3. Понятия, как и все виды знания, есть результат решения определенных познавательных задач. Понятия обычного здравого смысла возникают в ходе решения задач, связанных с повседневной деятельностью, и помогают ориентироваться в обычных предметах и процессах, встречающихся в повседневной жизни. Понятия научные, как правило, создаются для выработки точных, преимущественно количественных, то есть выраженных в числовой форме, описаний или для формулирования законов науки. В силу этого понятия здравого смысла чаще всего являются обобщениями чувственно-наглядных образов, возникающих в обычной предметно-практической деятельности. Понятия же науки могут быть как обобщениями чувственных образов, возникающих в эксперименте и целенаправленном научном наблюдении, так и конструкциями, специально созданными «под диктовку» математического аппарата, необходимого для формулирования законов той или иной научной теории.
4. Понятия могут рассматриваться как копии или образы вещей, но не в том смысле, что между понятиями и вещами существует некоторое подобие геометрической формы, окраски, способа деятельности, поведения, физико-химического строения и т. п. Отнюдь нет, ибо понятия — это определенные словесные выражения, соотнесенные, или связанные, или, если угодно, отражающие свойства и отношения между вещами, и не имеют никакой окраски, геометрической формы и т. п.
Говоря о том, что понятия есть образы или копии предметов и процессов в объективном мире, мы имеем в виду, что знание признаков, содержащихся в определении того или иного понятия, позволяют нам распознать, обнаружить соответствующие свойства тех или иных предметов.
Научные понятия, выражающие скрытые от чувственного восприятия свойства вещей, и притом в количественной форме (например, понятие «электромагнитное поле», «квант» и т. п.), отражают внешний мир, по словам Ленина, «глубже, вернее и полнее», чем понятия здравого смысла.
У научных абстракций есть вместе с тем и свои слабые стороны: они отражают и фиксируют лишь отдельные, разрозненные свойства интересующих нас явлений. А между тем и предметы повседневной практики, и объекты, изучаемые в научных лабораториях, многогранны и представляют собой единство, совокупность фактически бесконечного числа свойств. Разумеется, охватить и выразить их все в каком бы то ни было понятии невозможно, ибо любое понятие включает в себя лишь конечное число признаков, каждый из которых отражает отдельные свойства.
Есть, однако, способ преодолеть эту трудность. Он заключается в том, что, соединяя определенным образом отдельные абстракции, отражающие с предельной глубиной те или иные стороны предмета, мы можем построить новые, конкретные понятия.
Конкретные понятия дают более всесторонние, полные, точные и в силу этого более полезные знания. Процедура построения конкретных понятий из абстракций называется методом восхождения от абстрактного к конкретному. Применение этой процедуры требует тщательного отбора абстракций, строго последовательного их соединения, причем такого, при котором их взаимная связь соответствует связи свойств в отражаемых объективных предметах. Понятие обычного здравого смысла, попадая в научный обиход, становится конкретнее, глубже.
Мы можем теперь с уверенностью сказать, что понятия, являющиеся обобщениями наших ощущений и чувственных образов, которыми мы, как правило, пользуемся в повседневной жизни, гораздо более абстрактны, поскольку они выражают отдельные свойства объектов, к тому же лишь те свойства, которые непосредственно вызывают у нас те или иные субъективные ощущения. Понятия же, которыми пользуется наука, значительно более конкретны.
Вы помните, что знание представляет собой результат решения определенных познавательных задач. Знания и понятия, которые встречаются в повседневной жизни и образуют костяк здравого смысла, как правило, создаются для того, чтобы человек мог ориентироваться и действовать в окружающей его среде в привычных, бытовых и производственных условиях. Этим последним свойственна относительная простота, они изменяются сравнительно редко. Поэтому понятия здравого смысла вполне пригодны для отражения предметно-ориентировочных связей. С помощью таких понятий можно сформулировать простые и ограниченные временем, местом и другими обстоятельствами истины. Характер этих истин будет зависеть не только от отраженных в них особенностей объектов, но и в значительной степени от индивидуальных навыков людей, уровня культуры данного коллектива и общества и других исторически преходящих условий.
Напротив, научные абстракции и сконструированные из них конкретные понятия науки приспособлены к отражению более глубоких внутренних, необходимых и устойчивых связей и явлений. Они создаются для познания интересующих нас явлений во всей их сложности. К тому же многие из этих явлений вообще недоступны нашим ощущениям и могут быть изучены лишь опосредованно, с помощью приборов и экспериментальных устройств, таких, как радиотелескопы, ускорители элементарных частиц, лазерные установки и т. п. С помощью таких понятий, как электромагнитное поле, абсолютно твердое тело и т. д., обычно формулируются не знания, применяемые в повседневной жизни, а законы науки. Законы науки в силу этого обладают истинностью высшего порядка, они гораздо объективнее, устойчивее и общезначимее, чем истины, которыми приходится пользоваться в повседневной жизни.
