Короче говоря:
• Наиболее вероятно сексуальное удовлетворение женщины с подсознательно привлекательным мужчиной. Причем на рассудочном уровне он может быть неприятен вплоть даже до отвращения. Если такой подсознательной притягательности этого мужчины нет (даже при рассудочно высокой его оценке), то попытка достичь удовлетворения совершенствованием только техники секса вряд ли даст эффект. Наиболее же вероятно притяжение к высокоранговому и высокопримативному мужчине, которые и преобладают среди успешных любовников.
• Выход замуж по рассудочным соображениям (за доброго, честного, порядочного…) при всех плюсах такого решения может быть первое время чреват проблемами с вашим сексуальным удовлетворением.
Так кого же больше?
Если у тебя нет женщины, значит, у кого-то их две.
В бытовом обсуждении проблемы женского одиночества часто звучит мнение, что в означенном одиночестве виновата нехватка мужчин. И хотя строгие социологические исследования не подтверждают (применительно к России и более развитым странам) этого мнения, тем не менее оно повторяется вновь и вновь, выходя не только на страницы средств массовой информации, но и в иные учебники.
Рассмотрим ситуацию подробнее. Вот такой известный факт: мальчиков рождается больше, чем девочек. Это преобладание в полном соответствии с эволюционной теорией пола [4] больше в странах с низким уровнем жизни, меньше в странах с высоким, но всегда имеет место. Еще один известный факт: смертность особей мужского пола в любом возрасте выше, чем женского. Следовательно, рано или поздно их арифметическая численность сравняется, что собственно и происходит. Весь вопрос в том – в каком возрасте. Обычно этот момент расплывчато называется как «возраст совершеннолетия», или «возраст вступления в брак», однако из результатов переписи населения России (см., например, [12]) можно отчетливо видеть, что изначальное преобладание мальчиков сохраняется и среди мужчин вплоть до 35-летнего возраста, от 35 до 45 лет их примерно поровну, далее наблюдается отчетливое преобладание женщин. Вступать в брак в 35 лет, даже для мужчины, скажем так – несколько поздновато, особенно учитывая, что это средние цифры. Но интересно, что статистика по другим странам и эпохам дает еще более удивительную картину – в развитых странах этот возраст уравнивания численности мужчин и женщин еще выше. В современной Финляндии он, например, доходит до 55 лет… на пороге пенсии положено женить детей, а не жениться самому, однако!
Вместе с тем взгляд в прошлое показывает именно такую картину, что описана в учебниках: возраст уравнивания в той же России 50–70 лет назад соответствовал как раз возрасту массового вступления в брак (20–25 лет), в других странах картина была качественно сходной. В малоразвитых же странах такая картина наблюдается и поныне.
Понятно, что на этот возраст непосредственное влияние оказывает качество жизни, развитость здравоохранения и прочие факторы развитости общества. Я могу предположить что цифры, полученные и опубликованные полвека назад (и истинные на то время), позднее просто некритически перепечатывались из издания в издание.
Вместе с тем даже истинные цифры современных переписей, поданные без должных пояснений, способны ввести общество в заблуждение: женщин-то и в самом деле больше, чем мужчин! Но каких женщин? Что ни говори, а 50-70-летние женщины (которых и в самом деле намного больше), увы, не представляют массового интереса как брачные и сексуальные партнеры. В репродуктивном же возрасте – избыток мужчин. Это значит, что среднестатистическая женщина имеет выбор в течение всего репродуктивного периода, что явно имеет глубокий биологический смысл.
Полагаю, что здесь имеет место сильная наблюдательная селекция – женщины о своих проблемах с замужеством рассказывают часто и без особого стеснения, а для мужчин такие проблемы всегда были делом постыдным, потому тщательно замалчиваются. Ну а дитя не плачет – мать не разумеет. Нехватка мужчин могла бы иметь место, если бы одна женщина могла быть замужем за несколькими мужчинами, хотя бы неофициально. Тогда бы другим женщинам действительно не доставалось бы мужчины. На практике, женщины гораздо более склонны сбиваться в тайные гаремы при высокоранговых женатых мужчинах и при этом часто проявляют им такую завидную верность, что другим мужчинам, даже свободным, там просто нечего делать. И такие женщины считаются одинокими! Между тем, раз уж мужчин и женщин примерно поровну (проценты не в счет, да и те в пользу женщин), то по «закону сообщающихся сосудов», чем больше женщин в гаремах у одних мужчин, тем больше других вынуждены изображать убежденных холостяков. Мужчина, работающий любовником при замужней женщине, как правило, женат, и он никогда не бывает им обоим настолько верен, чтобы у других женщин не было шансов.
Короче говоря:
• Мнение о том, что женщинам трудно выйти замуж из-за нехватки мужчин – массовое заблуждение, основанное на поверхностном знакомстве со статистикой, усугубленное скрытностью мужчин в своих брачно-сексуальных проблемах.
