиять украинские женские союзы. Не в том смысле, что украинка в силу природного женского милосердия смягчит смертельный приговор. Как писал он в статье «Украинская женщина», предками украинок были амазонки из древнегреческих мифов, жившие только войной и охотой и не знавшие милосердия[867]: «Физическая любовь к своему и физическая ненависть к чужому в мировоззрении и духовности – вот, что характеризует украинку с древнейших до последних времен. Чем больше украинцы как раса будут чувствовать свои древнейшие духовные традиции, тем больше они будут доверять интуиции, творчеству и неиссякаемой энергии украинского женского уровня»[868]. Женский уровень, согласно Ю. Липе, тождественен склонному к сельскому хозяйству динарскому, нордическому складу украинской расы: «Это один из наилучших женских уровней Европы и белой расы. Он придает стойкость и уравновешенность украинской духовной жизни. Он дает и силу, поскольку украинка не отступит там, где отступит украинец, и не одарит врага там, где одарит украинец»[869]. Иными словами, пусть лучше селекцией «настоящих» украинцев от «мусора» руководит фанатик-мужчина, чем украинка с обманчивой материнской заботливой внешностью. Духовной персонификацией идеала украинки Ю. Липа считал метафизическую Праматерь – скорее всего, личный плод больного воображения доктора-вивисектора. Она внушает каждому украинцу, что его народ – куда более высшая раса, чем «недочеловеки» из России. «Вы, украинцы, – ось между Балтией и Уралом. Ваши законы вошли в законодательство тех, что проживают вокруг вас (т. е. кроме русских и белорусов украинцы принесли цивилизацию еще полякам, чехам, словакам и румынам! – Прим. А. П.). Ваше слово обогатило убогие лексиконы звероловов и кочевников», – цитирует Ю. Липа наставления Праматери.
Вивисектор-духовидец Липа считал физическим воплощением Праматери свою современницу Ольгу Драгоманову-Косач (1849–1930) – мать знаменитой поэтессы Леси Украинки, педагога, переводчицу и публициста, писавшую под псевдонимом Алена Пчелка. Исследовательница западноукраинского фольклора Алена Пчелка, по словам ее современников, была яростным апологетом идей украинской независимости. Своих детей она не хотела отдавать в русскую школу. В 1898 г., когда самостийники из львовского общества «Просвита» захотели устроить на Украине вечера в честь 70-летия Льва Толстого, Пчелка резко выступила против: «А почему Толстой, а не Тарас Шевченко?»[870] Как писал Ю. Липа: «За национализм она боролась и против своего брата Михаила Драгоманова[871], и против Дмитрия Донцова, и чужаков. На страницах ее журнала “Родной край” мы найдем <…> призыв к очищению украинской нации от чуждых элементов, а также подчеркивание значения кровного единства украинцев. Ее также мы должны признать основоположницей украинского расизма»[872].
Современник и соратник Липы Улас Самчук, будучи главным редактором пронацистской «Волыни», приговорил к уничтожению все русское наследие украинской культуры, особенно творчество Николая Васильевича Гоголя. Повторяя эти призывы, Ю. Липа любил цитировать, что рассказывал своим студентам киевский археолог-националист Владимир Антонович (1834–1908): «Москаль имеет длинное туловище и короткие ножки. Когда он сидит, кажется вам высоким. Когда он идет к вам, вам кажется, что он подкрадывается, чтобы накинуться на вас»[873]. Полному вычищению из украинской крови, по мнению Ю. Липы, также подлежит «жидовская примесь». В современном Липе украинском языке, в отличие от тогдашнего польского, слово «жид» не было универсальным определением еврея. В науке и публицистике употреблялся термин «еврей», а «жид» относился к просторечной и обсценной лексике. Ю. Липа специально писал везде «жид» и «жидхвська». Этим он подчеркивал, что евреи – «недочеловеки», и заодно приближал лексику украинского нацизма к немецкому Jude. Ю. Липа критикует Дмитрия Донцова за то, что тот в 1911 г. осудил господствовавшие среди украинских националистов антисемитские настроения. Ю. Липе куда ближе то, как к евреям относился родной брат Алены Пчелки Михаил Драгоманов: «Жидовство (так в оригинале. – Прим. А. П.) – это элемент, который не создает никаких ценностей, общество с отсталой религиозной культурой». Драгоманов считал всех евреев поголовно торгашами-паразитами, даже в торговле не признающими законов честной конкуренции[874]. «И до сих пор против украинской расы выступают особи жидовского происхождения, или имеющие жидовскую кровь», – писал Ю. Липа[875]. Но, в отличие от коллег из нацистского Рейха, украинский расист не питал бурных восторгов насчет небезызвестных «Протоколов сионских мудрецов». Главная и единственная претензия к ним – их «москальское» происхождение. Ю. Липа продолжал: «Как издревле хлеборобская раса, украинцы не могут принять московской примеси. Одним из самых интересных образчиков московского духа является безусловно Максим Горький. Даже сам характер финских корней своего народа он, согласно с современной наукой, окрестил как “народ воров, бродяг и разбойников” <…> В так называемом российском типе нет никаких расовых корней. Россиян воспитывают, а не рожают. Татарин Борис Годунов, сын немецкого аптекаря Петр Первый, грузин-клирик Сталин – все они типичные россияне»[876].
