[15], если бы рентабельность кого-то из потенциально конкурирующих дачников всерьез волновала. Более того, нередко бывает, что в муках выращенный урожай с трудом удается раздать бесплатно, а если не удается – то он пропадает и вовсе бесславно. Однако на следующий сезон эти дачники, как загипнотизированные, начинают цикл снова, в оправдание выдвигая различные благовидные объяснения об экологической чистоте, особом вкусе или иных выгод такой деятельности. На деле же их просто тянет к земле, то есть имеет место явно эмоциональная и иррациональная тяга к такого рода занятиям, что позволяет говорить о наличии мощного инстинктивного компонента в такой мотивации.
Мощнейшая инстинктивная подоплека имеется у различных форм авторитаризма, особенно в небольших группах, например в трудовых коллективах. С одной стороны, начальник имеет явные прагматические выгоды от своего начальствующего положения в группе, а «низшие чины» – не менее прагматические резоны не конфликтовать с официальным начальником. Ведь в руках у него – вполне законные рычаги для репрессий, которые действительно могут практиковаться. Наличие этих прагматических соображений многим представляется совершенно достаточным для объяснения всего спектра поведенческих реакций участников таких отношений, делающих вроде бы излишним привлечение инстинктивных мотиваций. Однако внимательное наблюдение за такими отношениями показывает наличие большой доли иррациональности в них, когда самоутверждение начальника или почтительность подчиненного далеко выходит за рамки прагматических потребностей, с другой же стороны, степень подверженности этим иерархическим законам у разных участников группы различна, причем наименее иерархически почтительные участники нередко бывают наиболее успешны прагматически. Все эти противоречия, думается, вполне объяснимы, если представить отношения в этих группах, как базирующихся на иерархических инстинктах, но с мощной прагматической поддержкой.
Даже воровство при всех лежащих на поверхности материальных выгодах такого рода занятий не обходится без инстинктивного компонента, который весьма наглядно проявляется в иррациональной детской клептомании.
Вот еще беглый пример такой подгонки под ответ: многие люди в России не желают пристегиваться ремнями безопасности в автомобиле, охотно подхватывая совершенно ложные слухи об их бесполезности, искренне верят в них и всячески муссируют, хотя истинная причина в том, что пристегнувшись, человек чувствует себя униженным и сневоленным. Но на рассудочном уровне машинально трансформирует это ощущение униженности в несколько благовидно-рациональных объяснений.
И такого рода вроде бы разумно-рассудочных, однако с более или менее сильной инстинктивной поддержкой, занятий и привычек у человека чрезвычайно много, достаточно лишь внимательно их проанализировать.
О культуре, примативности и субъективном идеализме
Женская логика – неосознаваемое убеждение, что объективность может быть преодолена одним желанием.
Многие женщины убеждены, что дважды два будет пять, если сильно поплакать и покричать какое-то время.
Обычно для одной и той же ситуации мозг располагает несколькими готовыми поведенческими программами, среди которых есть как врожденные, так и приобретенные. Кроме того, он может выбрать рассудочный «импровиз», и каким именно путем из этих он пойдет, что будет принято к исполнению, зависит при прочих равных условиях от силы каждой из моделей поведения. Как следствие, примативность можно также пояснить через среднюю степень доминантности (силы) инстинктивных моделей поведения по отношению к рассудочным.
Как соотносятся с примативностью такие понятия, как культура и воспитанность? Понятное дело, что культура – продукт воспитания и образования (в широком смысле слова). У культурного человека первобытная мотивация в значительной степени подавлена воспитанием и заменена требованиями законов и обычаев общества. Закономерно, что человека, демонстрирующего инстинктивное поведение, называют «невоспитанным» и «некультурным», хотя неприемлемое с точки зрения культуры поведение вполне может быть результатом целенаправленного воспитания, почему бы и нет? В этом смысле характеристика «невоспитанность» для асоциального поведения была бы ошибочной. Однако набор смысловых оттенков слова «невоспитанность» совершенно четко указывает на преимущественно асоциальное, отчетливо инстинктивное поведение, что говорит о том, что современно понимаемое воспитание – это процесс, в очень существенной степени направленный на блокировку инстинктивных мотиваций в поведении человека. Или скажем так – блокировку нежелательных для всего социума инстинктивных мотиваций. Кооперативное поведение, поведение взаимовыручки и взаимоподдержки (весьма похвальное!) тоже имеет определенную инстинктивную поддержку. Проблема в том, что индивидуалистически-эгоистическое поведение требует для своей реализации гораздо меньше умственных усилий; оно как бы «лежит на поверхности». И культура направлена на стимулирование людей «копнуть глубже».
