Вот вам пример суда, окиньте беглым взглядом
Картины бледные, расписанные адом,
Лишь отражения пока узрели вы:
Каков же подлинник, чьи тени таковы!
Вы, победители, — безбожники, но Богу
Не в силах преградить неверием дорогу;
Предвечному судить и души, и тела,
Ждет слава праведных, а грешников смола.
Известно, в теле зло, родит соблазны тело,
Но душу розгами секут, увы, за дело,
Однако, ежели решает правый суд,
Две кары за одно деянье не несут.
Пятьсот желаний в нас, погрязла плоть в соблазнах,
Их утоление во власти членов разных,
Но подстрекателя вина тяжеле всех,
Бессмертье дав душе, ей Бог воздаст за грех.
К тому же, если плоть наказывают хвори,
Страдает и душа, хотя сильней в отпоре:
Поскольку душу нам казнит нещадно плоть,
Из мертвых воскресит ее для мук Господь.
Пусть, споря с истиной, нам саддукеи[580] явят
Волками сглоданных: кто от червей избавит,
И от волков спасет. Нам скажут: как же так?
А если человек, как мясо или злак,
Послужит пищею другим в годину глада,
Каким он явится из чрева? О, не надо
Смущаться оттого, что названный предмет
Звучит двусмысленно. Разлада в мире нет,
И элементы все в согласье у природы,
Все вещества она творит, и есть отходы.
Порядок здесь во всем: так в свой черед, в свой срок
Желудок требует, чтоб свежим был кусок,
А все негодное, что в топке не истлело,
Как нечто вредное должно отторгнуть тело.
Природа суть всего, всего живого мать,
Скажите, вправе ли она сама хворать?
Когда ее нутро охвачено волненьем,
Она родит росток с невиданным уменьем,
Неужто ей взамен погибшего ростка
Из всей материи не сделать двойника?
О дети суеты, вам слог по нраву гладкий,
В священных книгах вы найдете недостатки,
По-вашему слова должны парить и течь,
Моя вам кажется тяжеловесной речь
И длинной чересчур; вы от прозрений разных
Зеваете и вот у любомудров праздных
Пытаетесь найти ученые слова
Про воскрешения и тайны волшебства.
Нам книги говорят, что духов добрых взоры,
Коснувшись молока, рождают огнь, который
Вращает внешний свод при помощи тепла,
А тот как движитель вращает все тела,
Из них всё новые в себя вбирает воздух,
Сменяя прежние, идущие на роздых,
В огне, воде, земле такой же оборот:
Частицы мертвые тотчас идут в отход,
Потом, свершив свой круг, на прежнем месте снова,
Движенья этого Господь первооснова.
Для нас обмен веществ не может быть концом,
Мы сей круговорот в себе самих несем,
Он завершенья ждет, он ждет конца движенья,
Когда второй покой все остановит звенья.
Меняют строй и вид все первовещества,
От них — и прочие, и вот опять жива
Природа мертвая: приманок здесь не надо,
Все, что меняется, само такому радо.
Когда же небеса пред крайнею чертой
Круг всех кругов свершат, весь очерк мировой,
Вращенье кончится, придет конец работе
Вселенских всех частей в последнем обороте,
Рожденья кончатся, закончит время бег,
Пребудет то, чем сущ от века человек,
А вся материя, — что может быть блаженней? —
Уснет, не ведая желаний и движений.
Тогда для всех существ последний час придет,
Их свойства таковы, что прекратится род,
Разумный человек один душе обязан
Своим бессмертием, он плотью к ней привязан,
Той высшей сущностью живого естества,
Которая живет, покуда жизнь жива.
Животных все тела, увы, помет природы,
Она использует потом свои отходы
И снова вещество формует в должный срок,
Сама — материя, сама — ее исток,
Всю мощь материи она пускает в дело.
Душа приходит к нам из горнего предела,
И вечной славы смысл доступен для людей,
Живущих в вечности и тем подобных ей.
Душа божественна и совершенна этим,
Но с плотью связана, и посему заметим:
Способна ли она желанья обуздать,
Несовершенной став, утратив благодать?
Сие существенно, так правит постоянно
Природный наш инстинкт, не терпящий изъяна.
Возьмем, к примеру, медь: ее из недр земли
Добыли, а затем в плавильню привезли,
В печи расплавили, очистили до лоску,
И мастер льет шандал по своему наброску,
Все эти стадии нельзя считать концом,
Конечен замысел, достигнутый творцом.
Наш лик законченный, по форме безупречный,
Первопричины цель и замысел конечный,
Душе не надобен прообраз никакой,
Идеей будучи, живет сама собой.
Был создан человек, явленный образ Божий,
По замыслу Творца и на него похожий.