«Современная уникальность украинцев утверждает силу их расовых предшественников: трипольцев, готов, эллинов, римлян. Московиты как примесь крови – явление до сих пор неведомое для украинской расы. Даже самая бедная украинка ранее считала для себя позором выйти замуж даже за самого богатого московита. Беднейшие из украинских крестьян никогда не нанимались в работники в московитских селах. “С1 м’я вечеря коло (свое!) хати, а мати хоче научати” Тараса Шевченко – это теперь антимосковский движущий рычаг, так как из Москвы теперь влияет на Украину лишенный всяких традиций урало-финский дух ненависти к украинской семье»[877], – писал Ю. Липа.
Ни один вменяемый человек не станет отрицать влияния на этногенез украинцев польско-литовского наследия. Однако ж врач-идеолог умудряется опровергнуть и этот очевиднейший факт: «Движение беглецов – польских селян из-под Кракова в XIV–XV вв. – не оставило следов на Украине. В Сечи были только польские шляхтичи, что уходили туда, как детей отдают в школу. Трудно надеяться на то, чтобы молодая неустоявшаяся индивидуальность польского соседа могла повлиять на древнюю украинскую расу»[878]. В описании польского характера Ю. Липа не жалеет негативных эпитетов. По его словам, типичный поляк – образчик духовного убожества, жадности и спеси[879].
Посему, рассуждает врач-нацист, украинская раса нуждается в очищении, что сугубо медицинскими методами не представляется возможным. В качестве примера он подает германских нацистов, чьи опыты с очищением немецкого народа в конце концов встали в тупик. Даже в вермахте – средоточье германского духа – оказалась масса расово нечистых и при этом полезных Германии офицеров и гражданских специалистов, без которых германская армия не могла обойтись[880]. Юрий Липа в дилемме между пользой для Украины «расово нечистых» людей и идеалом расовой чистоты выбирает последнее.
В 1941 г. население Украинской ССР (с Западной Украиной и Буковиной) составляло 42 млн человек. Только на первом этапе очищения украинской расы Липа предлагает убить миллионы жителей Украины: «Выдвижение украинской расы как наивысшей ценности – сознательное очищение нации, зачисление ее в ряд таких великих наций, как германская и англосаксонская, – это наш политический смысл, дорога к очищению. Чужие влияния на украинскую душу ей вредят. В первую очередь необходимо очистить Украину от 5–6 млн московитов, что являются паразитами и составляют почти 10 % населения, которое, как правило, проживает в городах. Это паразиты, которые привыкли властвовать над украинцами»[881]. К городам Украины как концентрации «кочевнического» и «чуждого селу» духа Липа питал особую антипатию. В перспективе, мыслит Ю. Липа, очищение украинской расы путем массовых убийств должно быть продолжено. И не только в границах Украинской ССР, но и за ее пределами.