Иногда говорят: чтобы убедиться в истинности того или иного утверждения, нужно самому увидеть, пощупать или услышать то или иное явление. Я надеюсь, что теперь вы согласитесь со мной в том, что это утверждение по меньшей мере сомнительно. Спора нет, что для решения простых проблем наши ощущения дают достаточно верную информацию. Там же, где мы затрагиваем более сложные вопросы, более глубокие, устойчивые и постоянные связи, особенно между явлениями микромира или космоса, обращение к непосредственным чувственным образам может либо ввести нас в заблуждение, либо окажется вообще невозможным. Это, конечно, не значит, что между понятиями здравого смысла и науки существует непроходимая пропасть. Отнюдь нет. При соответствующих условиях даже привычные нам понятия здравого смысла могут приобрести достоинство научных понятий.
И все же мы знаем теперь, что для формулирования научных истин нам необходимо знать, как строятся научные понятия, каковы создающие их процедуры, ибо только с помощью научных понятий можно достичь главную цель любой науки — выработать объективную истину.
Модели, гипотезы, истины
Что представляет собой поверхность Луны? Этот вопрос очень занимал Незнайку и его друзей, решивших отправиться в путешествие к нашему естественному спутнику. Знайка, самый образованный и начитанный из всей компании, высказал догадку о том, что наблюдаемые в телескопы гигантские лунные кратеры возникли так же, как и дырочки на блинах, которые любила готовить его бабушка. Подобно тому, как на блинах появляются вздутия, которые, лопнув, образуют «блинные кратеры», так и на огромном диске Луны, по форме напоминающем гигантский блин, возникли в свое время действительные лунные кратеры.
Вспоминая теперь эти рассуждения из книги Н. Носова «Незнайка на Луне», вы можете снисходительно улыбнуться. Вам, современникам первых космических путешествий, наверно, уже известно, что кратеры Луны имеют иное происхождение. Но не торопитесь улыбаться. Многие научные открытия возникли из догадок. В форме предположения или гипотезы первоначально были выдвинуты и учение Коперника, и учение Ньютона о том, что свет состоит из потока частиц, и противоположная гипотеза, согласно которой свет представлял собой волновые колебания эфира. В форме гипотезы появилась на свет классическая электродинамика Максвелла, квантовая механика и специальная общая теория относительности Эйнштейна. Подчеркивая исключительно важную роль гипотез в развитии научного познания, Энгельс отмечал, что гипотеза является важнейшей формой развития науки.
Но почему ученые не могут сразу открывать законы природы и новые, ранее неизвестные факты? Зачем вообще необходимы гипотезы?
Представьте себе, что вы собираетесь отыскать какую-либо вещь ночью, в полной темноте. Хорошо еще, если вы заранее знаете, что' именно вы хотите найти. Часто, однако, бывает так, что поиски ведутся наугад, что задача сформулирована не очень четко и вы стремитесь просто обнаружить какой-либо новый, вам неизвестный предмет. Если область поиска невелика, например комната, ограниченная четырьмя стенами, то ваши поиски не займут много времени. Перебрав находящиеся в комнате предметы, вы с большей или меньшей точностью в конце концов сможете установить, что' в ней находится и какие из обнаруженных предметов не были вам знакомы ранее.
В случае, когда поиск нужно вести не в комнате, а в огромном лесу или бескрайнем поле, решить вашу задачу совсем не так легко. Вряд ли кто-нибудь станет спорить, что мощный электрический прожектор очень облегчил бы вашу работу. В науке роль такого прожектора, определяющего направление поиска, отбор необходимых фактов и экспериментов, форму организации исследований и т. д., как раз и выполняют гипотезы. Вместо того чтобы вслепую вести научный поиск, ученые предпочитают выдвинуть целую серию гипотез, которые с наибольшей полнотой охватывали бы все наиболее перспективные возможности и направления поисков. Такие гипотезы располагаются по степени правдоподобия или вероятности и затем, последовательно или одновременно, подвергаются проверке и испытанию. Очень часто гипотезы строятся так, что одни исключают другие. Тогда подтверждение или опровержение одной гипотезы почти автоматически доказывает ложность или повышает правдоподобность других гипотез. За гипотезами, которые получают очень высокую степень достоверности, и закрепляется почетный титул закона науки или научной истины. Вот почему вопрос об истинности наших знаний так тесно связан с вопросом о роли гипотез в научном познании. Как же возникают гипотезы?
Можно, конечно, высказывать те или иные предположения наугад. Но даже в повседневной жизни, где почти не приходится сталкиваться с проблемами чрезвычайной сложности или требующими очень высокой точности, такой способ мышления редко оказывается полезным. В науке гипотеза заслуживает серьезного внимания лишь после того, как выдвинувший ее ученый приводит основания, серьезные доводы в ее пользу. В противном случае никто не возьмется за ее проверку. В этом случае она не будет иметь никакого шанса со временем превратиться в закон науки. Даже «блинная» гипо