Все наднебесное, что сверх сознанья в нас,
Дало нам чистоту и мысль, а в должный час
Вместилище сулит, которое увидит
Преображенный дух, коль в царство Божье внидет,
Все поднебесное, земное, даже то,
Что слыло образцом, должно уйти в ничто,
Смысл человеческий, сознанье наше свято,
Наш дух божественный сошел с небес когда-то,
Чтоб славить и служить, взирать и постигать
В юдоли, где один обрящет смерть как тать,
Другой от смертного избавлен приговора,
Поскольку небеса безгрешному опора.
Когда б, язычники, ваш суд к себе был строг,
Развеяли бы вы сужденья ваших строк,
Столь обработанных и столь ученых разом,
Где вы пытаетесь, о сеющие разум,
Продлить свой краткий срок: но так ли высока
Вся ваша миссия, чтоб пережить века
Пером и силой чувств? Ваш дух благочестивый
Бесчувственных умов не мог засеять нивы,
Вы думали: душа развеется, как дым?
Воздаст ли мир хвалу познаниям таким?
Надгробные столпы некрополя в Мемфисе,
Вершины пирамид, вознесших пепел в выси,
Никчемной славе дань, пустопорожний труд,
Надежда тщетная, что чувства не умрут.
О пепле я сказал? Однако для сожженья
Усопших той земли не клали на поленья,
А подымали гроб к вершинам пирамид,
Был к небу мертвый лик повернут, был открыт
Как признак, что с душой надежда отлетела,
Частицу малую оставив лишь для тела.
Но эта пышность вся, к чему она телам,
Когда по смерти плоть уже ненужный хлам?
К чему ничтожеству дано такое право,
Такая честь гробам, столь ценная оправа
Для обряжения родимых мертвецов?
Напрасно вы святым могильный звали кров!
Портреты пращуров из бронзы либо злата,
Досель хранимые, казались ли когда-то
Подобием их тел и отлетевших душ?
Царица Карии, когда скончался муж[581],
Мавзолу возвела громаду мавзолея,
При этом мрамора для праха не жалея,
И в сердце любящем хранила этот прах,
За что была сама в преданьях и стихах
Та Артемизия достойная воспета,
Она построила второе чудо света,
Из камня редкого бесценный мавзолей,
Тем самым вызвала восторг вселенной всей.
Не столько ли трудов свершил ваш мудрый гений,
Дабы воспеть ничто и сотни заблуждений?
Тогда как истину я постигать готов,
Пимандра[582] славите, поклонники богов,
Беря у оного каких-то тайн толики,
Чему его учил Меркурий Тривеликий[583].
Вся слава в Господе, начало в нем и путь,
Основы мировой божественная суть,
В нем суть природы всей и мысли, и явлений,
Необходимости, конца и обновлений.
Из средоточия посредством высших сил
Вершит он по кругам движение светил,
И ангелы, его духовные созданья,
Ведут вплоть до восьмой все сферы мирозданья[584].
Всех демонов рои, несущих жизнь саму
И возрождение, подчинены ему.
Небесные чины старательно и строго
Свершают таинства согласно воле Бога,
Незримо берегут извечных связей чин:
Рождений и смертей, всех следствий и причин.
Отсюда злак, цветок, животное и древо
Родятся заново посредством самосева.
Род человеческий с подъятой головой
Владеет этой всей богатой кладовой:
Природы понятой, ее старатель спорый,
С бессмертными подчас вступает в разговоры,
Чтоб уяснить их суть, могущество и прыть,
Чтобы судить о зле и доброе открыть.
Здесь кончить надобно каким-то заключеньем
И завершить его пространным поученьем.
Сойдясь в своем кругу, когда-то божества
Решили миром всем порядок естества:
Природа вечная, чтоб впредь ей сохраниться,
Должна в урочный срок отцвесть и возродиться.
Вот келья химика: взгляните, он при вас
Взял спирт растительный, взял соли и тотчас
Творит из них золу, потом поташ варганит,
И нечто мертвое живым из почвы встанет.
Сокрытый образец схороненных идей
Источник жизни роз и полевых лилей,
Корней, стеблей, ветвей с листвою и цветами,
Чьи краски яркие вовсю горят пред нами,
Вобрал золу отца и материнский прах.
Их воскрешение рассеет в робких страх,
Ведь все, кто, догорев, развеян горсткой пыли,
Восстанут из земли прекраснее, чем были.
Природа столько див с растеньями творит,
Увядшим что ни год цветение дарит
И множество иных чудес ценой поболе
Приносит всякий раз владетелю юдоли.
Животворящий мир к бессмертью своему
Из всех творений дал придти лишь одному,
Чья выше всех цена: се есть постигший слово
Разумный человек, венец всего живого.