Идеалом Ю. Липы была Великая Украина, которая включала бы в себя на юго-востоке Северный Кавказ и Кубань, на востоке – черноземные районы Волги и Дона вплоть до Калуги, на северо-востоке – обширную территорию от Смоленской и Курской до Новгородской и Псковской областей. Эта экспансия должна была дойти до Москвы, а сама столица России – уничтожена: «Свободная Украина настанет не после освобождения Киева от московитов, а после уничтожения Москвы. Уничтожение России как центра наднационального разделения земель между Волгой, Печорой и Белым морем – это основа сильной Украины. Вопрос только национального освобождения Украины малопродуктивен. Разве об этом только думают сейчас и видят в будущем как цель своей борьбы борцы за Украину? Подобное важно только для невольников-негров! Цель Украины – Москва, которая прикрывается то жидовским “Интернационалом”, то греческим православием. Украина – могильник Российской империи. Суверенитет на территории между Белым и Черным морями может быть стабильным только в руках украинцев. Невозможно примирить московский центр с украинским центром, невозможно и говорить о государственном сотрудничестве между этими центрами»[882]. В работе «Распад России», опубликованной в 1941 г., Ю. Липа мечтает о том, чтобы украинцы продавали японцам дальневосточную рыбу, а мусульмане России таскали для украинцев каштаны из огня на территории от Поволжья до Туркестана и границ с Ираном и Турцией[883]. Средоточьем украинской геополитики Ю. Липа считал Черноморско-Каспийский регион.
Добрый доктор для палачей
Летом 1941 г., когда нацисты насиловали Украину, Ю. Липа благоденствовал в оккупированной немцами Польше. Нацисты, верные древнеримской максиме divide et impera, противопоставляли «недочеловекам»-полякам украинцев – тех же унтерменшей, но более полезных для Германии в тот период. Галицией управлял нацистский генерал-губернатор Польши Ганс Франк. При нем состоял коллаборационистский «Украинский центральный комитет» (УЦК) во главе с Владимиром Кубийовичем – бывшим доцентом Ягеллонского университета Кракова. В. Кубийович еще до вторжения немцев в Польшу восхищался гитлеровским нацизмом, а в 1943 г. стал вдохновителем создания из украинцев дивизии СС «Галичина». Служивший врагам Польши, он сам был наполовину поляком, до 1939 г. женатым на польке. С «благословения» Франка «самостийную» Украинскую церковь в Польше создавал бывший министр вероисповеданий в правительстве Петлюры Иван Огиенко (1882–1972), в кратчайшие сроки «выращенный» из монаха в митрополиты. Огиенко хорошо знал отца Липы – врача и националистического публициста Ивана Липу (1865–1923), – с юности опекал Юрия Липу. Врач-расист мог бы войти в высшие слои гитлеровских прислужников, но такого следа в истории украинского нацизма не оставил.
Почему? Липа, агитируя украинцев на массовые убийства, сам не присоединился ни к одному крылу, оставляя себе свободу маневра между Бандерой, Мельником, Бульбой-Боровцом и остальными крупными фигурами в националистическом движении. Такая, образно говоря, беготня между струйками делала его «чистым» перед Берлином, где каждый лагерь ОУН держали «на карандаше» в СД. Становиться заключенным концлагеря – пусть и привилегированным, как Бандера, – гедонист Липа не хотел. Будучи от природы умным человеком, он уже к концу 1941 г. стал понимать, что блицкриг у немцев не получится. Это значило следующее: от них надо брать по максимуму, но при этом сохранять чистое от прямых связей с НСДАП алиби. В первом случае начиная с лета 1941 г. Ю. Липа распространял в нацистских кругах свою переведенную на немецкий язык брошюру «Распад России». Используя связи и контакты жены[884], он побывал в высоких нацистских кабинетах в Берлине, Вене, Кракове и других крупных городах. Ю. Липа убеждал нацистских бонз изменить политику в отношении Украины и украинцев, т. е. признать их если не равной немцам, то хотя бы на четверть арийской нацией. Опираясь на свои расовые теории, он внушал гитлеровцам, что Украина куда более продуктивна для Рейха как сателлит – таран против СССР, нежели как бесправный рейхскомиссариат. Хоть эти идеи шли вразрез с «Майн кампф», Липу у нацистов всегда встречал теплый прием [885].