Однако даже у прекрасно воспитанного человека инстинктивность может проявить себя в случаях, когда законы или обычаи ситуацию не определяют жестко, оставляя какую-то свободу: под влиянием алкоголя, сильных душевных переживаний. Эти проявления тем чаще и сильней, чем выше собственно примативность человека. Кстати, давний спор о физиках и лириках был, по сути, спором о примативности.
Чем выше врожденная примативность ребенка, тем больше требуется педагогических усилий для воспитания культурного человека; в следующем поколении все повторяется снова. У такого культурного человека, чья культура достигнута только колоссальными педагогическими усилиями, могут родиться на редкость некультурные дети, ибо база осталась прежней. Новорожденный ребенок, конечно же, лишен разума и поэтому живет одними инстинктами независимо от уровня врожденной примативности, но вскоре этот уровень начнет проявляться. Очень важный нюанс: примативность – не есть показатель силы или слабости интеллекта; это степень доверия человека своему рассудку в практических ситуациях. Высокопримативный, но вместе с тем высокоинтеллектуальный ученый может преспокойно сочетать серьезнейшие научные знания с искренней религиозностью, которая (религиозность) восходит к инстинкту подчинения альфе.
Как уже было сказано, женщины больше доверяют интуиции и чувствам, чем логическим умозаключениям, что и составляет так называемую женскую логику, одну из особенностей которой столь образно отметил маэстро Круглов (см. эпиграф). Да, женщины – существа в основном высокопримативные, однако подобная «логика» свойственна далеко не только им одним. Фактически в этом высказывании речь идет о примативной логике – логике инстинктов. Подмеченная особенность примативного мышления (часто, кстати, называемого первобытным мышлением – понятно почему), основана на первородном идеализме человека (и возможно, что не только его) – убеждении в примате идеи (точнее, воли) над материей. В философии такая разновидность идеализма называется «субъективным идеализмом». Убеждение это, по понятным причинам чрезвычайно живуче, и в своих проявлениях столь же многогранно. Достаточно вспомнить модных ныне Пауло Коэльо и, особенно, Ричарда Баха с их девизом «главное – поверить в себя». Я уважительно отношусь к гуманистическому заряду их произведений и, более того, полагаю эти произведения очень даже полезными для низкоранговых членов общества с их дефицитом уверенности в себе. Но абсолютизация значимости веры в себя отнюдь не безобидна, особенно если она к тому же безадресна. Представим себе врача, который всем пациентам подряд прописывает только лишь обезболивающие и антидепрессанты, даже не интересуясь их конституцией и конкретным недугом.
Такой идеализм очень часто звучит в многочисленных поговорках и высказываниях, таких как «как корабль назовешь, так он и поплывет». И это притом что лучший коммерческий парусник мира с вполне счастливой судьбой – «Катти Сарк» был назван очень несчастливым именем ведьмы… Хорошо ощущение примата Воли, выражено в старом фронтовом анекдоте:
– Пулеметчик Петров, почему не стреляете?
– Патроны кончились…
– Ведь вы же коммунист, Петров!
…и пулемет снова застрочил.
Впрочем, бывают совершенно реальные и отнюдь не шуточные случаи подобного мышления. В качестве одного из ярчайших примеров стоит привести авиакатастрофу 28 августа 1993 года в Таджикистане, самолет потерпел крушение на взлете. В самолет Як-40 вместимостью 32 человека было загружено 86 (восемьдесят шесть) человек! У лиц, расследовавших обстоятельства катастрофы просто не хватало воображения представить, где и как можно было разместить в небольшом Як-40 столько людей; самолет принципиально не мог взлететь. Загрузкой самолета командовали вооруженные боевики – они оттеснили персонал аэропорта, а экипаж фактически был поставлен перед выбором – или быть расстрелянным на месте, или попытаться взлететь. Экипаж видимо предпочел менее унизительную смерть.
Вряд ли даже неграмотные боевики и пассажиры были в принципе неспособны понять, что чрезмерный вес затрудняет, мягко говоря, выполнение самолетом своих функций, и уж тем более вряд ли персонал об этом умалчивал. Но ведь сильно надо! Ох уж это знаменитое комсомольское «надо»… Самолет же будучи своего рода слугой, тем более – невооруженным, рассматривался как нечто низкоранговое, а значит, его можно заставить превозмочь себя… была бы Воля…
Забавно, что этот тезис о значимости уверенности в себе высказывается уже многие тысячи лет, что, впрочем, не мешает каждому его глашатаю искренне полагать себя его первооткрывателем. И это не удивительно – ведь этот тезис изначально присутствует в подсознании каждого человека, и «открыть» его может каждый.