Происхождение семьи, проституции и промискуитета
Светлой памяти Ф. Энгельса посвящается…
Женщине всегда нужен кто-нибудь, кто любил бы ее, пока она ищет, кого бы полюбить самой.
Исследования брачного поведения животных показывают, что следует различать семью как хозяйственную единицу и группирование особей с целью спаривания. То, что на практике обе эти роли очень часто совмещаются, еще не означает, что иначе просто не может быть.
Например, у тех видов, у которых один из родителей в состоянии вырастить детенышей в одиночку, семья как популяционная единица состоит чаще всего лишь из этого родителя и детенышей. Стало быть, объединение самки с самцом здесь преследует цель исключительно спаривания, к семейной жизни (в нашем понимании) не имеющего никакого отношения. То же можно сказать и о видах, практикующих r-стратегию размножения, когда родители совсем никак не заботятся о потомстве. Это – один полюс брачного мира.
Для других видов, взращивание детенышей которых уже невозможно без помощи извне, появляется резон привлечь второго родителя для этой помощи. Виды со строго парной организацией семьи (например, птицы, особенно птенцовые) являют собой другой полюс брачного мира. Здесь спаривание и выращивание потомства выглядят чем-то естественно нераздельным. Однако! Как уже было сказано, в таких парных семьях «супруги» отнюдь не всегда соблюдают копулятивную верность. У тех же птиц до четверти всех птенцов колонии генетически могут быть неродными «законным мужьям», хотя в хозяйственном отношении такие пары могут являть собой идиллическую картину.
Впрочем, второй родитель – не единственно возможный помощник в этом деле. Можно ведь привлечь бабушек, сестер, образовать какое-то подобие детского сада и прочее, и прочее. Например, зайчиха кормит молоком первого попавшегося ей зайчонка, не обращая внимания на степень его родства. Какой же путь предпочтительнее? Если «основной» родитель (т. е. тот, который выполняет основную работу по уходу за потомством – чаще самка, но бывает и самец) нуждается лишь в дополнительной помощи, не носящей принципиально важного характера, то предпочитается, как правило, именно помощь со стороны всей группы в целом. Так поступают, например, многие псовые. Однако если требуется помощь на грани самопожертвования, то этот путь становится ненадежным. Здесь уже требуется «личная преданность».
Как в этом смысле обстояли дела у наших предков? «Основным родителем» была, очевидно, самка. Столь же очевидно, что далеко не каждая бабушка тогда доживала до рождения внуков, а у сестер – свои дети, да и охотники из женщин явно хуже, чем из мужчин. В то же время ребенок или плод, лишенный в достатке белкового питания, мог пострадать от алиментарного (пищевого) маразма. В этих условиях помощь со стороны мужчин должна была носить основной характер, хотя и не исключающей вспомогательной помощи других членов группы. Не говоря уж о том, что у отца детей были наибольшие резоны для такой заботы – ведь ребенок несет гораздо большую долю именно его генов, чем генов более далекого родственника, помощь которого тоже была возможна.
Характерной особенностью поведения гоминид является практически полное отсутствие инстинктивных программ заботы самцами о маленьких детенышах, да и о самках вне периода течки тоже. Когда наши предки еще не отличались от обычных обезьян, в этом не было необходимости – самки вполне справлялись сами или с небольшой помощью бабушек. Но когда наши пращуры встали на две ноги, а объем их мозга начал увеличиваться (с соответствующим ростом интеллекта), то самки в одиночку справляться перестали. Ведь, с одной стороны, увеличилась голова плода, с другой стороны, прямохождение сузило таз праженщин. Это затруднило роды настолько, что с общебиологических позиций ребенок вынужден рождаться сильно незрелым, а значит – совсем беспомощным, чтобы пройти по родовым путям. С третьей стороны, рост интеллекта предполагает удлинение периода формирования и обучения мозга, то есть еще большее удлинение детства, а значит, и периода беспомощности ребенка. Действительно, срок детства у человека по отношению к времени жизни – самый большой среди всех животных: детство составляет порядка четвертой – пятой части всей жизни. У детей наших пращуров детство было, конечно, покороче. Если современный ребенок практически беспомощен до примерно 6 лет, то у Homo erectus беспомощность длилась видимо порядка 2 лет, что, впрочем, достаточно долго.
Итак, что мы имеем: ребенок с матерью нуждаются в длительной и достаточно пристальной заботе, формирование умного мозга требует белковой (фактически – мясной) пищи, которую мать, связанная беспомощным ребенком по всем четырем конечностям, добыть не могла, а инстинкта заботы о самке у самца нет. Интеллект, который мог бы принять рассудочное решение о такой заботе – в зачатке и на такое еще неспособен. Как же быть?