Любимая легенда современных украинских националистов – что трудами Липы восхищался сам Адольф Гитлер. Насколько это достоверно, никто уже не докажет. Однако верно, что в 1943 г. Ю. Липе в Берлине предложили пост премьера марионеточного правительства Украины. Предложение исходило не от фюрера, а от начальника восточного отделения внешнеполитического управления НСДАП Георга Лейббрандта, по совместительству статс-секретаря министра восточных территорий Альфреда Розенберга, куратора Андрея Власова и дивизии СС «Галичина». Ю. Липа любезно выслушал нациста, но отказался[886]. Почему? Он брал информацию о положении на фронтах не только от нацистов и ОУН – УПА, но и из источников из стран антигитлеровской коалиции. В начале 1930-х гг. Ю. Липа стажировался по медицине в Лондоне, делал для зарубежных дипломатов аналитические записки о положении украинцев в Польше и СССР, наконец, хорошо знал английский и французский языки. Со времен английской стажировки у него осталось много авторитетных знакомых. Сами же его современные апологеты пишут: британские партнеры СССР по антигитлеровской коалиции оказывали на Липу сильное влияние[887]. Этими силами могли быть агенты британских спецслужб, чей интерес к украинским националистам – секрет Полишинеля.
В мае 1943 г. Ю. Липа получил от подпольной Армии Крайовой сообщение: или он немедленно покидает Польшу, или будет убит. Врач-расист с семьей и детьми с помощью немецких оккупантов уехал на другой конец польского генерал-губернаторства – в Галицию, в село Вильшаница на Львовщине, к дяде жены. Пожив там три месяца, он поселился в городе Яворов, в 50 км от Львова, открыл небольшую частную типографию, начал издавать книги, читать лекции по украинскому расизму и ставить пьесы собственного сочинения в местном любительском театре. Его «Распад России» в Яворове долго был бестселлером. Как видим, палачам Украины из ОУН – УПА, которые тогда кишмя кишели в Галиции, было кем и чем вдохновляться. В сентябре 1944 г., когда Львов был освобожден Красной Армией, Ю. Липа жил в глухом гуцульском селе Иванивка. С этого периода он начальник медицинских курсов в УПА.
К прибытию Ю. Липы медицинская служба УПА имела большой опыт и обладала приличным штатом врачей. Свои истоки она ведет с 30 сентября 1941 г., когда во Львове по благословению Андрея Шептицкого был организован «Украинский Красный Крест» (УКК). Он имел отделения в Кракове, Полтаве и Киеве, тесно сотрудничал с действовавшим при Г. Франке «Украинским центральным комитетом». В 1942 г. немцы закрыли УКК, а штат организации отправили работать в социальные отделы при местных оккупационных администрациях рейхскомиссариата «Украина». В 1943 г. по распоряжению руководства ОУН УКК стал медицинской службой ОУН – УПА. Каждый врач и санитар, помимо медицинской подготовки, был идеологически выдержан в духе украинского нацизма. Медицинские подразделения формировались сообразно подпольной организации УПА. В 1943–1944 гг. УПА делилась на четыре группы: «Север» (Волынь и Полесье), «Запад» (Галиция, Буковина, Закарпатье), «Восток» (север Киевской и Житомирской областей, а также часть Черниговщины), «Юг» (Хмельницкая, Житомирская, Винницкая область, часть Киевской). Каждая группа делилась на военные округа (ВО), а те – на тактические отделы (ТО). При каждом ТО была медицинская служба низового уровня, подчинявшаяся коллегам из медслужбы ВО, а те подчинялись медслужбе территориальной группы и высшему медицинскому органу управления – руководству Санитарной службы УПА. В Санитарной службе были две формы организации работы – военная и территориальная. Первая охватывала боевые части, вторая действовала в так называемых «кустах». В один «куст» входили, как правило, 5–6 занятых УПА сел, где УПА создавала из местных крестьян отряды самообороны, вооруженные обрезами, топорами, ножами и иными подручными средствами. Значительная часть жертв геноцида на Волыни в 1943 г. – как раз убитые «кустовыми» самооборонцами поляки, украинцы и представители других национальностей.
Лояльность селян каратели завоевывали чаще всего очень просто: устроив там показательную резню всех, кто просто попался на пути. Работу медиков сверху донизу контролировала вездесущая и зловещая «безпека» – Служба безопасности (СБ) УПА.
