– Да! Да! – раздались голоса сверху.
– Ариетта Хасмерек не мертва, мастер Кунрат. Разве вы не видите, что она дышит?
Альгор Кунрат вертел кольца на толстых пальцах, слушая молодого аптекаря, и думал о том, как же тот похож на своего старого отца, алхимика из Прими.
– Душа ее еще не покинула. Я требую отмены вскрытия и отсрочки этого диспута до тех пор, пока мы не изучим причины недуга гораздо лучше! Я прошу о времени!
– Времени? – переспросил Кунрат. – Времени, мастер Аламбик? По-вашему, у дщерей Альрауны есть время? Как скоро они все посинеют и раздуются, словно утопленницы? И, мастер Аламбик, что вы собираетесь делать на протяжении времени, о котором просите, если даже не знаете, что погрузило их в глубокий сон, отсекающий от мира живых и вынуждающий – вы сами видите, мастер Аламбик – смердеть? На что вы потратите это время? На то же, что делали до сих пор: закроетесь в своей аптеке и смахнете пыль со старых, источенных молью фолиантов? Не там, мастер, спрятано лекарство! – Кунрат повысил голос, указывая наружу, в сторону аптеки, томов и пыли на них. – Не там! Ответ находится здесь! – и он театральным жестом приставил трость к животу Ариетты Хасмерек.
– Да! Да! – раздались голоса с другой части трибун.
Начались бурные аплодисменты, которые прервали взмахом руки несколько членов Совета старейшин и Городского совета.
– Эти фолианты, мастер Кунрат, ведут меня к исцелению девиц без того, чтобы их потрошить. Дражайшие старейшины, я убежден, что подобрался весьма близко к тому, что избавит нас от этого проклятия.
– Болезни, – возразил Кунрат. – Это болезнь, не проклятие.
– Откуда вы знаете? – спросил Аламбик.
– Интуиция умудренного опытом врача, – ответил Кунрат с лукавой улыбкой. – А вы, мастер, откуда знаете, что это проклятие?
Аламбик молчал – разве мог он рассказать при всем народе о своих снах, отцовских дневниках с отсутствующими страницами, несуществующем монастыре, алхимическом наследии, которое следовало любой ценой оберегать от посторонних глаз, и скырбе святого Тауша, которая была не тем, чем кажется? Ну как он мог? И поэтому философ молчал, но Альгор Кунрат и не стал ждать, пока он подберет нужные слова.
– Или нам следует каким-то образом прийти к выводу, что вы идете по стопам своего старого отца, взывая, как он делал бесчисленное количество раз, к так называемому splendor singularis и пророческому дару, коим он якобы обладал?
Медик произнес эти слова с таким видом, будто смаковал глоток сладкого вина с богатым букетом, держа жидкость во рту, продлевая роскошное послевкусие. И вновь зазвучали голоса сверху – они произносили имя старого алхимика.
– Тихо! – рявкнул кто-то снизу, от самой сцены.
Первый советник встал, подняв правую руку.
– Тихо! – крикнул он, а когда повеление исполнили, продолжил: – Мастер Аламбик, давайте не будем ворошить прошлое. И все же расскажите нам, каков, по-вашему, источник этого недуга или… проклятия? Итак, recepta или retenta[23]?
Аламбик не отвел взгляда, но его глаза затуманились, пока он искал ответ на вопрос, является ли источник проблемы внутренним или внешним. Конечно, у него еще не было доказательств, но он чувствовал истину – пресловутое splendor singularis и тот самый пророческий дар, безусловно, истекли вместе с семенем из отцовского тела и угнездились где-то в потаенных уголках младенца Аламбика. Кто-то (или что-то) где-то (или когда-то) говорил ему, что существуют внутренние, а не внешние причины – явившиеся не из воздуха, выдыхаемого остальными, а изнутри девиц. Причина, решил Аламбик, нечто сакральное, но искаженное, повернутое шиворот-навыворот: не сакральное, но еоньларкас.
– Должен признать, многоуважаемый Первый советник, что в настоящее время у меня нет необходимых доказательств, позволяющих заявить то, что я хочу заявить, и все же, если вы дадите мне время, о котором я просил совсем недавно, означенные доказательства я вам предоставлю.
– Но что же вы хотите нам сказать, мастер Аламбик? – не унимался Первый советник.
Аламбик поискал в толпе Сарбана и проговорил:
– Я думаю, что у недуга не'мирская природа.
На балконах вновь зазвучали голоса, люди стучали кулаками по дереву, топали. Мужчины и женщины вскочили, требуя, чтобы этого сына алхимика, переодетого аптекарем, выгнали не только из зала Анелиды, но и из Альрауны! Сарбан смотрел на друга, взглядом выражая недоверие: заговорить о не'мирских патологиях в городе, откуда зло изгнали еще в момент основания, пусть и в замысловатых мифах… Аламбик пытался что-то сказать, произносил слова, но они беспомощно падали к его ногам, сокрушенные льющимися отовсюду волнами протеста. Невзирая на все усилия, он выглядел немым, он выглядел рыбой на берегу, мечущейся в поисках воздуха истины.
