— Где?
— Дома, наверное. Мы постараемся это выяснить, разумеется.
— Сделайте одолжение. Он ведь, кажется, живет в Кенсингтоне? Надо установить, возвращался ли он туда в течение дня. Только не забудьте показать ему нож и посмотреть, какое впечатление это на него произведет.
— Это мы сделаем сегодня же вечером. А куда вы направите свои стопы?
— Я свои стопы направлю в контору мистера Петтигрю, — ответил Моллет. — Хочу обсудить с ним несколько вопросов. У меня есть сильное подозрение, что именно он является ключом к разгадке всего дела. Позвоните мне в Ярд вечером, когда повидаетесь с Маршаллом, это поможет мне выбрать правильную линию поведения с Петтигрю.
На этом детективы распрощались.
Глава 23РАССЛЕДОВАНИЕ В ТЕМПЛЕ
В конторе Петтигрю Моллет появился на следующее утро и был принят со сдержанной учтивостью, не без подозрительности, Джоном, пожилым секретарем адвоката, сообщившим, что его начальник еще не пришел. Инспектор дружелюбно сказал, что обождет, и решил скоротать время беседой с Джоном.
— У нас здесь вчера уже был молодой человек из столичной полиции, — сказал последний несколько обиженным тоном. — Знаете, нам весьма неприятно оказаться причастными к подобному делу.
— Прекрасно вас понимаю, — с готовностью согласился Моллет.
— Как будто нас это и без того не шокировало, — продолжал Джон. — Мы ведь такие старые друзья с ее светлостью и вообще… Всегда неприятно выступать в качестве свидетеля.
— Да, конечно, — снова поддакнул инспектор. — Но иногда приходится, вам ли не знать. Мистеру Петтигрю просто не повезло оказаться возле Олд-Бейли в тот день и час. Наверное, он ведет там дело?
Джон подозрительно посмотрел на него.
— Полагаю, если я отвечу «да», вы захотите заглянуть в нашу регистрационную книгу, — сказал он. — Я избавлю вас от лишних хлопот. Нет, не ведет. Вчера днем он выступал в арбитраже неподалеку, через дорогу. Мы надеялись, что все закончится к половине четвертого или даже раньше, но он вернулся только вскоре после четырех.
— После четырех? Значит, едва вернувшись, он, должно быть, отправился в Олд-Бейли?
— Не мое дело рассказывать вам, куда он пошел. А кроме того, я этого не знаю, поскольку не интересовался.
— Но куда-то он все же ушел, сразу же как вернулся?
— Я бы не сказал, что сразу же. Мы успели немного поговорить. Об арбитраже, о расписании на следующий день, о том, кто заходил в его отсутствие, и тому подобном.
— А кто-то заходил? — небрежно спросил Моллет.
— В тот день был только один посетитель. Мистер Петтигрю с ним разминулся всего на несколько минут. Молодой джентльмен, который и прежде здесь бывал. Его фамилия Маршалл.
— Маршалл. И что он здесь делал?
— Ничего не могу сказать, кроме того, что он зашел повидаться с мистером Петтигрю. Зачем — не мое дело.
— Но это может быть важно, — напирал инспектор. — Вы знаете, что этот Маршалл находится сейчас под стражей за нападение на полицейского возле Олд-Бейли в момент убийства судьи?
— Что вы говорите? — искренне удивился Джон. — Нет, это для меня новость. Видите ли, я не особо читаю полицейские репортажи в газетах, если мы профессионально не заинтересованы в каком-то конкретном деле. На мой вкус, они слишком вульгарны, если позволите так выразиться. Но то, что вы сказали, интересно, действительно интересно.
— Что он делал, пока ждал мистера Петтигрю?
— Да в общем-то ничего особенного. Просто проторчал здесь большую часть дня. А как раз перед четырьмя часами поспешно убежал. Задержись он еще на пять минут, и мистер Петтигрю его бы застал.
— Он входил в кабинет мистера Петтигрю?
— Разумеется, там я его и усадил — в конторе больше нигде нет удобного кресла.
— После его ухода вы никакой пропажи не заметили?
— Пропажи? Конечно, нет! Мистер Маршалл не из тех джентльменов, после визита которых пропадают вещи. В противном случае я бы не допустил его в кабинет мистера Петтигрю.
— Вы совершенно уверены? — настаивал Моллет. — Мистер Петтигрю не говорил вам, что у него что-то исчезло?
— Нет, не говорил. И если вы хотите продолжить свое расследование, то лучше вам обратиться к самому мистеру Петтигрю, — добавил Джон, услышав шаги за дверью. — Доброе утро, сэр!
— Доброе утро, Джон, — сказал Петтигрю, появляясь на пороге. — Доброе утро мистер… Моллет, не так ли? Вы ко мне?
— Если вы соблаговолите уделить мне несколько минут, сэр.
Петтигрю провел Моллета в свой обшарпанный, но уютный кабинет и со вздохом опустился в кресло за столом. Он выглядел усталым и подавленным.
— Итак? — сказал он. — Полагаю, вы пришли в связи с этим жутким делом Барбера? Вы видели показания, которые я дал полиции сразу после убийства? Если видели, то, боюсь, прибавить мне нечего.
— В этих показаниях есть только один пункт, который я хотел бы прояснить, — сказал инспектор. — Вы не уточнили, почему оказались возле Олд-Бейли именно в тот момент.