К 1944 г. у УПА был большой опыт создания госпиталей в «кустах» и на боевых позициях. Чувствовавшийся поначалу недостаток врачей и медсестер постепенно компенсировался созданием в «лояльных» населенных пунктах курсов подготовки медперсонала. Более того, курсы экстренной помощи в боевых условиях обязывали проходить всех боевиков, чтобы те могли в боестолкновении помочь себе сами и подлечить раненых товарищей. В УПА, как и в любой террористической организации, боялись попадания в плен раненых боевиков. Раненый человек беспомощен и потому легко подвержен психологической обработке противником. Когда не было возможности утащить раненого с поля боя, «побратимы» его пристреливали. Если верить украинским историкам, то значительный прилив медработников в УПА пришелся на разгром дивизии СС «Галичина» под Бродами (Львовская область) в июле 1944 г. По данным историка Романа Колесника, после нее почти все уцелевшие эсэсовцы из «Галичины» ушли в «лес», в УПА[888]. Учитывая, что медслужбы «Галичины» под Бродами находились на значительном расстоянии от переднего края, медики в форме украинских СС как раз были верными кандидатами в УПА как выжившие. Верность германскому начальству у большинства украинцев в «Галичине» отсутствовала. Немцы открыто показывали отношение к украинским эсэсовцам как к «недочеловекам», расстреливали их за любой мелкий проступок (например, шутки над старшими по званию во время перекуров). Даже духовник «Галичины» Андрей Шептицкий – бывший офицер Австро-Венгрии и конфидент А. Гитлера – был третируем гитлеровскими СС за то, что в «Галичине» велись униатские службы на украинском языке. Восхваление имени Христова в казарме СС воспринималось эсэсовцами «старой гвардии» как надругательство над «черным орденом»[889].
Мобилизацией медиков в «Галичину» занимался Владимир Билозир – старый борец ОУН, член «Украинского центрального комитета». Когда «Галичине» не было и года (ноябрь 1943 г.), Билозир зачислил туда 53 гражданских медика из Западной Украины – из 161 вызвавшихся добровольцами. В «Галичину» второго состава (после разгрома под Бродами) в Польше принудительно вербовали всех медиков и ветеринаров украинской национальности в возрасте до 35 лет. В «Галичине» существовали курсы медсестер для молодых незамужних украинок со средним образованием [890].
К приезду Ю. Липы в УПА по медицинской части у Р. Шухевича все работало как надо. Почему для УПА так нужен оказался Липа? Только в 1941–1943 гг. ОУН – УПА была полностью обеспечена медикаментами. Тогда Украинский Красный Крест через немцев доставал националистам лекарства, инструменты, перевязочный материал, все необходимое. Если не удавалось достать у немцев, бандеровцы и мельниковцы обдирали врачей и аптекарей польской, еврейской и других национальностей. Врачи-евреи под угрозой оружия, за еду или другие гарантии жизни оказывали ОУН – УПА медицинскую помощь. После того как немецкие позиции на Украине под ударами Красной Армии затрещали по швам, отступавшие оккупанты стали выгребать на Украине все резервы медикаментов и инструментов. Летом – осенью 1944 г. в УПА ощущался острый дефицит лекарств. Р. Шухевич запрещал боевикам вступать в боестолкновения с немцами, давал приказы только на полное уничтожение боевых групп польской Армии Крайовой, советских граждан, красноармейцев и партизан, а также сочувствовавшего им местного населения. Но официально УПА была у немцев вне закона, так что «организовать» лекарства в оставшейся под немцами части Польши не представлялось возможным. Постоянные убийства, хроническое пьянство, изнасилования и беспорядочные половые связи негативно сказывались на здоровье и моральном духе личного состава УПА. Украинский историк Марта Гавришко в своей статье «Запрещенная любовь», основанной на свидетельствах жен и подруг боевиков УПА, утверждает следующее. Официально в ОУН – УПА насаждались пуританские нравы.