Совет старейшин и Городской совет долго пытались утихомирить публику. Когда наконец-то стало тихо, Первый советник спросил:
– Мастер Кунрат, ваше мнение?
Все это время Кунрат улыбался, а теперь, сохраняя спокойный, но ироничный вид, произнес единственное слово:
– Recepta.
– Итак, мастер Кунрат, вы считаете, что дело во внешней причине.
– Верно, – ответил доктор. – Я допускаю concepta[24] в форме некоторых расстройств воображения, однако лишь как часть того же пути снаружи внутрь. Таким образом, recepta.
– А что вы думаете о словах мастера Аламбика по поводу так называемой не'мирской причины?
– С учетом безграничного уважения, которое я выражаю в адрес дражайшей церкви посредством каждого Вспоминания, – ответил медик, – доказать такое было бы выше моих сил. Рискну заявить, что и мастер Аламбик не справится. Церковь лучше нас способна судить о подобных фактах. Но мы – все, кто вовлечен в эту катавасию – знаем, что с самого начала приход через нашего славного отца Сарбана выразил доверие медицинскому корпусу, тем самым отдав предпочтение естественной причине, а не сверхъестественной, – закончил Кунрат, поклонившись священнику.
Сарбан не ответил; священник смотрел сквозь доктора и стоявшего за его спиной алхимика, как будто хотел что-то увидеть в утробе Ариетты и познать некую абсолютную истину. Он молчал.
– Если я заблуждаюсь, – договорил Кунрат, – простите меня.
– Продолжайте, – постановили старейшины.
– Очень хорошо, – сказал доктор и расправил плечи.
Повернулся к балконам, очертил в воздухе круг тростью и свободной рукой, а потом провозгласил:
– Тем, кто не знает – полезно узнать! Сам по себе простой факт нашего невежества относительно причин не оправдывает стремления назвать эти причины божественными или демоническими. Существует множество разновидностей болезней: вызванные астральными влияниями, ядовитыми веществами, дисфункциями организма или духовными причинами.[25] Я убежден, что мы имеем дело с воздействием ядовитого вещества.
Публика снова начала шептаться.
– В отличие от мастера Аламбика, ссылающегося на так называемую демоническую причину, я могу доказать, верна моя догадка или нет. Вскрыв это тело и проверив состояние его органов, мы узнаем, что и каким образом атакует наших девиц. Время? Нас просят о времени? Времени нет, многоуважаемые сограждане, если вас ждут дома дочери, изо всех сил пытаясь не заснуть… время давно истекло. Таким образом, покончим с мелочным спором ученых мужей – позвольте мне заняться вскрытием девицы.
Альгор Кунрат выдержал паузу.
– Четыре основных добродетели медицинского ремесла: простота, безопасность, уверенность и действенность. Все в одном, одно во всем. Мы с благоговением приближаемся к телу этой девицы, Ариетты Хасмерек, ни живой, ни мертвой. Нас сопровождает мастер Хальбер Крум, умело владеющий скальпелем. Мы будем действовать как подобает, с достоинством, хотя нет ничего подобающего в чуме, которая поразила наш город, и ничего достойного в объекте нашего внимания. Итак, мы вскроем брюшную полость, грудную клетку, черепную коробку и конечности в указанном порядке и по необходимости. Таким образом, поймем, когда остановиться и по какой причине. Начнем с чрева, ибо внутренности, соприкоснувшись с окружающим воздухом, приходят в негодность быстрее всего. Время? Кто тут говорил о времени? Времени больше нет.
Напряженный Крум приблизился, в руке у него блестел скальпель, и каждый шаг, видимо, напоминал ему о суровых годах обучения на лекаря, о войне и о стонах на фронте где-то за Слезами Тапала – все это на миг заглушило шепот, доносившийся с балконов зала Анелиды. Кунрат театрально продекламировал:
– При вскрытии необходимо установить, во-первых, количество и природу членов; во-вторых, их расположение, величину и форму; в-третьих, связь с прочими частями и взаимоотношение с телом, воспринимаемым как единое целое. Едва закончится наше нисхождение в человеческое нутро, мы будем точно знать, что терзает сон этих девиц, что волнует их члены, как это происходит и каким образом мы можем избавить их от недуга, ибо всякая причина, будь она естественной или ядовитой, духовной или астральной природы, оставляет свой след на внутренностях человека.
Скрипнули деревянные ступеньки: судя по всему, кто-то с более слабым желудком решил закончить путешествие внутрь тела девушки еще до того, как оно началось.
– Поскольку, как я уже сказал, мы имеем дело не с рядовой ситуацией, то и принимаемые меры обязаны быть не рядовыми, – продолжил Кунрат. – По этой причине я получил следующее разрешение: в случае, если твердые ткани не принесут нам желаемых ответов, надлежит собрать и сохранить мягкие ткани для изучения в тот же день, то есть сегодня. Итак, в конце концов мастера Крум и Аламбик помогут мне собрать кровь, флегму, желтую и черную желчь в том количестве, какое мы обнаружим в теле этой девушки, если они вообще там будут.
Опять скрипнули ступеньки. Открылась и закрылась дверь.