— Совершенно верно, инспектор, не уточнил. Мне казалось, что это никоим образом не повысило бы ценности моих показаний. И, — добавил он, видя, что инспектор собирается возразить, — кажется так до сих пор.
— Вы отказываетесь ответить на этот вопрос?
— Да.
С минуту Моллет молчал, потом неожиданно спросил:
— Вы помните дело Окенхерста, рассматривавшееся в Истбери в ходе выездной сессии?
Петтигрю поднял брови:
— Разумеется.
— Известно ли вам, что нож, которым убили судью Барбера, был опознан как тот самый, который фигурировал тогда в суде в качестве вещественного доказательства?
— Вот как? — медленно произнес Петтигрю, привычно морща нос.
— По окончании суда его не нашли. У полиции Истбери создалось впечатление, что его могли взять вы. Сегодня я говорил по телефону с офицером, который дежурил в зале в тот день, и он сказал, что искал вас, но вы покинули здание суда. Как ему показалось, поспешно.
— Да, припоминаю. Я хотел пройтись до отхода поезда. Мне надо было успокоиться.
— Вы разволновались из-за судьи?
— Разумеется, — улыбнулся Петтигрю. — Меня ужасно разозлило то, как он вел это дело.
— Вы прихватили с собой нож, мистер Петтигрю?
— Нет.
— Мистер Маршалл провел большую часть вчерашнего дня в вашем кабинете. Прямо отсюда он направился в Олд-Бейли.
— Да. Я там его видел.
— С тех пор он признался в убийстве судьи Барбера.
На лице Петтигрю появилось болезненное выражение.
— Бедный мальчик! Бедный, несчастный мальчик! Это просто ужасно, инспектор! — Он несколько секунд помолчал, потом продолжил: — В таком случае не вижу больше причин не отвечать на вопрос, который вы мне только что задали. Я пошел в Олд-Бейли, поскольку боялся, что он сделает какую-нибудь глупость.
— В самом деле?
— Да. Понимаете, некоторое время назад он рассказал мне об этом деле, и я видел, что он находится в крайне взвинченном состоянии. Накануне утром в расписании на доске объявлений в вестибюле суда значилось, что это дело будет рассматриваться в зале номер один, а я знал, что в этом зале заседает Барбер. На следующее утро я прочел, что рассмотрение не окончено. Меня все это не интересовало до тех пор, пока во время обеденного перерыва я не оказался за столом рядом с Фосеттом и не узнал от него, что Барбер повел себя — как бы это поприличнее выразиться — возмутительно. Это меня очень обеспокоило, потому что я искренне симпатизирую этому юноше, Маршаллу, и понимал, как тяжело он это воспримет. Потом, когда я вернулся сюда вчера днем, Джон сообщил мне, что Маршалл приходил повидаться со мной, долго ждал, очень нервничал, а потом, прямо перед четырьмя часами, внезапно ушел. Памятуя его наивный идеализм в отношении судей и правосудия — очень трогательный, но чертовски опасный, — я испугался за него, и мне вдруг пришло в голову, что он мог отправиться обратно в суд, а коли так, я должен был попытаться его перехватить. Вот так, под влиянием момента, я схватил такси и ринулся туда. Но, как оказалось, опоздал. Бедный парень!
— Благодарю вас, — сказал инспектор. — А теперь, мистер Петтигрю, раз уж вы рассказали мне это, не согласитесь ли пересмотреть свой ответ и на еще один вопрос?
— Не совсем улавливаю.
— Если я правильно вас понял, вы поначалу отказывались сообщить мне, зачем отправились в Олд-Бейли, потому что боялись бросить тень подозрения на Маршалла?
— Совершенно верно.
— Скажите, обладание этим интересным сувениром из Истбери вы отрицали по той же причине?
— Боюсь, сегодня утром я туповат, потому что по-прежнему не понимаю вопроса.
— Если вы взяли тот нож в качестве сувенира, — пояснил инспектор, — то разумно было бы предположить, что он лежал где-то в этой комнате — например, на столе — в качестве ножа для разрезания бумаги. Более чем правдоподобно, что вид этого сувенира подсказал Маршаллу, как поквитаться с судьей, и именно поэтому он заспешил в Олд-Бейли, не дожидаясь вас.
— А, понял, — медленно произнес Петтигрю. — Очень остроумная догадка, но неверная. Могу вас заверить, что Маршалл не мог взять нож в этой комнате.
Моллет кивнул.
— Меня это не удивляет, — сказал он. — Видите ли, вчера вечером Маршаллу показали этот нож впервые с того момента, как взяли под стражу, и напомнили, что это за орудие и откуда взялось. И как только он его увидел…
— Да?
— Он моментально отказался от своего признания.
— Отказался?!.. Послушайте, инспектор, вы меня дурачите?
— Надеюсь, вы на самом деле так не думаете, мистер Петтигрю, — сконфуженно ответил Моллет. — Видите ли, мне действительно очень нужно было услышать ваше объяснение по поводу присутствия около Олд-Бейли в тот день. Согласитесь, какое-то объяснение я должен был получить. Вот я и подумал, что быстрее всего добьюсь его, если заставлю вас поверить, что больше нет необходимости кого-либо покрывать.
Казалось, Петтигрю колеблется: рассердиться или посмеяться.
— Это очень бессовестно с вашей стороны, — сказал он наконец. — А теперь вы скажите мне, что заставило Маршалла так повести себя?