Рядовой боевик перед женитьбой должен был показать невесту командиру и получить согласие на брак. За недозволенные половые контакты мужчин в УПА карали вплоть до смерти, женщин чаще всего наказывали как гулящих девок в деревнях Западной Украины – поркой и стрижкой наголо. Однако особо ценных специалисток могли наказать только понижением в должности. А на состоящий целиком из мужчин руководящий состав УПА пуританские законы не распространялись вообще. «Наличие внебрачных партнерш у многих представителей руководства ОУН – УПА свидетельствует о злоупотреблении служебным положением в отношении участниц подполья», – пишет М. Гавришко. По ее словам, на своих наложниц главари УПА давили авторитетом, угрозами и невозможностью для женщины избавиться от сексуальных домогательств[891]. Сюда можно добавить свидетельство Мирона Матвиейко – раскаявшегося перед советским народом бывшего шефа СБ ОУН – УПА за границей. По его словам, С. Бандера однажды изнасиловал законную жену члена руководства ОУН Михаила Баняса – няньку маленьких детей Бандеры. Попытка М. Матвиейко привлечь С. Бандеру к суду ОУН потерпела крах. Опозоренные супруги Баняс были вынуждены жить с этой психотравмой всю жизнь. Как писал бывший шеф «безпеки», приставание к женам, подругам и родственницам боевиков для Бандеры было нормой, и на это все руководство ОУН закрывало глаза. Как и на то, что С. Бандера избивал свою жену, когда та была беременна[892]. Без счета наложниц и любовниц – в основном участниц УПА или родственниц боевиков – было и у Р. Шухевича. В большинстве случаев он овладевал этими девушками и женщинами силой.
Где была бессильна медицина, там должна была помочь идеология. Ю. Липа, выражаясь современным языком, был у боевиков УПА главным психоаналитиком. Он проводил с боевиками индивидуальные и групповые сеансы. Главным методом лечения психических отклонений была пропаганда украинского расизма. Ю. Липа умел растолковывать человеконенавистнические догмы так, что они действовали на деморализованный убийствами организм, как наркотики притупляют на время острую боль. Идеологов в УПА было много, но с обладающими даром слова был дефицит. Демагог Р. Шухевич, по воспоминаниям современников, Ю. Липе в подметки не годился как идеолог и лидер. Вот как отзывался о Шухевиче после войны бывший член Центрального провода ОУН (б) Михаил
Степаняк: «Шухевич – человек мелкий, при этом болезненно честолюбивый, злопамятный. Враг образования и воспитания членов ОУН и широких народных масс. Для него нести политическое просвещение в массы было равнозначно подрыву авторитета провода ОУН. Еще в Украинском легионе (батальон абвера «Нахтигаль». – Прим. А. П.) славился тем, что лично избивал стрельцов (личный состав. – Прим. А. П.). Его кругозор не вышел за пределы львовского рынка и частной лавочки. Аморальный и при том набожный и суеверный»[893]. А вот показания, данные в МГБ УССР на Шухевича Александром Луцким – командиром УПА, знавшим Шухевича еще по службе в «Нахтигале» и 201-м батальоне шуцманшафта: «Его (Шухевича. – Прим. А. П.) считают большим интриганом и безынициативным человеком, умеющим удачно улавливать правильные мысли и советы, которые высказываются другими руководителями ОУН, а затем из всего этого выбрать наиболее важное и преподать как свое. Своего мнения у него нет. Если бы не его заместитель по ОУН “Тарас” (скорее всего, начальник личной охраны Шухевича Михаил Заяц. – Прим. А. П.), ему вообще трудно было бы руководить ОУН – УПА. Мне известно, что Бандера был невысокого мнения о Шухевиче. Шухевич не с большим удовлетворением встретит сообщение о том, что Бандера немцами освобожден, и не с большим желанием пойдет на встречу с Бандерой, ибо он понимает, что на этом его карьера как руководителя ОУН будет закончена»[894].
С приходом Ю. Липы в УПА активизировалась работа по производству кустарным способом лекарств. От своего отца-врача он унаследовал увлечение фитотерапией, еще до войны публиковал статьи на тему целебных свойств украинской флоры. В УПА он возглавил службу сбора лекарственных трав, куда принудительно сгоняли женщин и детей из «кустовых» сел, руководил переработкой собранного сырья, обучал медперсонал практической фитотерапии. Здесь Ю. Липа начал писать «Лекарства под ногами» – учебник по фитотерапии для медицинской службы УПА, который сейчас на Украине входит в обязательную программу медвузов. Как начальник медицинских курсов, он ввел фитотерапию на практических занятиях по лечению открытых и закрытых переломов, ранений, внутренних кровотечений и т. д. Современные будущие врачи в медвузах проходят курс биологической этики. Вместо таковой на медицинских курсах УПА слушателям преподавали расовые идеи Ю. Липы. Возможно, он хотел сделать медиков УПА будущей элитой «новой Украины», как наиболее образованную часть. Он видел, что в «безпеке» превалируют клинические садисты, а в референтурах (районных администрациях) сидят полуграмотные и жестокие дети сельских богатеев, едва умеющие читать и писать[895]. Созданная под стать Р. Шухевичу властная вертикаль УПА не выдержала бы конкуренции перед воспитанными на идеях Ю. Липы медиками «новой Украины». В пользу этой версии свидетельствует переписка Липы с руководящими органами ОУН – УПА, где он высказывает предложения насчет политико-воспитательной работы с личным составом[896].
Естественно, что такой крупный идеолог украинского нацизма, как Ю. Липа, давно разыскивался органами НКВД. Липа почувствовал слежку за собой во второй декаде августа 1944 г., когда село Иванивка, где он жил, было освобождено Красной Армией. Однако он отказался уходить вместе с УПА на запад. В планах Липы было выдать себя за местного полуграмотного крестьянина, дождаться окончания проверок населения НКВД, а потом раствориться в толпе и под чужим именем, с советским паспортом продолжать подпольную работу в СССР. Таким способом в конце войны избежали кары многие украинские прислужники гитлеровцев, в частности палач Хатыни Григорий Васюра, следователь гестапо из Ровенской области Александр Юхновский. Не оставлял Липа для себя шанса под чужой личиной скрыться за рубежом. С его знаниями языков и человеческой психологии это бы не составило проблем. Хитрый план Липы не удался. Судя по всему, тонкие нервные руки врача под крестьянской одеждой было не скрыть, и кто-то из местных крестьян сообщил про него в НКВД.
Как закончил свою жизнь украинский собрат Йозефа Менгеле, свидетельствует данный документ:
«Начальнику УНКВД Львовской области
комиссару милиции 2-го ранга
тов. Грушко
Спецдонесение о ликвидации пограничниками доктора с. Иванивки Ю. Липы
22 августа 1944 г. в Буновском лесу пограничным отрядом задержан видный деятель Организации украинских националистов доктор Липа Юрий (он же Георгий). Отчество не установлено.
По пути следования в пограничную комендатуру с. Шутово доктор Липа пытался совершить побег, во время которого был убит.
У Липы при обыске обнаружены:
1. Жандармская нарукавная повязка.
2. Украинский националистический крест.
3. Книга “История Украины”, написанная в националистическом духе.
4. Переписка на… п/листах.
Задержанная нами его жена Ксана (жена Липы скрыла свое имя. – Прим. А. П.) на допросе ничего существенного не показала.
Начальник
Краковецкого РО НКВД
лейтенант милиции
Камардин
28/8 – 1944 № 29».
Эпилог
Докладывая о ликвидации Липы, лейтенант НКВД Камардин указал второе имя врача-расиста – Георгий. Так окрестили еще маленького Липу в церкви его родного села. Липа, ставивший в качестве расового идеала Украины Галицию и писавший на львовском диалекте, к Галиции не имел никакого отношения. Врач-националист Иван Липа, еще в царской России разжигавший в украинских губерниях России русофобские взгляды, не был биологическим отцом Липы. Жена Ивана Липы не могла иметь детей. В селе под Полтавой Липа-старший усыновил родившегося в 1900 г. младенца, записанного в церковной книге как Георгий Геращенко. Этим мальчиком и был будущий врач-расист. Липа-старший сам родился не в Галиции, а в Керчи, жил и работал в Киеве и Одессе, но восхищался подъемом национального сознания украинцев в Австро-Венгрии и воспитывал сына в духе Галиции. Кризис самосознания у ренегата-отчима передался пасынку, что с точки зрения психологии могло потом выродиться у Юрия Липы в его нацистские взгляды. Мечтавший об «очищении украинской расы» Липа-младший до конца жизни страдал от комплекса личной «расовой нечистоты», как и Адольф Гитлер, отдавший лично приказ об умерщвлении в газовой камере больной шизофренией кузины. Шизофрения – болезнь наследственная.
В 1902–1918 гг. Иван Липа работал врачом в Одессе. Там же в 1942 г. его сын открыл с помощью нацистских оккупантов свой Украинский Черноморский институт с целью изучения биосферы Черноморско-Каспийского региона, который должен был войти в сферу влияния «новой Украины» и Третьего рейха. В нынешней Одессе есть улица в честь Ивана и Юрия Липы, имя Юрия Липы носит один из одесских вузов.
Отчим Липы постулировал украинский вариант «крови и почвы» еще на заре XX в. – в форме статей и философских сказок-притч. Примечательна притча Ивана Липы о знаменитом украинском черноземе, который берет живительную силу из праха и крови погибших за тысячи лет украинцев. К «мистическому голосу» крови апеллировал в годы Первой мировой войны отец украинского нацизма Дмитро Донцов. В 20-30-х гг. XX в. брались за это трудное дело ведущие теоретики ОУН (Ярослав Стецько, Николай Сциборский, Владимир Кубийович). Политическое направление «интегральный национализм», куда включается также идеология Донцова – Бандеры, вообще родилось в конце XIX в. во Франции – в недрах будущего профашистского движения Action frangaise. Густо замешанная на крови и почве философия Липы к 1930-м гг., по идее, не должна была дать для ОУН ничего нового.
Однако мало того, что дала, – но и вынесла идеологию ОУН на новую высоту. До Липы идеология украинского национализма была политической пропагандой. Попытки привнести в пропаганду научную систему носили фрагментарный характер. Ю. Липа – человек от биологии и медицины – ввел в свое понимание украинского национализма онтологию, антропологию и аксиологию, конечно, в извращенном ультраправом варианте. А также политическую герменевтику – интерпретацию культурного наследия украинского прошлого, которая обосновывала бы мировоззрение Липы. Наукообразие сделало его творчество куда более доступным для понимания, чем памфлеты Степана Бандеры, где за нагромождением лозунгов не видно пояснения, зачем вообще украинцам нужна ОУН. Возможности статейного формата, к сожалению, не позволяют автору статьи показать особенности языка работ Липы. Он писал легким народным языком Галиции. Это отличает его книги от тяжеловесных и туманных «Мифов XX века» Альфреда Розенберга. И тем более работы Липы выгодно контрастируют с «Майн кампф» Гитлера – по мнению автора статьи, на редкость скучной и неоригинальной книгой.
Настоящая политическая философия не рассуждение о методе, она сама является методом. Расово чистая украинская нация для Липы – объект актуального целеполагания. Как врач, Липа не только составил текущий анамнез «украинской расы», но и тут же принял решение об «оперативном вмешательстве» – в виде этнических чисток. Дискурс насчет очищения украинской крови путем экстерминации (уничтожения) враждебных «примесей» делает философию не украинским национализмом или фашизмом, а нацизмом.
Национализм, фашизм и нацизм – совершенно разные явления, хоть и кажутся продуктами одной правой идеологической генерации. Бесспорным националистом был великий поэт Тарас Шевченко. Националистические взгляды не мешали поэту и драматургу Ивану Франко быть социалистом. Националист Михаил Драгоманов не скрывал своей личной юдофобии, однако выступал за равноправие народов Украины. Буржуазный демократ Вячеслав Липинский, презиравший Донцова и тому подобных деятелей, также относится к плеяде ведущих теоретиков украинского национализма. Культурную политику советского руководства в Украинской ССР в 1920—1930-х гг. также можно назвать национализмом – в форме административной украинизации культуры и образования.
Классический подход определяет фашизм как идеологию «нации-государства», где какой-то народ – тело государства, но не высшая в мире раса. Фашистское государство допускает дискриминацию «враждебных» социальных слоев и «некоренных» народов, но не их физическое и культурное уничтожение. Фашизм – бесспорно преступная идеология. Но в фашистской Италии нельзя было помыслить «окончательного решения еврейского вопроса», эвтаназии «лишних» граждан и концлагерей. Б. Муссолини презирал расовые доктрины А. Гитлера – в числе первых соратников дуче были состоятельные итальянские евреи. Ю. Липа постулирует украинцев не телом будущей Великой Украины, а высшей арийской расой – более того, двигателем Истории в мире. Девиз Бандеры «Украина превыше всего!» в устах Липы приобретает новую трактовку: «Весь мир только для Украины!» Этот ультрашовинистический дискурс в сочетании с расовыми идеологемами дает сделать простой вывод: философия Ю. Липы – настоящий украинский нацизм в его наукообразном виде.